отлично. Так она и сделает, заставит себя так сделать.
У входа, за границей освещенного круга, стоял одинокий мужчина, отчужденный и неприступный. Его раздражали накатывающийся из галереи шум и фланирующие там под руку парочки. Он казался непричастным ко всему происходящему, одиноким, молчаливым и загадочным. И тут он увидел ее.
Женщина нерешительно остановилась на полпути к галерее, слегка наклонившись вперед. Светлые, пепельного оттенка волосы обрамляли ее лицо с огромными глазами и полуоткрытым ртом. Она была очень привлекательна.
Страстное желание, словно нож, пронзило его сердце.
Он никогда не видел ее раньше. Она никого ему не напоминала. Он не мог даже разглядеть, какого цвета у нее глаза. Но было нечто такое в том, как она стояла, в ее отсутствующем взгляде, в том, как она подняла руку, чтобы отбросить волосы с лица, что необъяснимо завораживало и трогало его душу.
«Вот почему ты сегодня здесь, — прошептал ему внутренний голос. — Вот причина».
«Нет, — подумал он, почувствовав, что испугался впервые за долгие годы. — Нет».
Однако он медлил. Когда она приблизилась, он выпрямился, распрямил плечи, глотнул воздух. Пальцы его сжались в кулаки, и он засунул их в карманы. Наблюдая за ним, можно было подумать, что он готовится к сражению.
Джейми ничего этого не видела. Она пыталась определить обстановку, набираясь храбрости перед тем, как войти. Сделав шаг, она в нерешительности остановилась.
— Там довольно много народу. Джейми повернулась на голос и заморгала.
Мужчина, стоявший в тени, был таким красивым, что у нее перехватило дыхание. Справившись с собой, она ответила:
— Ну да. Вот я и не знаю, стоит ли делать решительный шаг.
— Что вас интересует?
— Простите?
— Если вы пришли сюда, чтобы посмотреть фотографические работы, то они стоят того. Прекрасное качество печати и отражают хронику событий. Но утром, в спокойной обстановке они доставили бы вам больше удовольствия. — Он помолчал, прищурив темные глаза. — Если вы здесь затем, чтобы себя показать…
Он не закончил фразу.
— Пожалуй, я лучше пойду, — сказала Джейми. Слегка пожав плечами, она подняла руку и отвела за ухо раздуваемые ветром волосы. — Спасибо за совет. Спокойной ночи.
— Подождите! — Выйдя из тени, он преградил ей путь. — Подождите. Вы позволите мне проводить вас домой?
Джейми недоверчиво хмыкнула. Это в этом-то городе? Он что, шутит… или сошел с ума?
— Нет, — решительно сказала она. — Тем не менее спасибо.
— Подождите.
Он тронул ее за руку и тут же поспешно сунул руки в карманы. Он был таким красивым, темноволосым, сильным, что она почувствовала себя загипнотизированной. Как олень в свете фар автомобиля. Она взглянула на него из-под полуопущенных ресниц, не двигаясь с места.
На его лице были написаны одновременно нетерпение и сдержанность. Зависит от того, куда посмотреть, подумала Джейми: на строгую правильную линию его красивого рта или в темные горящие глаза. Она не могла сделать свой выбор, чувствуя, что в темноте, окутавшей их двоих, идет незримая, но явная борьба.
Тут он наклонился к ней. У Джейми мелькнула сумасшедшая мысль, что он собирается ее поцеловать. У нее забилось сердце. Глаза широко распахнулись. Но он всего-навсего что-то сказал ей шепотом.
— Простите? — сказала она, покраснев. — Я не расслышала…
— Я сказал, что вы тут в безопасности: Всего метрах в пяти сотни две народу. Свет. Шум. Подождите минуту. — Потом добавил: — Пожалуйста.
— Зачем?
— Затем, что мне вдруг совершенно неожиданно захотелось поговорить, услышать чей-то голос. Затем, что, если вы уйдете, я буду вынужден вернуться туда, в это неистовое веселье, что называется, смешаться с толпой.
Его черные глаза были серьезны, но в голосе слышался сарказм. Напряженность между ними сразу исчезла. Она засмеялась.
— О нет, это смерти подобно!
— Иногда, — улыбнулся он, и словно свет зажегся в его глазах. Они по-прежнему были угольно- черными, гипнотизирующими, но стали неожиданно глубокими и теплыми. В них появилась загадочность и одновременно какая-то ранимость.
Джейми пожала плечами.
— Думаю что могу задержаться ненадолго…
Он протянул ей руку.
— Эдвард Рокфорд.
Его рукопожатие было сильным, кожа прохладной. Джейми вдруг показалось, что все это уже происходило, хотя, возможно, всего лишь во сне. Ощущение его руки было знакомым; она знала, что сейчас по ее руке побегут мурашки; память о его прикосновении жила где-то в глубине ее сознания.
Реальность вернула ее на место.
— Я Джейми Пейтон, — сказала она, поспешно отняв руку. — Итак, — парировала она, и в голосе ее послышались почти вызывающие нотки, — если вам все это так ненавистно, то что же вы тут делаете?
— У меня появилось такое чувство… — машинально начал он, но оборвал себя. Тряхнув головой, он начал новую фразу. — Я пришел сюда с друзьями. Это была их идея.
Интересно, что он собирался сказать, подумала Джейми. Но, может быть, лучше не знать об этом? Стараясь быть такой же сдержанной, она кивнула.
— То же самое со мной. Друг — вернее, сосед — дал мне билет, но я до последней минуты не была уверена, что пойду. Я была занята работой.
— А чем вы занимаетесь?
— Я рисую.
— Правда? А что вы рисуете?
Слова летали между ними, как птицы, щебечущие высоко в воздухе. Птицы перекликались тонкими нежными голосами, а где-то на горизонте собиралась гроза. Воздух стал плотным и заряженным электричеством. Раскаты грома были едва различимы: скорее ощущалась вибрация, чем слышался звук. Джейми кожей чувствовала — что-то надвигается. Это было смешанное чувство страха и ожидания. Она вела легкую и приятную беседу, а ее тело, каждый нерв, каждая клеточка были напряжены в тревожном ожидании.
— Абстрактные картины, — ответила она, не теряя нити разговора. — Большие полотна. Маслом. Иногда акварелью, но предпочитаю масло.
— Вы выставляетесь в какой-нибудь галерее?
— Есть несколько работ. Недавно у меня была персональная выставка, но не очень удачная.
Он поднял бровь, но не отвел взгляд.
— Зачем вы мне это сказали?
— То есть? — спросила она, скрестив на груди руки и сделав шаг назад.
Эдвард улыбнулся.
— Не пугайтесь. Я просто удивился, что вы добавили, что выставка была не особенно удачной. Уже то, что выставка состоялась — само по себе большое достижение. Я был бы чрезвычайно доволен…
— Меня мало волнует, были бы вы довольны или нет, мистер Рокфорд.
— Понятно. Но я был бы. Возможно, дело в публике, а не в художнике. Вам это не приходит в голову?
Она кивнула.
— Всякий раз, как я начинаю новую работу, — подтвердила она и улыбнулась, при этом взгляд ее
