Стефан сделал шаг вперед и, заметив, как задрожала, забилась голубая жилка у основания горла, самодовольно усмехнулся.
Если что-то и подогнало ее бедное сердечко, то точно не страх.
— Итак, ваше единственное желание — защитить царя Александра?
— Конечно.
— И вашу мать?
Она напряглась, уловив в его голосе нотку осуждения.
— Да.
— А как же я? Взгляд ее растерянно заметался.
— Вы? При чем тут вы? Не понимаю.
— Вы пытаетесь убедить меня держать язык за зубами. Ради кого? Ради Александра Павловича и вашей матери. Но ведь если император узнает, что я его обманываю, скрываю правду, меня ждут большие неприятности. Зачем мне брать на себя такой риск?
Софья махнула рукой:
— Вам не о чем беспокоиться. Александр Павлович никогда не узнает правду.
— Значит, письма у вас?
— Нет, но…
— Но?..
Она вздохнула, поняв, что от него так легко не отделаться.
— Геррик Герхардт уверен, что сумеет их найти и вернуть.
Стефан сделал еще шаг. Его влекло к ней неудержимо. Может быть, он попал под действие каких-то магических чар?
— А если у него ничего не получится? — Он провел пальцем по ее упрямому подбородку. — Если кто-то использует письма для того, чтобы снова шантажировать княгиню, или, что еще хуже, продаст их тому, кто желает публично унизить императора? В таком случае Александр Павлович несомненно сделает меня если не козлом отпущения, то по меньшей мере частично ответственным за случившееся. Ведь получится так, что я не предупредил его о возможной опасности.
Она поежилась, но отстраниться не попыталась.
— Вы намерены обо всем ему рассказать?
— Да. Если вы не убедите меня, что в моих интересах не делать этого.
На ее прекрасные черты легла тень отчаяния.
— Неужели вам совсем безразлична судьба России?
— А почему она должна меня волновать?
— Но ведь Россия — родина вашей матери. Вы сами говорили, что она до конца оставалась верной короне.
Стефан вздохнул. Стоит ли напоминать ей, сколько раз Эдмонд рисковал собственной головой, исполняя опасные поручения Александра Павловича?
— Моя семья вернула долг России верной службой, — сказал он сдержанно. — Хотите, чтобы я промолчал, найдите другие средства убеждения, кроме обращения к моему чувству долга.
— И что же это за средства? Стефан позволил себе циничную усмешку:
— Думаю, догадаться нетрудно.
— Вы просто…
Она вскинула руку, чтобы наградить его пощечиной, но Стефан оказался быстрее и, крепко сжав тонкое запястье, поднес ее пальчики к губам.
— Осторожнее.
Софья обожгла его гневным взглядом.
— Вы рехнулись, если думаете, что сумеете угрозами заманить меня в постель. И еще. Делая такого рода предложения, вы теряете всякое право называться джентльменом.
— Джентльмен, каким вы его себе представляете, выглядит изрядным занудой, — пробормотал Стефан, на мгновение отрываясь от ее пальчиков.
— Меня совсем не удивляет, что вы так думаете.
Он ухмыльнулся — ее выпады нисколько его не трогали.
— Вам не приходило в голову, что такой образец добродетели никогда бы не понял, как удалось невинной девушке пробраться в дом одинокого мужчины, соблазнить его и сбежать с тем, что по праву ему принадлежит?
У нее перехватило дыхание.
— Я вас не соблазняла.
— Какая же у вас слабенькая память. — Он перешел с пальцев на внутреннюю сторону запястья. — Может быть, стоит напомнить, какой властью вы обладаете над тем несчастным джентльменом.
Она вырвала руку и потерла запястьем о юбку, словно желая избавиться от печати его губ.
— Вы просто пытаетесь меня отвлечь.
Стефан лишь вскинул брови. Они оба знали, как беззащитна она перед его ласками, как отзывчива на каждое прикосновение.
— Я думал, мы пытаемся договориться.
— Я не стану торговать телом, — прошипела Софья.
— Жаль, — вздохнул он. — Но, кстати, это ведь вы почему-то решили, что речь пойдет о постели. Вы предположили, что я потребую переспать с вами в обмен на молчание.
— Вы… вы… — Она добавила что-то еще — Стефан не расслышал, что именно, но наверняка что-то малоприятное в его адрес, — и устало посмотрела на него. — Чего вы хотите?
— Ничего мерзкого и гнусного. Только возможности быть с вами.
— Быть со мной?
Он уже не улыбался, но взял ее за подборок и посмотрел в глаза. Все должно быть четко и ясно. Ей следует понять, что больше он ее не отпустит.
— Вы больше не станете указывать мне на дверь, когда я прихожу к вам домой, — произнес он тоном человека, не терпящего компромисса. — И если я пришлю вам приглашение, вы примете его без всяких жалоб и не станете увиливать.
— Хотите распоряжаться мною по вашему усмотрению?
— Соблазнительное предложение, но пока достаточно будет и того, что вы не станете прятаться от меня и хлопать дверью в лицо. Договорились?
Ее прекрасные глаза полыхнули гневом.
— Будьте вы прокляты.
— Полагаю, это означает согласие.
Глава 22
Пройдя вслед за лакеем по лабиринту комнат и коридоров, Геррик остановился перед дверью, за которой когда-то помещался рабочий кабинет императора Петра, и подавил тяжелый вздох.
В глубине души он надеялся, что Александр Павлович попросил прийти только ради того, чтобы отвлечь какого-нибудь докучливого дипломата, утомившего императора просьбами либо требованиями. Такое случалось довольно часто.
Теперь Геррик понял, что ошибся. Выбор кабинета указывал на то, что речь пойдет о делах не государственных, а частных. Мало того, старый солдат даже мог бы предположить, какие мысли не дают царю покоя.
Бросив взгляд на боковую дверь, Геррик представил, как выходит через нее и попадает в сад, но тут же одернул себя, расправил плечи и шагнул в кабинет. Откладывать неминуемое бессмысленно.
Закрывая дверь, он по привычке скользнул взглядом по сумрачной комнате, одной из его самых любимых во всем дворце. В отличие от большинства других здесь не было бьющей в глаза пышности и
