изменились. Это вы… к черту! Давай-ка я тебя буду на «ты», а то как-то неудобно получается.
— Не поминай имя врага человечества всуе, а то кадилом по черепу заеду! — рыкнул отец Станислав, но тут же покраснел и попросил прощения за свою невоздержанность.
— Я так понимаю: ты не имеешь ничего против? Тем лучше! Значит, пока есть двое, кого не затронула промывка мозгов. Я и ты! Я почувствовал, как в моей голове что-то происходит, как память блекнет и исчезает, но я удержал воспоминания. Тебе это знакомо?
— Нет. Я помню всё. Только две памяти существуют как бы параллельно. Но память Жнеца заканчивается, обрывается на одном моменте… а потом я просыпаюсь в постели, обнаруживаю, что я священник и что всю жизнь строил карьеру священника, а жизнь Жнеца — точно сон.
— Прелюбопытно! Но мы пока это оставим. Я лишь хочу донести мысль, что, возможно, мы не одни. Есть еще люди, которые помнят что-то несуществующее, и они уверены, что у них плохо с головой. Вполне вероятно, их содержат в психушках, а может, они таят эти воспоминания в себе. Но такие люди могут быть! Должны быть. Это всё очень похоже на воздействие какого-то психотронного оружия. Только, как и любая система, сделанная руками человеческими, она прокололась. Произошел сбой: появились мы. Что, не так? По-моему, всё логично!
Яровцев развел руками. От возбуждения он не смог сидеть на месте, поднялся и стал разгуливать по кухне, рассуждая вслух:
— Изменения произошли с судьбой Ивана Столярова. Ты должен был его убить. Вроде бы ты это сделал на глазах большого количества людей в ресторане «Великий Князь». Было это или нет?
Елисеев зажмурился, открывая дорогу памяти Жнеца. Он вспомнил ресторан, богемных посетителей, изысканную кухню, официантку Ольгу (то ли Жукову, то ли Муравьеву), которая помогла ему с исполнением заказа, и Ивана Столярова, на которого он насадил микробомбы…
— Да. Иван Столяров был убит мной.
— Отлично! Он был убит. Заказ выполнен. Мы получили об этом информацию, перевели тебе деньги, увидели выпуск газеты, которая должна была выйти на следующий день с описанием этого трагического происшествия, но внезапно всё изменилось. Головизор показывает интервью с этим хлыщом. И в прямом эфире Столяров выступает совершенно здоровый! На дом совершают нападение люди Боголюбова, которые поддерживали Столярова, и вдруг всё исчезает. Почему? Я никак не могу понять, что произошло?
Яровцев всплеснул руками, показывая свою беспомощность.
— Я встретил человека, — замогильным голосом произнес отец Станислав.
Ярослав остановился, точно наткнулся на невидимую стену, и обернулся к Жнецу. Отчего-то от слов Елисеева ему стало не по себе.
— Какого человека? — переспросил Ярослав, чувствуя отвращение к этому вопросу, который не следовало бы задавать.
Отец Станислав замер с остекленевшими глазами. Он вспомнил незнакомца, встретившегося ему на безлюдной аллее парка — страшного человека в красном шейном платке и с демоническими глазами.
Глава 8
ПОГРУЖЕНИЕ В ПРОШЛОЕ. ЭПИЗОД 4: ВИЗИТ КРЫШНИКА
Колодец, наполненный прозрачной, но скисшей водой, стоял у Матвея перед глазами, которые, казалось, превратились в две линзы, запрограммированные на сканирование окружающего пространства. Он ошалело озирался по сторонам, разбирая в темноте офиса каждую деталь, каждую трещинку на потолке, и чувствовал, что с минуты на минуту должно начаться что-то важное. Именно этого события он и боялся! Страх каплями пота проступал на лице. Матвей оглядывался по сторонам, ожидая любой подлости со стороны бездушного офиса. Ему казалось, что сейчас нечто выпрыгнет из стены и откусит ему голову. Ощущение, что в ближайшие минуты он может лишиться головы, было настолько сильным, что Ставрогин втянул голову в плечи и намеревался уже заползти под стол, когда с пола послышался слабый стон. Стонал Сунец-молодец, как часто его звали во дворе на протяжении всей школьной эпохи. Но за стоном ничего не последовало. Алексей не разлепил глаза, не уставился на горе-целителя, поставившего фирму на деньги и, что самое главное, на время, и не устроил Ставру разнос по полной программе, в которой первым пунктом значился «ор на весь дом с поминанием дальних родственников по козлиной линии». Матвей понимал, что Алексею вряд ли могло понравиться то, что он провел Изменение при первом посещении клиента, когда коровка оказалась недодоенной и отправилась на пастбище с полным выменем, но он не мог переступить через себя. Заниматься раскручиванием клиентов на деньги, забираться им в карман и вытягивать последние жилы, обещая последующий рай на земле, — Ставрогину это претило. От одной только мысли о том, что ему придется этим заниматься, Матвей чувствовал, как во рту появляется омерзительный вкус клюквы, которая отдает болотом. Он не любил клюкву с детства. Его мама обожала собирать эту красную, похожую на капельки крови ягоду. Она уговаривала деда или отца отвезти ее в лес, поближе к болоту, забиралась на мшистые кочки и, согнувшись в позу «попа кверху», часами брала ягоду, а потом зимой пичкала клюквой сына, которого рвало от одного ее вкуса. С тех пор всё самое омерзительное в жизни у Матвея сравнивалось с клюквой. Поборы с клиентов были еще более «клюквенистыми» по той причине, что за каждое Изменение Матвей получал деньги неизвестно от кого и неизвестно откуда. У него даже возникла однажды мысль, что купюры фальшивые, но после тщательной экспертизы, заказанной в банке, Матвей убедился, что расплачивались с ним подлинными ассигнациями.
Ставрогин чувствовал, что от затеи с агентством надо отказаться. Она вела его по ложному пути, как, впрочем, и Алексей Сунцов.
Матвей поднялся из-за стола и приблизился к спящему Сунцу. Склонившись над ним, он попытался перевернуть Алексея. Тут же возникла идиотская мысль: как избавиться от неугодного компаньона? Спровадить, ссылаясь на то, что он передумал? Так просто от Сунца не отделаться. Лучше всего избегать в дальнейшем любого контакта, не давая ему возможности уболтать себя.
Матвей потряс Алексея за плечо. Сунцов пошевелился, открыл глаза и уставился мутным со сна взглядом на Ставрогина. Этого оказалось достаточно для Изменения. Матвей уцепился за его взгляд и нырнул в глубину чужой сущности. Ставрогин проник внутрь без труда и почти сразу же обнаружил старый запыленный полевой телефон, стоящий на огромном холодильнике. Матвей внезапно ощутил покалывание в животе и понял, что недурственно было бы подкрепиться. Он открыл дверцу холодильника, но нашел в нем лишь провода и толстые тетради, видом напоминающие гроссбухи, с мультяшными картинками на обложках. Тетради показались Матвею несъедобными. Он захлопнул холодильник, и в этот момент зазвонил полевой телефон. Ставрогин поднял трубку, покрутил ручку телефона, и в трубке раздался голос. Тяжелый глухой голос, произносяший абракадабру, но Матвей всё же уловил в ней смысл. Ему указывали путь к точке, где можно было изменить будущее, чтобы Сунец-молодец никогда не пришел к нему домой с предложением «взболтнуть по чуть-чуть», Ставрогин не выплакался бы ему, делясь впечатлениями от неожиданно открывшегося Дара, и Алексей не предложил бы создать агентство паранормальных услуг. Матвей увидел путь и скользнул по нему.
Когда он очнулся вновь на полу своей квартиры, первая мысль, которая посетила его голову, звучала так: «Как всё-таки неудобно носиться по телефонным проводам». Затем он обрадовался, осознав, что с агентством покончено.
Матвей поднялся и чуть было не упал. Слабость заполнила организм до краев. Ставрогина повело, и он, ухватившись за стену, доплелся до кухни, где распахнул холодильник, достал пакет молока, отогнул край, разорвал его зубами, залив молоком грудь, и присосался к пакету как теленок, восстанавливая жизненные силы.
— Приятного аппетита, как говорится, — произнес тихий вкрадчивый голос позади Матвея.
Ставрогин вздрогнул, поперхнулся и закашлялся, расплескивая молоко по сторонам.
Он резко обернулся и обнаружил сидящего на столе толстого коротышку в кожаной потертой курточке и штанах коричневого цвета, в вытянутых туфлях с загнутыми мысками, на концах которых висели бубенчики. Коротышка курил трубку и ехидно улыбался. Его волосы были всклокочены.
— Ты кто? — в испуге выдохнул Ставрогин, опуская пакет на стол и нащупывая за спиной кухонный
