защиту можно преодолеть, особенно в тот момент, когда сам колдун находится в процессе работы и открывает все свои семь «колодцев» магической силы. Тем не менее выставленная защита давала хотя бы минимальную успокоенность и позволяла не отвлекаться от дела, потому что любое отвлечение, даже на несколько секунд, может нарушить целостность влияния, а то и полностью разбить его.
Гунналуг снял с пояса кожаный мешочек с порошком, мысленно сформулировал и мысленно же повторил свой вопрос вместе с заклинанием и привычным движением создал магический огненный треугольник. Дал пламени поиграть в воздухе, зная, что до момента, когда пламя разгорится, изображение в треугольнике будет нечетким, и только после этого слегка наклонился и посмотрел.
То, что увидел колдун, заставило его напрячься и даже скрючить пальцы на манер лапы коршуна, словно он, как коршун, намеревался кого-то разорвать этой когтистой лапой. Гунналуг увидел множество драккаров, плывущих с полуденной стороны в полуночную. И именно от этих драккаров он чувствовал угрозу, их же, но еще в намного меньшем количестве, он видел накануне, когда открывал магический огненный треугольник в Доме Синего Ворона. Но тогда драккары были еще далеко, а теперь они рядом и плывут по ветру, а в дополнение помогают себе веслами, чтобы поддержать высокую скорость. Должно быть, силы собирались по пути и потому росли так быстро. Накануне опасность еще не была такой явной, теперь же она выглядела грозовой тучей, готовой разорваться громом и молниями. И с этой тучей следовало бороться всеми доступными способами, потому что подпустить воинов, сидящих в драккарах, под стены дома было нельзя. На таком количестве драккаров должно быть не менее тысячи человек, и даже, может быть, значительно больше, а Гунналугу практически некого противопоставить такому войску. Стены дома могут не выдержать такого серьезного напора. А тут еще совсем недавно были потеряны два драккара и двести воинов, и в дополнение четыре драккара и четыреста воинов союзника ярла Торольфа Одноглазого. Русы расправились с ними, как рассказал гонец, быстро и почти без потерь для себя. И послал этих людей на гибель сам Гунналуг, преследуя свои цели, и тем ослабил возможности защитников. Причем он уже знал, что существует угроза Дому Синего Ворона, но ошибочно посчитал эту угрозу далекой и несущественной. И предполагал, что шесть отправившихся в короткий поход драккаров скоро вернутся с победой и с добычей. И главной добычей должен был стать мелкий уродец Извеча со своим мешком, в котором должна находиться седьмая гиперборейская скрижаль. Если бы скрижаль оказалась сейчас у него в руках, Гунналуг рассмеялся бы над всеми потугами далекого соперника и над всей угрозой, что шла по морю, видимая в огненный магический треугольник. Для него тогда вообще не существовало бы никаких угроз. Но сам он смог бы угрожать всем, и угрожать, имея к тому полные основания.
Не получилось. Русы не только не пожелали отдать Гунналугу Извечу, они еще и сами атаковали превосходящие силы противника и уничтожили их, спалив драккары. Это было унижением шведов внутри самой же Швеции, и виноват во всем был только Гунналуг.
Угрызений совести он, впрочем, не чувствовал, потому что не любил обижать себя укорами, тем не менее эти два драккара и двести воинов сейчас очень сгодились бы защитникам Дома Синего Ворона. Когда силы малы, даже двести обнаженных мечей могут стоить победы.
Нашествие флотилии на самые полуночные владения Швеции, конечно, выглядело слегка странным. Не было видимой и известной причины, по которой враги должны были так активизироваться, собраться все вместе и отправиться в поход. Если бы поход давно планировался и готовился, Гунналуг знал бы об этом, потому что слухи по волне ходят быстро и растекаются по всему побережью со скоростью самого быстрого драккара или самой резвой лошади. А Дом Синего Ворона обладает большим торговым флотом, который все вести обычно сам собирает и разносит. Значит, где-то там, во внешнем мире, совсем недавно произошло нечто, что активизировало деятельность врагов, сплотило их и заставило провести все сборы в кратчайшие сроки. Но это должно было бы быть важным событием, событием не междоусобным в споре двух или нескольких влиятельных домов, а значимым в масштабах всей Швеции. Иначе объединить ярлов вместе с их лодками в один флот в короткие сроки было бы невозможно. А о длительной подготовке к объединению давно уже стало бы известно. Но почему-то Гунналуг не получил известий об этом. Ни об объединении, ни о событии, которое сделало объединение возможным.
Впрочем, известия он получал не всегда и не сразу, если сам их не искал с помощью магического огненного треугольника. Иногда он искал все, что связано с Домом Синего Ворона. В этом во многом и заключались обязанности колдуна Дома. Смотрел, где плавают суда, носящие их символику, когда прибывают домой или куда отправляются из дома. Но в последнее время, решая проблемы норвежского ярла Торольфа Одноглазого, да и сам занятый поисками седьмой гиперборейской скрижали, Гунналуг выпустил из поля зрения многое из того, что отслеживал обычно. Он даже не знал, стоит ли ждать в ближайшее время прибытия каких-то своих драккаров. Такое прибытие было бы весьма кстати. Добавить к гарнизону две или три сотни воинов, и можно было бы выстоять, отсидевшись за стенами. Но, кажется, никто так скоро прибыть не намеревался.
А где же взять воинов?
Просить у Торольфа Одноглазого бесполезно. Тот озабочен исключительно собственными проблемами, да и после потери четырех драккаров и четырех сотен воинов в бесславном сражении с русами сам, должно быть, испытывает напряжение. Напряжение и ожидание. Перед самим Торольфом стоят две угрозы. Первая — возвращение конунга Ансгара с символом власти. Вторая — приближение славянских ладей, которые, несомненно, пытаются добраться именно до его владений, чтобы отбить своих пленников. Ансгар, вернувшись живым и с символом власти на поясе, обретя власть, наверняка попытается отомстить претенденту на эту власть, отомстить за все те препятствия, что чинил ему Торольф Одноглазый вместе с Гунналугом. И может двинуть против Торольфа свое войско. Оно у конунга, конечно, небольшое. Но, став конунгом полноправным, Ансгар сможет приказным порядком обязать соседних ярлов предоставить ему воинов. А там и до Дома Синего Ворона может дело дойти, если Ансгар еще кое-что вспомнит. И против конунга колдовская сила будет ничем, как знал уже Гунналуг. Разве что по мелочи он сможет Ансгару навредить. Но мелочью его не остановить, если уж не удалось остановить сильными методами претендента на власть конунга. Значит, полуночные владения взрастили нового сильного врага. Что же касается русов, то их поход четырьмя сотнями воинов во враждебные им воды выглядел бы безрассудством и способом расстаться с жизнью раньше срока, если бы не присутствие на ладьях юного конунга Ансгара. Без сына Кьотви они могли бы рассчитывать на успех только в случае неожиданного набега и следующего за ним стремительного бегства, как сами норвеги и шведы совершали походы в Европу. Но о какой неожиданности может идти речь, если русы плыли вдоль всего побережья Швеции, совершенно не таясь. Плыли именно вдоль берегов, а не чистым морем, где их не обязательно должны были бы заметить. Без сомнения, Ансгар пообещал русам поддержку своей властью, к которой он должен был бы с их помощью прийти, и силой, которая в одиночестве мало чего стоит, но станет солидной в объединении с русами. Ситуация сложная, и в такой ситуации Гунналугу надеяться на помощь Торольфа Одноглазого нереально. Торольф наверняка сам надеется получить помощь от Гунналуга.
И все-таки любой поход шведской объединенной флотилии, тем более так скоропалительно организованный, должен иметь вескую причину. По какой же причине флотилия собралась? Кто собрал столько драккаров и кто ведет их в бой? Это следовало выяснить…
Сформулировав вопрос, Гунналуг напряжением воли внутри горящего треугольника приблизил к себе самый крупный, сорокарумный драккар, чтобы рассмотреть, кто стоит на носу. Приближение шло плавно, но Гунналуг еще издали, как показалось, узнал по фигуре человека, который командовал на большом драккаре. И это узнавание колдуну очень не понравилось. И, рассмотрев через несколько мгновений человека ближе, Гунналуг понял, что не ошибся. Видеть под стенами своего Дома воинов, которых ведет в бой ярл Сигтюргг по прозвищу Золотые Уши, он хотел меньше всего. Пожалуй, из всех военачальников Швеции Сигтюргг Золотые Уши, прозванный так за позолоченные науши на шлеме, был самым сильным. И воевать против него сложно любому, даже самому мощному и опытному в боевых утехах ярлу, а не только плохо разбирающемуся в делах военных колдуну. И на младших ярлов надежды мало…
И все-таки ответ на главный вопрос магический огненный треугольник не дал. Гунналуг хотел выяснить, что же толкнуло Сигтюргга на этот поход.
Пришлось повернуть треугольник против направления движения часовой стрелки, чтобы темпоральной магией разрешить и этот вопрос. И глазам колдуна предстала голова человека, которого он хорошо знал. Это был претендент на титул конунга Швеции, очень влиятельный, богатый и сильный ярл Свенельд из Дома Еталандов из полуденной части страны, хозяин единственного крупного города Швеции
