При той семейной жизни, которую они вели, это было совершенно необходимо.
Неожиданная уклончивость мужа пугала. Мэгги любила Финна и не могла допустить, чтобы он связался с кем попало. Отхлебнув своего кофе, она скривилась. Не отважиться ли и ей на ложечку сахара? Судя по всему, такая защита от стресса может оказаться полезной. Но, лишь только рука воровато потянулась к сахарнице, Сэм с грохотом уронил кастрюлю и разразился у себя на кухне, за стеной из стеклянных кирпичей, ругательствами. Мэгги отдернула пальцы. Нет, она не может позволить себе и фунта лишнего веса… тем более что Сэм держит под наблюдением ее электронные весы. Этот приверженец здорового образа жизни почитает своим священным долгом заботиться о ее форме. Можно попытаться сжульничать, но не дома. При Сэме чувство вины у нее обостряется. Приятного мало. Плюс еще самолюбие и ловушка наследственности.
Помимо ирландских генов, переданных сухопарым отцом, в ней сидят итальянские клетки матери, только и ждущие, как бы превратить ее пять с половиной футов в мечту драпировщика.
– Ну же? Кто она? – Мэгги добродетельно пригубила горького черного пойла.
Финн буркнул что‑то невразумительное и ослабил узел розового галстука, дивно сочетающегося с белой рубашкой и серым костюмом индивидуального пошива.
Что он сказал? Лора? Лорел? У Мэгги глаза полезли на лоб, открывая золотые ободки вокруг темно‑карих радужек.
– Господи, Финн, неужели ты влюбился в Лору Хардинг? Да ей же вот‑вот сорок стукнет, если, конечно, доживет!
– Не Лора – Лори.
– Ну, это уже легче! – Мэгги сделала еще глоток, чтобы смыть железный привкус, оставшийся во рту, но туг же поперхнулась и забрызгала стеклянный, в хромированной окантовке стол, когда Финн, откашлявшись, уточнил:
– Лори Фортуна.
– Лори Фортуна? – задохнулась Мэгги. – Лори Фортуна? Та самая Лори Фортуна?
Финн коротко кивнул, и жена поняла по этому движению, что он готов к обороне. И все же невозможно поверить.
– Лори Фортуна? Этот ребенок?
– Она не ребенок, Мэгги. Ей восемнадцать лет.
– В самом деле? Выходит, ее оставляли на второй год. Она ведь еще учится в школе?
У Финна сквозь загар проступил легкий розовый оттенок, что было новым потрясением для Мэгги. Финн краснеет? Бесстыдник Финн краснеет?
– Заканчивает школу, – поправил он. – В этом году. И ей еще нет восемнадцати… но через пару месяцев будет!
– Вот‑вот, я и говорю – ребенок. Финн, просто не верится… она надоест тебе через месяц…
– Нет! – отрубил Финн. Румянец на его лице сменился той самой, способной вызывать зависть, безмятежностью. – Я знал многих женщин, Мэгги, но ни одна из них не рождала во мне такого чувства… такой беспомощности и вместе с тем всемогущества. Она – Единственная, Мэгги. Я понял это с первого взгляда. Здесь ни при чем возраст и опыт… или его отсутствие. Просто мы созданы друг для друга.
– Просто? – Хотела бы Мэгги, чтобы все было так просто. Ради Финна хотела бы. – Ты уверен, что она чувствует то же, что и ты?
Финн улыбнулся так нежно и чувственно, что у Мэгги екнуло сердце. Ох, Финн, не пришлось бы…
– Совершенно уверен.
– Лори Фортуна? – Ей еще раз захотелось убедиться, что это не чудовищное недоразумение.
– Лори Фортуна.
– На свете есть миллионы женщин, но тебе понадобилось влюбиться именно в малолетнюю дочь Николаса Фортуны.
– Я уже говорил, что Лори не настолько юна…
– По сравнению с тобой – да, – мрачно настаивала Мэгги. – Я так понимаю, что он еще не знает?..
– Нет. Конечно, нет. Мы были очень осторожны…
– И сколько это продолжается?
– Пару месяцев.
– Ох, Финн… – Она понимала необходимость конспирации, но все‑таки больно быть обманутой.
– Я не мог сказать тебе, Мэгги. Я… все это раскрутилось настолько необычно, настолько невероятно… Я просто не мог поверить в свою фортуну… – оба невесело улыбнулись каламбуру, – и… ну… естественно, мы не могли идти к ее отцу, пока я не поговорю с тобой. Видишь ли, она еще не знает о том, что мы с тобой…
Удар был ниже пояса. Во всех предыдущих своих романах Финн играл строго по правилам, и Мэгги не могла поверить, что эта любовь настолько изменила его. Несмотря на свою репутацию неисправимого повесы, Финн старался никому не причинять боли.
– Она не знает, что ты женат? Финн, как ты мог?
– Знает, конечно. – Голубые глаза оскорбленно вспыхнули. – Но не знает почему. То есть я сказал ей, что мы с тобой живем каждый своей жизнью, и она мне верит, но… больше я ничего не мог сказать без твоего разрешения, ты не согласна?
– Не мог или не хотел? Если ты по‑настоящему любишь ее и захотел бы полной откровенности, я бы поняла и простила – ты это знаешь. Или ты, не открывая тайну нашего брака, таким образом проверял глубину ее любви? – Финн опустил глаза, и Мэгги догадалась, что права. Все ее симпатии были на стороне Лори. – Значит, теперь, убедившись, что можешь на нее положиться, ты решил в награду выдать остальную правду. Это гадко, Финн!
