— Каппа, мы в Башне. Это все, что тебе сейчас нужно. Так, а куда мы пришли, вообще?
Коридор вывел мальчиков в круглый высокий зал. Свет сюда едва проникал сквозь узкие витражи, грязные до непрозрачности. В стене напротив виднелась арка. Слева и справа мрачнели высокие двери черного дуба, замысловатой старинной резьбы.
— Вот оно что, оказывается! — Кумба оглядел витражи. — А я вечно думал — что это за окна такие. Они уже высоко, локтей восемьдесят. С них Башня вообще-то и начинается.
— Из города их не видно, — кивнул Каппа, задрав голову.
— Из города почти вообще ничего не видно, — отозвался Таллео. — Только верхний кусок Башни.
— Вета говорит, у нее из окна города тоже не видно. Видно что дальше — лес, долина, холмы, справа Синий хребет, слева Кубастые горы.
— И что в этом плохого? — Таллео направился к левой двери. — Я был бы просто счастлив жить с таким видом. Это не моя помойка.
— Города-то не видно, да, — хмыкнул Кумба. — Зато видно дворы, оба. Уж лучше, по-моему, город.
— А ты, Кумба, в городе часто бываешь?
— Нет. Что я там забыл? Еще города мне не хватало.
— Ну вот и заткнись, — Таллео внимательно осмотрел замок, осторожно постучал жезлом по металлу пластины. — Нашелся специалист по городу.
— А ты нашелся специалист по Замку. Куда ты нас вообще привел?
— У тебя, Кумба, список претензий? Иди обратно.
— Вот эт-ты гад, все-таки.
Таллео вытащил свиток, нашел заклинание, наставил жезл на замок, начал читать. Стержень замерцал темно-багровым, в замке клацнуло.
— Очень старый замок, — Таллео сунул свиток за пазуху. — Таких уже давно не делают. Открывается без ключей, просто на заклинании. С одной стороны, хорошо, — он толкнул дверь, — с другой — есть свои недостатки. Я просто коллекционирую открывательные заклинания. Каппа уже давно догадался... Так. Вот так во?т.
Мальчики прошли в дверь и оказались в длинном мрачном чертоге, в котором также узкие витражи не давали почти никакого света. Вдоль стен шли стеклянные короба, покрытые слоем пыли. В коробах виднелись безголовые человеческие фигуры. Таллео с минуту оглядывал странное помещение, затем громко воскликнул, и эхо упало в пыль:
— Великая Сила! Я знаю, что это такое. Все-таки в книгах, бывает, не врут. Это же ведь музей!
— Что?!
— Термин, потом объясню.
Таллео подошел к стеклу и смахнул рукавом пыль.
— Смотрите!
— Ну и ну! Это что еще за одежда такая?
— А подумать?
— Я такой не видел, — Кумба покачал головой и подоткнул колпак. — Вообще никогда.
— Я тоже! — удивился Каппа. — Я даже не знал, что такая бывает. Смотри, рукава какие смешные.
— А воротник? Что за идиотизм такой. Я в таком задохнусь.
— Кумба, во-первых, этот воротник не для кухни. Во-вторых, ты сам на себя в зеркало хоть раз смотрел? Портной, блин. Еще на что-то надеешься, — Таллео посмотрел в потолок.
— Слушай, такое все, конечно, чудно?е, но ведь красивое!
— Каппа, не то слово. Эти костюмы шились для церемоний.
— Для церемоний?
— Кумба, термин такой. Такие специальные встречи, где нужно рисоваться. Рюшечек понатыкать всяких, бантиков. А красивое — так это понятно, если с умом делать. В общем, церемонии — это типа войны, только по особенным правилам. Кто грамотнее нарисуется, тот победил.
— Так это же милое дело. А то нож в брюхо, возни столько. Точить, таскать, втыкать, кровь потом отмывать. Да и брюха иногда бывают, сам знаешь, — ножи как спички ломаются. А почему сейчас не бывает таких церемоний? Ведь как проще?
— А подумать? Во-первых, шить так здорово разучились. Во-вторых, одно дело сшить два костюма, другое — отковать сорок доспехов. У оружейников тоже дети родятся, а жрать, как ты, Кумба, верно подметил, всем подавай. Потом, ведь грамотно рисоваться — это же нужно учиться! А кому охота учиться? Проще нож в брюхо, и дело с концом.
— Это же настоящее серебро! — Каппа не мог наглядеться на вышивку, тускло мерцающую за стеклом. — Смотри, какая обалденная нитка! — Каппа перешел к следующему стеклу, стер пыль рукавом и чихнул. — А вот, посмотри только!
Мальчики подошли и всмотрелись.
— Каппа, у тебя чутье на эти вещи просто бешеное, — хмыкнул Таллео с уважением.
— Давай стекло разобьем!
— Каппа, не нервничай. Что значит «стекло разобьем»? Ты в музее, или где?
— Я Вете такое хочу подарить!
— Да уж, — ухмыльнулся Кумба. — За такое платье можно и с чайником убежать.
— Ну вот все и поубегали, — сказал Таллео злобно. — А теперь куда ни плюнь — чайник. Скоро в туалет уже не сходить.
— Ну так что?
— Что «что»?
— Стекло будем бить?
— Кумба, хватай его и быстрее наверх. Надо спасать ювелирное дело.
— Каппа, такое уже не носят.
— Талле, ты дверь не закрывай пока. Ну показать хотя бы! Она ведь такого не видела никогда!
— Да я понял. До чего принцесс довели.
Таллео развернулся к двери. Мальчики вышли в круглый чертог и замешкались.
— Пять минут погоды не сделают?
— Пять минут погоды не сделают.
— Пять минут погоды не сделают!
Они пересекли помещение, и Таллео так же легко открыл противоположную дверь. Они оказались в таком же зале, только здесь вместо стеклянных шкафов висели на стенах портреты. Картины были покрыты пылью, которая тем не менее не мешала их разглядеть. Мальчики остановились, оглядываясь в полумраке.
— Эх ты! Это что, тоже музей?
— Да. И кстати... — Таллео подошел к стене, снял с шеи фонарь и поднял его к картинам. — Интересное дело... Видите? Нет, вы посмотрите только.
— Это что, наш король?!
— Нет, Каппа! Посмотри внимательней.
— Ну да... Нос чуть другой... Лоб чуть другой... Скулы чуть не такие. Но похож!
— Не то слово. И нечего ломать голову. Тут внизу подпись. Вы что, слепые?
— А что тут написано? Что за абракадабра?
— Нет, до чего детей довели, — вздохнул Таллео и опустил фонарь. — Здесь написано «Король Эммеоптех Четырнадцатый». А наш какой?
— Да кто ж его знает? — хмыкнул Кумба. — А как ты это прочитал, кстати? Эту абракадабру что, и прочитать можно?
— Чему вас только в школе учат, — вздохнул Таллео. — Это на старинном языке. На нашем же, только на старинном. Лет четыреста назад который был.
— Вот тебе раз. Четыреста лет назад? Наш же язык?
