вооруженного безумной ненавистью и окровавленным ножом.
Брэндону следовало убить Лукаса на месте. Как только тот шагнул в квартиру и нагнулся над окровавленными остатками женского тела.
Но он не мог отказать себе в удовольствии полюбоваться на убитого горем, растерянного Лукаса лишних пару минут.
А в следующий момент Брэндон понял, что даже самая молниеносная атака ничего бы не изменила в расстановке сил. Лукас с самого начала знал, кто находится у него в доме, и был совершенно готов убить — если он посмеет напасть.
Брэндон кинул затравленный взгляд на лифт, единственный путь к спасению, и снова посмотрел в глаза своей смерти. Но теперь Брэндон увидел в них не только обещание неизбежного конца, но и глубочайшее презрение пополам с брезгливостью.
Всем своим видом Лукас словно говорил, что волен лишить его жизни в любой момент. Но пока сам Брэндон не попытается действовать, он не станет терять на него время. Сейчас оно слишком дорого. Каждая лишняя секунда может навсегда отнять у него Гален.
Не сводя с Брэндона взгляда, полного мрачной угрозы, Лукас на ощупь набирал номер на голубом телефоне.
911.
И в следующий миг лейтенант Лукас Хантер уже описывал характер полученных Гален ранений, отдавал краткие, ясные приказы. Пусть реанимационная команда немедленно выезжает к его дому. Он сам спустится к выходу и вынесет пострадавшую.
Звонок занял секунды. Говорили только о Гален. Брэндон слышал все интонации, каждое слово. Он был все еще в безопасности. Лукас не потрудился прибегнуть к полицейскому коду, чтобы дать команду группе захвата подкатить к дверям пентхауса или хотя бы отозвать сюда снайперов, все еще торчавших в засаде в шести кварталах отсюда.
Он все-таки выиграл, сумел взять верх над этим сукиным сыном!
Если вести себя по-умному, Лукас Хантер не станет сейчас его трогать. Ему важнее спасти свою недокормленную дикторшу. А если она отдаст концы? Если он ее не спасет? Ха, да это будет грызть его еще сильнее, чем вина за Дженни, ведь Гален Чандлер вполне официально оказалась под опекой лейтенанта Лукаса Хантера!
Но в глубине души Брэндон надеялся, что она все-таки выживет. Потому как живая Гален станет еще более изощренным орудием пытки для Лукаса. Эта баба и так была страшна как смертный грех — на кого же она будет похожа, вся покрытая шрамами? Уж он-то постарался на славу, располосовав ее ничтожную грудь. Теперь любой мужик даже тронуть ее побоится!
Особенно такой, как Лукас! Хотя чувство вины вполне может вынудить его провести с этим пугалом весь остаток жизни. Вон как хлопочет, заворачивает эту дохлятину в пальто и поднимает на руки, без конца шепча извинения за причиняемую боль и обещая, что все будет хорошо.
Брэндон досадливо поморщился при мысли, что Гален уже наверняка испустила дух. Сейчас этот труп отнесут вниз и передадут команде реаниматоров.
Не обращая на своего врага ни малейшего внимания, Лукас пошел к лифту.
У Брэндона зачесались руки: его так и тянуло вонзить нож по самую рукоятку в небрежно подставленную ему спину Хантера. Даже если Лукас почувствует его рывок, он не посмеет бросить Гален на пол, а пока лейтенант ее положит и приготовится к отпору — будет поздно! Может — да. А может — нет.
Хотя Лукас не успеет парировать удар! Однако Брэндон слишком поздно понял это и упустил краткий миг, когда тот, заметив перед дверью собранный чемодан и пакет из «Блумингдейла», действительно был беззащитен.
Но Брэндон слишком любил пофилософствовать, сполна насладиться очередной победой.
Вот это триумф! Он и сам не ожидал, что все сложится так удачно. К тому времени как Лукас Хантер прочухается и кинется в погоню, его и след простынет!
— Я есть воздаяние! — Как заведенный повторял залитому кровью ковру Брэндон. — Я есть воздаяние!
В реанимационной команде работали опытные врачи, немало повидавшие на своем веку и не отступавшие даже перед самыми жуткими увечьями.
Один из врачей невольно выругался сквозь зубы, взглянув на то, что скрывалось в бирюзовом коконе. Такие повреждения грудной клетки, когда осколки сломанных ребер рвут стенки внутренних артерий и легкие заливает собственная кровь, требуют немедленного хирургического вмешательства.
Кровотечение убивает ее. В буквальном смысле слова. Вряд ли она успеет попасть на операционный стол.
А если все же случится чудо, и фургон реаниматоров достаточно быстро проберется по обледенелым улицам до больницы?
Гален будет обречена на медленную смерть, растянувшуюся на всю оставшуюся жизнь. Эмоционально, психологически каждый день ее будут понемногу убивать жуткие шрамы, уродующие грудь.
Врач оторвался от созерцания изувеченного тела и многозначительно посмотрел на Лукаса. Вопрос был ясен и без слов. Будет ли это добрым делом — спасти ей жизнь? И ответ он понял прежде, чем Лукас открыл рот.
— Помогите ей!
И врачи взялись за дело, пытаясь нащупать под тонкой, мертвенно-бледной кожей хоть какую-то вену. Но сделать укол оказалось не просто: от шока все ее сосуды сжались в едва различимые нити. И пока иголки от шприцев кололи нежную плоть, а водитель выжимал из своего фургона все что можно на смертельно опасных обледенелых улицах, Лукас стоял на коленях у ее изголовья.
— Ты молодец, — прошептал он, гладя Гален по иссиня-бледным щекам и перебирая» рыжие кудри. — Ты отлично держишься.
— Поговорите с ней еще, лейтенант, — попросил вдруг врач. — У нее явно усилился пульс!
Лукас придвинулся как можно ближе и осторожно прикоснулся губами к холодному лбу.
— Я люблю тебя, Гален! — Он обращался только к ней, к ее душе, к ее сердцу. — Я люблю тебя!
— Отлично, лейтенант, что бы вы там ни говорили, продолжайте в том же духе! Она вас слышит! И я уже сумел найти вену!
— Детектив Чандлер! — окликнул он, стараясь хотя бы этой жалкой шуткой отогнать накатившую волну ужасной, первобытной паники. Он поцеловал веки, едва заметно дрогнувшие в ответ, и приник к тонким губам, прошептав: — Вы выйдете за меня замуж? Вы станете моей женой?
Внезапно взвыли сирены, а фургон, подпрыгнув, пошел юзом по скользкой мостовой.
Но Лукас так и не отнял своих губ. И сумел почувствовать бледную тень ее улыбки.
Глава 23
Травматологи копались в ее изувеченной груди, сшивая порванные сосуды и извлекая острые осколки костей, затем косметологи трудились над ранами, нанесенными ножом. Каждый из мелких стежков, соединивших рассеченные ткани, являлся настоящим произведением искусства.
Раны были зашиты так аккуратно, как только это было возможно. Шрамы останутся совсем тонкими. Потом, когда станет ясно, удастся ли пациентке выжить, можно будет попробовать ликвидировать их совсем.
А пока хирурги работали у себя в операционной, старшая медсестра Кейси из шестой городской больницы тоже вооружилась иглой. Она приводила в порядок бирюзовое пальто.
Сегодня ей досталось вечернее дежурство, кончавшееся в одиннадцать часов. Но как и многие из тех, кто был в тот вечер в больнице, Кейси не смогла оторваться от экрана телевизора в той самой комнате отдыха, где когда-то держали маленьких заложниц. Она так и сидела в просторном холле, внимательно
