нашим отважным защитникам…
Мы знаем, что фронту нужен хлеб, что без регулярного, нормального обеспечения хлебом нельзя ни воевать, ни тем более победить врага. И поэтому мы мобилизуем все силы, все свое умение, чтобы образцово организовать выпечку хлеба.
Заверяем вас, дорогие товарищи, что если потребуется, то мы как один выступим плечом к плечу с вами с оружием в руках для уничтожения проклятых гитлеровских псов.
Мы обращаемся к вам, наши отважные красные воины. Ни один немецкий оккупант, вторгшийся в пределы Советской Родины, не должен уйти живым с пашей земли. Так бейте же их беспощадно! Громите кровавых фашистских зверей! Истребляйте их, кар бешеных собак! Не знайте ни страха, ни колебания в священной борьбе за жизнь нашего народа, за его будущее, за жизнь наших жен, матерей, отцов и детей!
Ни шагу назад! Идти вперед и только вперед! Выминать и выкуривать врага из занятых им населенных пунктов, неустанно истреблять его днем и ночью — вот
Политический отдел и комиссар дивизии, несмотря большую загруженность, непрерывно поддерживали письменную связь с родными отличившихся бойцов и командиров, с рабочими коллективами. Например, в письме коллективу рабочих одного завода, говорилось:
«Товарищи рабочие и работницы! Сегодня бойцы и командиры нашей части с гордостью чествуют героя Отечественной войны с германским фашизмом красноармейца Обухова Николая Феоктистовича в связи с награждением его орденом Ленина и присвоением звания Героя Советского Союза.
Товарищ Обухов, воспитанник рабочего коллектива вашего завода, является лучшим сыном нашего великого народа. Герой Отечественной войны с германскими оккупантами, он беспощадно громит фашистскую нечисть, уничтожает наглых оккупантов и их танки с бесстрашием и мужеством.
Товарищи рабочие и работницы! Мы надеемся, что, следуя примеру Героя Советского Союза тов. Обухова, вы будете крепить изо дня в день мощь нашего оружия, давать нашей армии больше винтовок, гранат, минометов, пушек, чтобы до конца уничтожить банду грабителей и убийц — германских фашистов…»
По поручению бойцов и командиров это письмо подписал начальник политотдела старший батальонный комиссар Назаренко.
В адрес нашей дивизии приходило много патриотических писем и из других воинских частей, соединений. В одном из таких писем зенитчики-артиллеристы писали, отмечая ратные подвиги наших бойцов и командиров:
«Слава красноармейцу Данкину, истребившему штыком и прикладом четырех фашистских солдат. Слава сержанту-комсомольцу Варежному, который пробрался в расположение противника, вывел из строя три вражеские машины и забросал связками гранат дом, где нашел свой бесславный конец взвод немецких вояк. Слава младшему лейтенанту Завгородному и его орудийному расчету, разбившему две бронемашины и одну автомашину с пехотой и уничтожившему прямой наводкой большое количество гитлеровцев!
Имена героев будут золотыми буквами вписаны в историю Отечественной войны, в историю нашей Родины. Их бессмертных подвигов вовек не забудут благодарные потомки».
В этом же письме боевые друзья сообщали нам о своих ратных подвигах в борьбе с фашистскими захватчиками: «В боях за переправу на реке С. мы четыре дня сдерживали натиск врага, дав возможность нашим войскам занять новый рубеж. Батарея отвлекла внимание 22 вражеских пикирующих бомбардировщиков, летевших со смертоносным грузом к передовым позициям.
В ходе неравного поединка с вражеской авиацией наша зенитная батарея сбила четырех стервятников. В бою пали смертью храбрых лейтенант Фридман, ефрейтор Сырцов и бойцы Дойнер, Матвеев, Титченко и Поздышев.
Мы поклялись отомстить за смерть товарищей и клятву сдержали: под городом О. в ноябре сбили еще два немецких самолета.
Мы дали слово: ни один вражеский самолет, поднявшийся в нашей зоне, не уйдет, будет сбит.
Народ и партия высоко оценили наши боевые дела. Двенадцать бойцов, командиров и политработников части товарища Баранова награждены орденами и медалями Союза ССР».
Эти письма в свободные от боя минуты политработники читали бойцам и командирам на коротких собраниях и митингах. Они воодушевляли нас на подвиги в борьбе с фашизмом, напоминали каждому, что против гитлеровской Германии поднялся весь советский народ.
День за днем проходили в напряженных боях. Зима выдалась холодная, в январе ударили сильные морозы. По по-прежнему днем и ночью, в пургу и мороз отважные воины крепко держали оборону.
В первой половине января 1942 года, когда дивизия занимала оборону в районе Старые Саввины — Головиновка — Михайловка, мне позвонил начальник медсанбата майор Пустовойтов.
— Сообщаю вам приятную новость, — сказал он, — Жизнь Михаила Косолапова сейчас вне опасности.
Я очень обрадовался.
— Где находится Косолапов?..
— Пока в медсанбате. Мы собираемся отправить его в глубокий тыл для дальнейшего лечения. Но он категорически отказывается оставлять дивизию.
— Как он себя чувствует?
— Потерял много крови; ему оказана необходимая медицинская помощь. Теперь он значительно окреп, чувствует себя хорошо.
— Я приеду навестить Косолапова. Вместе и решим, как с ним быть.
Вскоре я был в медсанбате; в белом халате вошел палату. Врач подвел меня к одной из коек. На ней лежал неподвижно, весь оплетенный марлевыми повязками, человек, в котором трудно было узнать Мишу.
— Восемнадцать пулевых ранений, — негромко сказал хирург. — Три — тяжелые, остальные — средние и легкие. Серьезных повреждений нет, однако ему придется долго лечиться.
Михаил спал. Дыхание было прерывистым и тяжелым. Мы решили не будить его.
— Человек исключительной силы воли, — тихо сказал хирург. — Перенес операции без единого стона. Но не хочет и слышать об эвакуации в тыл.
Оказалось, хирург знал подробности нашего приключения. Косолапов рассказывал ему, что очень волновался за меня и Шевченко. Он считал, что, поскольку самолеты противника застигли нас в открытом поле, оставался единственный выход — спрятаться под машиной. Во время первого налета истребителей он не был ранен. Поэтому остался под мотором и на второй залет. Машина получила 122 пулевые пробоины, и Косолапов уцелел каким-то чудом. Он был уверен, что моторная часть машины сохранила ему жизнь.
Я поблагодарил хирурга за помощь, оказанную Михаилу, и приказал отправить его в глубокий тыл.
— Надеюсь, после лечения он вернется в строй, в родную дивизию. Передайте, что я с радостью его встречу.
Однако на протяжении всей войны встретиться с Косолаповым мне не довелось.
А с нашей злополучной машиной я и Шевченко встретились под Щиграми, когда дивизия вела здесь оборонительные бои. Впрочем, пожалуй, неверно называть нашу бывалую «эмку» злополучной. После среднего ремонта она служила мне в течение всего 1942 года и побывала в серьезных переплетах во время
