снимать не разрешается никому. И вот на глазах у публики несчастных фотографов, не разбирая пола и возраста, бьют, пихают, ломают аппаратуру. Причем занимается этим не комсомольский оперотряд, а персонал самой группы. Никакой Филинов не додумался бы до более верного метода дискредитации. Как меня просветили умники-„экономисты“ от рок-н-ролла, на Западе тоже нельзя использовать фото музыканта без разрешения. Я попытался объяснить, что погоню за Западом, наверное, не с этого надо начинать, а во- вторых, там подобного рода конфликты никто не решает „с опорой на собственные силы: там существуют соответствующие законы. Поняли или нет — не знаю.
Группа ЦЕМЕНТ была в числе немногих, кто отказался от профессиональной гастрольно-концертной деятельности Городянский по- прежнему проектировал свои фундаменты, подрабатывал в кооперативе. Янис ходил на завод а по выходным на демонстрации. Гена собирал краны. А Андрей сидя у себя в библиотеке, говорил так: Мы совершенно сознательно не увольняемся с работы. В существующей системе гастролей за пару лет человек превращается в быдло, с которым не о чем разговаривать. Мы не хотим быть такими“.
Эту позицию можно было бы расценить как непрофессиональную, если бы те, кто следовал противоположной, не растеряли свои профессиональные качества так быстро и основательно.
Человек всегда ориентирован на референтную группу. И по мере того, как круг общения музыкантов все более замыкался на филармонических администраторах, соседях по программе „сборных“ концертов, гостиничных б…х и того же сорта журналистах, с ними происходили те самые перемены, о которых пишет великий детский поэт Олег Григорьев (автор „Электрика Петрова“ с проводом на шее):
Мы уже отмечали, что рок — искусство прямого личного самовыражения. Поэтому лучшее, что оставалось человеку в такой ситуации — это исполнять свои старые хиты раз от раза все менее выразительно, ведь нужно быть слишком уж профессиональным актером, чтобы пророчествовать перед народом, не имея в душе никакой искренней боли, кроме как за обмен валюты и покупку „Жигулей“. Кроме того, спокойная вдумчивая студийная работа, без которой невозможно ни рождение новых идей, ни их воплощение в достойную форму, тоже осталась в нищем прошлом — теперь на нее не хватало времени даже у тех, кто не пропивал концертные гонорары, сберегая деньги на запись. Потому что в любую минуту мог зазвонить телефон и предложить такие условия, от которых только больной откажется. Вот почему наши группы в 1988-ом г. продолжали пережевывать творческие озарения 1985-го. Те же, кто пришел по их стопам в 88- ом, брали пример со старших. Подбирали с пола старую чужую жвачку.
Так расплодилось по городам и весям великое стадо АВТОУДОВЛЕТВОРИТЕЛЕИ, немногим уступающее поголовью настоящих свиней: ПУТТИ, ИНСТРУКЦИЯ ПО ВЫЖИВАНИЮ, АНЧ, вплоть до широко разрекламированного Ника Рок-н-ролла, не лишенного актерского таланта, но не внесшего в наследие Панова-83 ни единой новой ноты; покатили за рубеж ВА-БАНК (катастрофически поглупевший ЧАЙ-Ф) и KNKHR@, которая была отличной пародией на Кинчева — представляете себе Кинчева раздувшимся в Винни-Пуха? — если бы только ЛОЛИТА знала, что это не всерьез; наконец — штампованные как ВИА 70-х годов герои, сообразившие, что в амбразуре нет пулемета, и мастера „стеб-рока“, бесконечно хихикающего над КПСС, милицией и военными примерно так, как шакал Табаки мог бы провожать и последний путь своего покровителя Шерхана.
Между тем, в 1987 году формируется новая популяция советской эстрады, по сути ничем не отличающаяся от предыдущей, но молодая, не успевшая разжиреть и полная юношеского задора: догнать и перегнать Серафима Туликова и Юрия Антонова по объему сберкнижки. Ее в рок-журналах часто обозначают как „ласковый май“, имея в виду не конкретную организацию, а явление в целом.
Это явление теснит рокеров в хит-парадах и особенно — в студиях звукозаписи, а бюрократия, у которой в руках по-прежнему все рычаги, не уступает своим старым врагам ни пяди — тем более, что никто всерьез и не настаивает на уступках. По-прежнему запрещают концерты за пять минут до начала (ЗООПАРК в МАИ, ТЕЛЕВИЗОР в ДК им. Горбунова) и целые фестивали (Ростовский). По- прежнему телевидение отводит на „молодежные ритмы“ передачу „Музыкальный ринг“, где рок-музыканты унижаются при всем честном народе, дергаясь под фонограмму и отвечая с по чтением на вопросы подсадных идиотов. Кое-что начинают со скрипом показывать политические передачи, прежде всего „Взгляд“ — не станешь же иллюстрировать трагический репортаж „Девочкой моей белоусой“ — но качество видео- и звукозаписи советских рок-групп настолько низкое, особенно на фоне зарубежных клипов, что трудно сказать, работает это на рекламу или на дискредитацию. „Мелодия“, правда, выпустила несколько дисков на основе старых фонограмм работы подпольных „писателей“. Лучше всего их отрецензировал один из тех, кого таким образом осчастливили — В. Цой: „Я в газете прочитал, что выходит наш альбом. Я не знаю, почему в нашей стране государственная фирма может выпускать пластинки без разрешения и без всякого ведома автора, оформлять, как они хотят, писать на них, что угодно“[69].
В ноябре 87-го года в Ленинграде произошли события, более привычные для Москвы. На концерте АЛИСЫ во Дворце спорта „Юбилейный“ произошел инцидент: милиционер у входа грубо оттолкнул беременную жену Кинчева, Костя за нее заступился, а затем еще сказал со сцены несколько слов, которых произносить не следовало. Ситуация неприятная, но естественная в стране, которая еще только учится проводить массовые мероприятия такого рода, как концерты АЛИСЫ — группы, окруженной в Ленинграде своего рода культом. Дальше начинается провокация. В областной молодежке „Смена“ журналист В. Кокосов публикует статью „Алиса“ с косой челкой»[70] и в ней обвиняет музыкантов в… нацизме на том основании, что Кинчев, якобы, кричал со сцены «Хайль Гитлер». Все это представляет собой откровенную выдумку: с таким же успехом Кокосов мог бы утверждать, что «Хайль Гитлер» кричали делегаты XXVII съезда партии. Тем не менее концерты АЛИСЫ запрещаются не только в Ленинграде, но и по всей стране; статья Кокосова, вслед за статьей Нины Андреевой, рассылается услужливой рукой по обкомам, и редакция «Смены», на которую Кинчев подал в суд, занимает такую же жесткую позицию как «Комсомолка» в Москве на предыдущем процессе. Видимо, главный редактор В. Югин затягивал процесс в расчете на общеполитический поворот вправо. Впоследствие, не дождавшись такого поворота, он становится одним из шумных борцов с «номенклатурой и КГБ». Мне довелось непосредственно общаться с Югиным в коридоре суда: не могу не поздравить демократическое движение со столь ценным приобретением.
К сожалению, рок-движение оказалось не в состоянии поддержать какими-либо организованными действиями даже такого знаменитого своего лидера как Кинчев (если, конечно, не считать поддержкой нападение подростков на В. Кокосова). Реальную помощь АЛИСЕ оказал журналист Евг. Додолев, известный своими публикациями о семействе Брежневых. Его вмешательство предопределило исход процесса: победу АЛИСЫ спустя всего каких-нибудь 8 месяцев после публикации в «Смене».
Александр Башлачев
покончил с собой в Ленинграде 17-го февраля 1988 года. Случилось так, что я был на трех его последних концертах. В большом переполненном зале московского энергетического института он несколько раз порывался уходить: «Хватит…», но его вызывали снова. И все бы хорошо — только потерял новую шапку. Настя стала его утешать: «Плюнь, другую купишь», а он сказал: «Снявши голову, по волосам не плачут». А потом опять улыбался: действительно, ерунда какая, главное — концерт хорошо прошел.
Спустя несколько дней мы поехали в химический «ящик»: сначала я что-то рассказывал про наши группы — тогда к ним проявляли огромный интерес во всех поколениях и слоях общества, как позднее к колдунам, — потом представил «первого поэта нашего архипелага». Знаете, перед Сашиными концертами
