Широкие носы двух ладей выплыли из мрака Ладоги-моря стремительно и через несколько мгновений глубоко ушли в береговой песок. Конечно, свеи уже ждали прибытия в свой лагерь гостей, но не ждали нападения. Мечи они под руками держали, но доспехами пренебрегли и, может быть, в силу своей привычки ко всему чужому протягивать руки сами рассчитывали поживиться на этом берегу. В самом деле, репутация моряков с драккаров Дома Синего Ворона была достаточно устойчивой, не слишком доброй, и потому выпрыгивающие на берег и тут же перебегающие на их драккары оружные вои вызвали в рядах свеев замешательство. Но долго думать и разбираться с ситуацией они не могли. Не мог долго отсиживаться в наблюдательной позиции и сотник Овсень. Он привстал на стременах и дал рукой отмашку десятнику Велемиру. Луки поднялись, и десять стрел сорвались в полет одновременно. И тут же последовала вторая отмашка Овсеня, уже сопровождаемая громогласным кличем:
— Бей дикарей! За Куделькин острог…
Лошади стояли в задних рядах, передний ряд занимали боевые лоси. Свеи как раз собрались вроде бы выставить строй, чтобы встретить нападавших с моря с мечами в руках, хотя сами были без доспехов и щитов, но тут в спину им ударили лоси, сразу сминая, не давая строю не только сомкнуться, но и обернуться.
Стрельцам работы больше не предвиделось, и луки быстро ушли в налучья, а в руках появились блеснувшие красным светом костров мечи. И сразу же красные отблески потемнели, не сменив цвет, но перестали блестеть, потому что клинки окрасились кровью. Это был не бой, а, как и предполагал Овсень, побоище, шведы метались в поисках спасения, но вместо спасения находили удары, и на берегу кончилось все быстро. Только в кустах порой слышался треск. Там конники отлавливали и добивали сбежавших врагов.
Овсень загодя выделил пятерых вдумчивых, не склонных к горячке воев, приказав им захватить пленников. Пленников, связанных одной веревкой, тут же, как только сам Овсень уложил топор на рога Улича, привели и посадили под охраной между костром и лесом. А к костру, разведенному свеями, как оказалось, для славян, подошли сотник Большака с Ансгаром, убирающие свои мечи в ножны. Большака во время атаки руководил действиями на берегу, а Ансгар захватывал и сразу обыскивал драккары, надеясь найти там своего дядюшку ярла Фраварада. Но поиски успехом не увенчались, что юношу слегка расстроило.
— Как меч Кьотви, — спросил юного конунга десятник Велемир, — слушается он тебя в бою против свеев?
— Он кажется мне продолжением моей руки, — сказал Ансгар. — Правда, я и ударить-то больше пяти раз не успел.
— Зато каждый удар был смертельным. Хвалю такого воя, — заметил сотник Большака, успевший смять не только первый ряд шведов, встретивших его на берегу, но и посмотреть, что делается на драккарах. — Слышал я, что нелюди называют тебя Ансгаром Разящим. Согласен! Прозвище соответствует твоей руке. Когда-нибудь я позову тебя, конунг, в трудный набег, где нам такая рука понадобится.
— Многие вообще ни разу ударить не смогли, — улыбнулся Овсень. — Так быстро все кончилось. На всех свеев явно не хватило. И надо обладать действительно быстрой рукой, чтобы успеть ударить пять раз.
— Надо было торопиться. Спасибо тебе, Овсень, и тебе, руянин, тоже за добрые слова… — серьезно ответил Ансгар. — Кстати, я готов прямо сейчас предложить тебе плату за твой нынешний поход.
— Плату? — переспросил сотник уже с повышенным интересом. — Я не откажусь. Я никогда не отказываюсь от платы. Главное, чтобы плата была справедливой.
— На центральном драккаре сундук с серебром. Два сильных бойца охраняли его. Единственные, кто был здесь в доспехах. Правда, их доспехи не смогли защитить их от меча Кьотви. Для его клинка сталь не прочнее кожаного панциря. И сундук воины сохранить не смогли. Сейчас его охраняет мой кормчий Титмар…
— Все законно, — согласился Большака. — Трофей принадлежит захватившему его. Ты захватил сундук, он твой, и ты имеешь право мне заплатить. Я согласен.
— Вот все и уладилось. — Овсень только сейчас спустился с седла и погладил по широкой морде Улича, который, как всегда, проявил себя в бою отменно и успел нанести несколько ударов передними копытами в то время, когда сам сотник только один раз опустил свой топор на чью-то голову. — Ты, как я понимаю, не нашел ярла Фраварада?
— Нет, на драккарах его не было.
— Тогда нужно допросить пленных, — кивнул сотник на связанных людей. — Ты лучше их язык знаешь, сам и допрашивай…
Овсень уже видел, что пленники не желали отвечать на вопросы славян. Вернее, отвечали что-то, но на свейском языке. Но в этот раз им уйти от допроса уже не удастся, потому что есть кому спросить у них и есть кому ответы выслушать.
Ансгар, горя желанием как можно быстрее получить информацию, торопливо вскочил и отыскал взглядом пленников. И сразу направился к ним…
Овсень вместе с Большакой осматривали захваченные драккары, которые намеревались сжечь, когда к ним вернулся от костра юный конунг. Лицо Ансгара не обещало добрых вестей.
— Быстро ты поговорил с земляками, — заметил Овсень. — Сказали что-то интересное?
— Сказали, — ответил конунг. — Очень интересное. Сказали, что обратной дороги у нас нет. Мы своим нападением объявили войну, можно сказать, целой половине Швеции. Может быть, даже самой сильной половине.
— Давно я собирался это сделать, — хладнокровно и почти равнодушно пробасил Большака, ничуть не смутившись такими пугающими словами. — Только никак подходящую ватажку набрать не мог. То один из стоящих в походе, то другой, то я куда-то отправлюсь. А свеев пощипать очень хотелось бы. А чем ты, конунг, недоволен?
— Мы убили ярла Свенельда из Дома Еталандов. Это один из главных претендентов на титул конунга Швеции. Нынешний конунг, хотя и зовет себя королем из Дома Свеаландов [13], слишком слаб, чтобы удержать власть. Свенельд готовился его заменить. Он плавал в Славен, чтобы занять денег на подкуп других ярлов. А получилось, что купил мне помощь сотника Большаки, а себе гибель. Но Свенельд для всей Швеции — слишком большой человек, чтобы его смерть осталась незамеченной. Это вызовет какие-то события, и сейчас трудно предсказать, какие… К тому же он был сильным противником Дома Синего Ворона и не подпускал их к власти. Следовательно, он мог бы стать моим сторонником. И мы сами себе затруднили путь… Мы даже не посмотрели, что на этих драккарах нет символики Дома Синего Ворона. По ошибке мы напали на другие драккары. Ну, ладно бы, какие-то там. Это дело обыденное. Но — ярл Свенельд Еталанд… Нам ведь в Норвегию плыть вдоль шведского берега.
— А мы, может быть, и не будем на каждой остановке про Свенельда рассказывать, — беспечно заметил Велемир. — Мы вообще свейского языка не знаем, да и устраивать со свеями застолья не намерены, как мне думается. Слишком много свеев было при нападении на Куделькин острог. И я не знаю, свеи или урмане застрелили и сожгли вместе с домом моих родителей. Мне это вообще-то все равно. Они мои враги — это я знаю точно.
— А что же твой ярл плавал без сильной охраны? — усмехнулся Большака. — Две сотни воев — разве это, по нынешним неспокойным временам, охрана…
— Его имя уже само по себе было охраной. Никто в Скандинавии не рискнул бы поднять на него руку. А славянских ладей Свенельд не боялся. Они здесь плавают только по торговым делам. Это где-то далеко в сторону заката есть опасность, но не во внутренних морях. Шведы так и зовут эти моря шведскими внутренними морями, и Ладогу, и Ильмень.
— Свеи явно тухлой рыбы с мухоморами переели, — хохотнул десятник Велемир. — Свенельд — это тот, что был в шляпе с пером?
— Да, он лежит неподалеку от костра. Стрела через шляпу пробила ему лоб и вышла со стороны затылка. Наконечник еще торчит.
— Это я постарался. Ярл как раз не вовремя обернулся, и я пустил стрелу ему в лоб, — признался десятник. — Больше не будет есть тухлую рыбу с мухоморами. И жалеть о нем нечего.
