– Аноним, значит. И именно в тот момент, когда мы вплотную приблизились к разгадке. Странное совпадение.
– Но это правда? – напирал мэр. – Ты действительно не простил это Эдисону?
Уэс поднялся и встал лицом к лицу с человеком, который мог уволить его одним щелчком пальцев.
Он дорожил своей работой как ничем другим на свете. Но пришло время поверить в самого себя. Он был прав. С самого начала.
– Мне не нравится Роберт Эдисон. Но не из-за того, что он увел у меня женщину. Я считаю его бесчестным, лицемерным и аморальным человеком. И еще я уверен, что именно он виноват в поджогах.
Мэр побагровел и, кажется, был близок к сердечному приступу.
– Надеюсь, у вас есть доказательства, которые подкрепят ваши неслыханные обвинения, лейтенант Кимбалл!
Разумеется, доказательства у него были: расписка и отпечатки пальцев. Но Уэс не доверял мэру или его друзьям, – поэтому решил пока промолчать.
– Доказательства будут.
Мистер Коллинз подбоченился и смерил Уэса взглядом от макушки до ботинок, для чего ему пришлось запрокинуть голову, поскольку мэр был сантиметров на двадцать ниже лейтенанта.
– Может, я зря доверил тебе это дело?
– Это я подключил Уэса к расследованию, – вмешался Бен.
– Но я-то обязан присматривать за вами. На моих плечах лежит вся полнота ответственности за наш город.
Ну вот, опять начал говорить как на предвыборном митинге, подумал Уэс.
– Так вы позволите нам закончить расследование?
– Держите меня в курсе, – буркнул мистер Коллинз, повернулся и вышел из кабинета.
Когда дверь за ним захлопнулась, Бен посмотрел на брата.
– Бедолага. Представляешь, как ему тяжело? Впереди предвыборная компания, а самый крупный спонсор того и гляди угодит за решетку.
– Это ты сейчас хотел пошутить? Не смешно.
Бен устало откинулся на спинку стула.
– Хотелось разрядить обстановку. Слушай, почему вы с ним все время грызетесь, как кошка с собакой?
Уэс поймал взгляд брата и помолчал мгновенье.
– Зачем ты извиняешься за меня?
– Я беспокоюсь о тебе.
– Ты не обязан играть роль отца.
– Ну кому-то все равно придется.
Вот так всегда. Бен – сама ответственность, а Уэс безответственность. Бен поступает как должно. Уэс – как захочет его левая нога, и плевать на все порядки.
В последнее время Уэс часто думал о том, как изменилась их жизнь после гибели отца. Сначала было очень больно и казалось, что мир рухнул. По крайней мере его собственный мир. И он ушел в себя. Превратился в злого, раздраженного двенадцатилетнего мальчика, лишнюю проблему для матери.
А вот Бен от горя стал только сильнее, мужественнее, тверже. Взял на себя роль старшего в семье.
Уэса бесила властность брата. И еще его задевало то, что подспудно он понимал: именно такого взрослого поведения ожидал отец от Бена.
А чего отец ждал от него?
– Я так озлобился, потому что меня все считают непутевым? Или они считают меня непутевым, потому что я злой?
– Не уверен, что понял твой вопрос. Одно могу сказать, я не считаю тебя непутевым.
Уэс помолчал.
– Меня раздражает твоя авторитарность.
– А меня раздражает твое свободолюбие и нежелание подчиняться правилам.
– Хочешь отстранить меня от расследования?
– Нет, конечно!
Уэс вздохнул с облегчением. Если Бен ему верит, то большей поддержки ему и не надо.
– Ну что, драться будем или обнимемся?
Бен изумленно моргнул.
– Лучше обнимемся.
