знающий легенду о Меняле, так и не мог понять, за что его казнили люди. За что они предали смерти собственного спасителя. Но в тот раз Вселенная, в которой родился Меняла, оказалась на грани смерти.
Зато теперь Меняла Душ попался ему в руки. Ааран Хаас Ж’Маати понимал, что отныне ему уготовано место в Чертоге Славы наравне с великими героями и Богами-Императорами. Как на самом деле просто изловить Менялу и почему никто не мог это сделать до него? Меняла Душ дважды просился ему в руки. В первый раз он успел спрятаться от стаи, но во второй, когда Гончий вычислил его после очередного Изменения, стая накрыла жертву. Люди-рабы поймали Менялу и препроводили его в замок Межмирья, форпост гаргулий. Дело оставалось за малым. Стае предстояло триумфальное возвращение к престолу Бога-Императора с плененным Менялой.
Ааран Хаас Ж’Маати испытывал законное торжество, взирая на поверженного у его ног Менялу Душ. Этот Меняла оказался безумно глуп. Он пренебрег предостережениями Паломников и открылся во время движения Волны для безбрежного мира. Вот тогда его запах и уловил Гончий. Так случилось и в первый раз, но тогда Меняле в последний момент удалось скрыться от гаргулий. Во второй раз Меняла вновь пренебрег предостережениями Паломников и задержался на старом месте, где уже успел изменить десятки людских судеб. И Гончий выследил его. Меняла Душ сам избрал судьбу раба. После того как Бог-Император получит то, что желает, Меняла Душ либо будет умерщвлен, либо последует за хозяевами. Его судьба была безразлична Аарану Хаас Ж’Маати.
Вся стая собралась посмотреть на пленника. Столько долгих лет охотиться за ним по пузырькам миров и наконец изловить! Все изъявили желание увидеть Менялу. Ааран собрал совет стаи. Последний перед тем, как отправиться в Убежище.
Ааран почувствовал шорох голоса Гончего. Он обращался к нему:
«Люди появились…»
«В этом нет ничего страшного», — ответил Гончему Ааран.
«Они идут по следам Менялы. Они вскоре окажутся здесь. Для них нет границ. Это опасно!»
«Но нас скоро здесь не будет!»
«Это их не остановит. Они пойдут по нашим следам. Им нужен Меняла, и они не успокоятся, пока не получат его», — вещал Гончий.
«Зачем им потребовался Меняла?» — спросил Ааран.
«Они намерены его убить».
«Что за странное место? Здесь всё время пытаются убить Менял! И иногда получается. Этот мир не создан для Менял. Они здесь — ошибка. Что мы можем сделать?»
«Предлагаю нанести удар первыми. Послать к ним Ждора и Грува. Пусть решат эту проблему…»
«Мне нравится твое предложение. Только напомни им, что в этом мире наша магия не действует. Это мир грубой силы и рациональности».
«Они учтут», — обещал Гончий и стих.
«Пусть возьмут местное оружие», — прошелестело последнее напутствие вожака.
Ааран задумался. Если люди, следующие за Менялой, смогут пойти по следу гаргулий до Убежища, то в таком случае не стоит открывать путь, ведущий в родной мир. Тайная дорога должна оставаться скрытой от постороннего взгляда. Они не могут покинуть замок Межмирья, пока проблема с людьми не решена, а это было опасно. Вскоре Паломники прознают о том, что Меняла Душ в руках гаргулий, и поспешат найти его и вырвать из лап Аарана Хаас Ж’Маати. Недооценивать Паломников нельзя. Они сильные противники. Когда-то они уничтожили Дом гаргулий.
Глава 11
СТОЛКНОВЕНИЕ
Патрик не мог смириться с тем, что произошло. Вроде бы ничего страшного и не случилось. Родители забыли о его приводе в полицию. В полиции пропал сержант, который производил его задержание, а близкий друг уверял, что всё время, когда Патрик парился в участке, он провел с ним у Брюкнеров дома. Как можно было продолжать жить, точно ничего не случилось? Ведь что-то же произошло в мире, чему Патрик был непосредственным участником!
Мальчик стал прогуливать школу. Сначала один урок за другим, а потом и целый день. Утром он отправлялся на остановку школьного аэробуса, помахав маме ручкой на прощание, но в десятке метров от дома сворачивал на дорожку, ведущую к общественному аэробусу, который увозил его к Приморскому парку Победы, и там Патрик шел на перекресток аллей, где произошла встреча двух странных людей. После этой встречи жизнь самого Патрика пошла наперекосяк. Он забирался на облюбованную лужайку, доставал поликристалл с походным креслом и в две минуты выращивал себе место, куда можно было опуститься.
Чего он ждал? На что надеялся?
Патрик не знал ответов. Он наблюдал за местом, где изменилась его жизнь, потому что не знал, как ему жить дальше.
Патрик попытался объясниться с Коромыслом, рассказать ему обо всём, что произошло, но натолкнулся на глухую стену непонимания. Сенька смотрел на него как на полоумного: с жалостью и сочувствием. Коромысло никогда не сможет поверить ему. Ведь если он поверит в то, что говорил ему Патрик, значит, он сам сошел с ума и его приход в дом Брюкнеров, игра с другом до темноты — не что иное, как болезненное проявление разума.
Патрик отступился. Он понял, что отныне его удел — одиночество, ибо ни одной живой душе в мире он не сможет открыться до конца. Всегда в его сердце и памяти останется мертвая зона, не доступная никому.
— Что мы имеем в итоге? — рассуждал Ярослав. — Ты встретил на пустынной аллее парка странного человека в красном шейном платке. Во взгляде этого человека было что-то неживое. И тебе стало страшно.
— Именно так, — подтвердил Елисеев.
Отец Станислав, облаченный в цивильное, и Ярослав Яровцев неспешно шли по аллее Приморского парка Победы, приближаясь к точке рандеву.
— Что случилось потом?
— Появилось какое-то странное видение. Что-то рыцарско-абсурдное. Я как бы оброс целой армией рыцарей, которые схлестнулись с другой армией. Я понимал, что другая армия — это тот странный человек, что замер напротив. Но видение меня не оставляло. Сначала я не понимал, что происходит. Армии сошлись. Я сопротивлялся. И вроде бы ничего страшного не происходило. А потом…
Елисеев задумался, уперся взглядом в дорожку, бегущую под ногами, и умолк.
— А потом? — напомнил о разговоре Ярослав.
— Потом я сдался. И проиграл. Напор этого человека был слишком силен. Я упал. Перед глазами всё растворилось. Я как бы перестал существовать. А когда очнулся, обнаружил, что я священник и на завтра у меня запланирована лекция, а я — ни в зуб ногой. И постоянное ощущение, что всё вокруг чужое, я не священник, я — убийца! Это сводило с ума. Словно внутри меня нашли приют два разных человека. Такие странные, непохожие. Убийца и священник.
— Если бы я сам не столкнулся с чем-то подобным, я бы решил, что ты бредишь, — оценил слова Елисеева Ярослав. — Разреши, я буду звать тебя Жнецом. Мне так привычнее. Да и короче, чем отец Станислав.
— Зови как хочешь, — согласился Елисеев. — Кажется, мы пришли.
Патрик не мог сказать, зачем вот уже который день он ходит в парк к перекрестку аллей. Для этого он не видел причин. Только смутное ощущение, что что-то может произойти. Так преступника тянет на место преступления. Вот и сегодня он пришел, как обычно, расположился на лужайке в ста метрах от перекрестка, вырастил кресло и утонул в нем, созерцая голые аллеи, размытые дождями.
