– Так же как мою, – ответил он.
Джессика не могла понять, что у него на уме, хотя его взгляд, лукаво поблескивающий, пересекаясь с ее взглядом, говорил, что он не забыл о незавершенности их брачного союза. Потом тетя отвлекла ее, спрашивая о матери и их жизни в Америке. Джессика решила оставить подробности о материнской болезни при себе, но все равно тетя была огорчена, узнав, что Джессика росла в детском доме.
Ее глаза наполнились слезами.
– Если б мы только знали, тебя немедленно привезли бы к нам. Как горько, что я не могла тогда быть с тобой.
– Но вы не могли знать, – сказала Джессика. Пустота в ее сердце начала понемногу заполняться. – Не надо печалиться.
– Нет. Я понимаю, как быстро летят годы и что я упустила. Мои собственные ребятишки так быстро выросли…
– У меня есть кузены?
– Трое. Три девочки.
– Я хочу с ними повидаться.
Тетя улыбнулась, но с грустью.
– Они в школе в городе. Мы кочевники, наша жизнь – вечная дорога. Мы с отцом настояли, чтобы они получили образование того уровня, который никак невозможен, путешествуй они с нами. Я очень скучаю по ним.
– Но мы ведь видели здесь детей школьного возраста.
– Я сама их учу. Однако подросткам мы мало что можем предложить.
– Значит, вы разлучаетесь на месяцы?
– К сожалению, да. – Тетя вздохнула. – Но вы, должно быть, измучились с дороги. Я покажу вам с мужем, где вы можете остановиться.
У Джессики возникло нехорошее предчувствие, что обещанное место будет несколько меньше апартаментов Кардала во дворце. По сути, неудивительно, если это будет единственная комната типа той, где они сейчас находятся. Что, если огромные просторы сократятся до не столь огромных, даже совсем маленьких? Джессика очень ценила, что Кардал находится рядом, но не предполагала, что присутствовать он будет двадцать четыре часа в сутки.
Джессика огляделась в крохотном домике, палатке, хижине – неизвестно, как положено это называть, – в котором тетя оставила их ночевать.
– Вы будете в стороне от остальной деревни, – сказала она.
– У нас медовый месяц, – напомнил Кардал после ее ухода. – Твоя тетя чрезвычайно заботлива.
– Я решила, не стоит объяснять ей, что из-за предстоящего аннулирования брака не будет никаких сексуальных излишеств.
– Не стоит, – согласился он. – Как мы ни изолированы от остального мира, информация такого рода имеет свойство распространяться, и может дойти до журналистов раньше, нежели это целесообразно. В таком случае эффект будет прямо противоположный тому, которого мы добиваемся.
– Я так и подумала. – Повернувшись к нему спиной, Джессика надеялась, что в тусклом свете лампы не видно румянца, заливающего ее щеки.
Оглядев комнату, убранство которой в точности воспроизводило помещение, где жила тетя, она сказала:
– Тут неплохо.
– Конечно.
Ее передернуло от удовлетворенной нотки в его голосе.
– Хотя это не то, к чему ты привык.
– Ходят слухи, что в моих привычках пользоваться множеством спален.
Джессика оглянулась через плечо. Ей показалось, что огонек в его глазах отлично соответствует довольному тону. К чему бы это? Почему-то вспомнилось – ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Хотя это ведь он совершил доброе дело, сопровождая ее сюда, почему же наказанной оказывается она?
Можно было сказать тете, что в действительности они никакая не пара, но ряд причин остановил Джессику. Первое: она поставила бы в неудобное положение Кардала и его семью. Каков бы ни был моральный облик Кардала, с ней он был добр и внимателен. На язык даже просилось слово «рыцарь», но это уже перебор. Второе: тетя выглядела такой довольной, узнав, что сама судьба свела их. Джессика только-только с ней познакомилась. И сразу давать родственникам повод себя ненавидеть? Увольте.
Следовательно, она сама себя загнала в ловушку. Придется самой и выпутываться.
Подойдя к кровати, она дерзко встретила взгляд Кардала.
– И как эта на фоне других спален?
В его глазах отразилось восхищение ее нахальством. Он оценивающе оглядел девушку с ног до головы.
– В ней есть своя особая прелесть.
И взгляд, и слова повергали в трепет. Смелость покинула Джессику. Подойдя к столу, она наклонилась понюхать стоящие в кувшине полевые цветы.
– Какие чудесные. Тетя, наверное, старалась.
– Цветы и правда трогательный штрих, – согласился Кардал.
Ее снова бросило в дрожь от вкрадчивых интонаций его голоса, по телу начал разливаться жар. Если он может творить с ней такое с помощью одного лишь голоса, то о прикосновениях и подумать страшно.
– Следует установить некоторые базовые правила, – торопливо сказала она.
– Да?
– Во время купания, переодевания и, вообще, во всех случаях, когда снимается одежда или…
– Ты желаешь уединиться, – закончил он с подозрительным спокойствием.
– Да. Когда требуется уединение, другой выходит.
– Договорились.
– Что касается кровати… – Она посмотрела на постель.
По размерам та была приблизительно двуспальной.
– На ней спишь ты.
Он нахмурился.
– А ты где будешь спать?
– Устроюсь на полу.
– Такого я не допущу. На полу сплю я.
– Я тебе не позволю.
Он упер руки в бока, и каким-то образом поза дала заметить его широкую грудь и несомненную силу плеч.
– Как же ты намереваешься меня остановить?
Подразумевалось, что он больше, сильнее и в состоянии заставить ее, если захочет.
– Будь благоразумен, Кардал.
– Замечательно. Мы спим в кровати вместе.
– Но это…
– Что? – спросил он с вызовом.
Джессика собиралась сказать, что это – сумасшествие. Тогда он спросит, почему, и ей придется сознаться, что она боится. Страха такого рода ей еще не приходилось испытывать. Страха зайти слишком далеко в отношениях с мужчиной.
Она всегда мечтала о страсти, сметающей все преграды. Теперь становилось ясно, что некоторые ограничения все-таки желательны. И она их установит. Сразу после того, как он перестанет смотреть на нее так, словно знает, как она выглядит без одежды.
– Я хотела сказать, что это очень благородно, но тебе будет удобнее спать одному.
– Не волнуйся за меня. Я привык спать с женщиной.
И блеснул белозубой улыбкой, от которой Джессике захотелось съежиться и забиться куда-нибудь в
