— Думаю, нет. — Дарий взглянул на дверь. — Виллум, зайди.
Опекун и защитник Стоув вошел в зал.
— Я здесь, Хранитель.
Виллум всегда рядом, он всегда готов дать дельный совет. Он не лжив, никогда с порога не отвергает никакие возможности, излагает лишь голые факты. Дарий считается с его мнением, что свидетельствует о его уме и такте. Виллум никогда не причинял ей зла и не обманывал — это чистая правда. И вообще он никому не вредил, никому из тех, кого она знала. Только знала она пока еще далеко не всех, с кем он был связан. Но скоро это изменится, потому что отныне и навсегда глаза ее будут широко раскрыты.
— Где наша Стоув?
— Она отдыхает, Хранитель.
Стоув вихрем взмыла вверх, потом спустилась пониже и зависла прямо над их головами. Какие же они идиоты — она и не думала спать! По крайней мере то ее воплощение, которое сейчас здесь. У нее есть тайна — она может покидать свое физическое тело. А астральное ее тело может появляться, где она только пожелает, вихрем кружиться вокруг мраморных колонн, носиться мимо зазевавшихся граждан или высоко парить над витыми башнями, стеклянными куполами, крытыми пешеходными переходами, поднимаясь так высоко, что люди на земле начинали казаться малюсенькими точечками, а небоскребы — спичечными коробками. А если в голову взбредет, может запросто оказаться здесь и узнать обо всем, что скрывают от нее Владыки. Больше она не даст им обводить себя вокруг пальца!
— Время настало, Виллум.
— Старейший, она еще слишком молода.
Кордан ухмыльнулся.
— Ты опасался, что ей пойдет во вред снадобье, и оказался не прав.
— Со всем должным уважением, Владыка Кордан, должен сказать, что опасения мои оказались обоснованными. Снадобье изменило Стоув. Ее разум развился не по годам, в результате чего она постигла такую бездну знаний, что пошатнулась стабильность некоторых наших самых продвинутых Владык. Способности Стоув еще только начинают раскрываться. Как мы и полагали, ее таланты намного превзойдут наши собственные возможности, но, если мы станем давить на нее, это чревато серьезным риском. Об этом легко забыть в присутствии такого рассудительного и уравновешенного человека, но позвольте мне вам напомнить, что у нашей Стоув легкоранимая душа десятилетней девочки.
— Наш дорогой Виллум, это все так, но, к сожалению, никак не поможет нам в решении неотложных проблем. Среди правителей нарастает беспокойство, их требования растут с каждым днем. Если порядок не будет восстановлен, все наши труды пойдут прахом. Мы не можем больше ждать, — обеспокоенно сказал Дарий.
— Я знаю, Хранитель, что потребности наши велики. Но мой долг предупредить тебя.
— Ее вклад может перевесить ущерб, который будет ей нанесен. Разве можно в таких вопросах принимать в расчет детские прихоти и капризы? Оглянись вокруг — настало время действий, — бросил Кордан.
Дарий прервал его чуть заметным движением пальца.
— Виллум, тебе надлежит сосредоточить внимание на ее образовании в тех областях, знание которых ей потребуется при решении наших проблем. Указания о том, что именно ей будет нужно и какие к ней следует предъявлять требования, тебе будет передавать Кордан.
По его тону было ясно, что дискуссия окончена. Оба мужчины поклонились и вышли из зала, и Стоув бросила взгляд на Архиепископа, который только что превратился в ее смертельного врага. Потом она быстренько вернулась в постель и без всякого удовольствия слилась там со своим физическим телом. Им кажется, они знают, кто она такая… Ущерб, который может быть ей нанесен, видите ли, их не волнует, прихоти и капризы ее их не устраивают! Да они понятия не имеют, какие силы в ней таятся! Но в один прекрасный день им придется об этом узнать. И когда тот день настанет, она сделает так, что шкура их на костях расплавится.
НОВЫЙ СВЕТ
РОУН ПРИПЛЫЛ ТУДА С ДЕТЬМИ.
ОТОБРАЛ ОН МАЛЫШЕЙ
У ФУРГОНА-БАРМАГЛОТА –
В ТОМ БЫЛА ЕГО РАБОТА.
А СВЯТОЙ С ЕГО ЛЮДЬМИ –
ВСЕХ ИХ БЫЛО ТАМ ДВЕНАДЦАТЬ –
ПОГНАЛИСЬ, ЧТОБ С НИМ СРАЖАТЬСЯ.
БРАТЬЯ СГИНУЛИ В ПУЧИНЕ,
РАСТВОРЯСЬ В ОЗЕРНОЙ ТИНЕ.
ОЗЕРО ТЕХ НЕ ПРОЩАЕТ,
КТО ЕГО ПЕРЕПЛЫВАЕТ.
Мне нравится полоть! — крикнула Лона, держа в каждой ручонке по кривому, узловатому корню.
— А я пропалываю быстрее! — отозвался Баб, бросив очередной выдернутый сорняк в корзину.
— Нет, неправда! Я тебя победила!
Роун усмехнулся и стал сажать рассаду. На новой родине, которую они назвали Новый Свет, дети чувствовали себя прекрасно, и урожаи на плодородной земле были отличными. После возвращения Лампи они три недели ходили по горам, чтобы найти сюда путь. Задача была не из простых, ведь с ними путешествовали четырнадцать неугомонных детей. Под руководством снежного сверчка их поиски завершились в этой затерянной в горах долине — самом прекрасном месте, которое доводилось видеть Роуну. По всей видимости, она никак не была затронута страшными разрушениями эпохи Мерзости, во время которой — чуть меньше ста лет назад — большая часть планеты оказалась отравленной. Луга покрывал жирный чернозем, в лесах росли прекрасные, здоровые деревья и было полно хвороста для растопки, а чистое озеро, в которое впадал ручей, давало питьевую воду и рыбу. Окружавшие долину холмы и высившиеся за ними горы защищали селение от ярости стихий, и четыре времени года, проведенные ими здесь, прошли просто замечательно. Роун впервые с тех пор, как Негасимый Свет был стерт с лица земли, обрел настоящий дом, и он очень напоминал ему родину. Временами он принимал раздававшийся детский смех за смех друзей детства, порой ему казалось, что под стоявшим неподалеку деревом отец его читает книгу, а мама украшает резьбой дверь для их главного зала. Им бы эта земля понравилась… И когда-нибудь здесь замечательно будет себя чувствовать Стоув.
Роун старался избегать странствий в Краю Видений по соображениям безопасности, потому что был уверен, что Стоув сможет там его обнаружить. Его постоянно мучил страх потерять ее навсегда. Но воплощенную мечту, ставшую Новым Светом, нередко навещали призраки и привидения — Святой с его предсмертной мольбой; Лелбит, чья кончина принесла столько горя всем и особенно Лампи, в душе которого умерла зарождавшаяся к ней любовь. А еще Роуна часто звала Стоув — он почти беспрестанно слышал ее зов.
Аккуратно отбирая слабые ростки, Роун с горечью думал о том, что, может быть, ему никогда не доведется спокойно и достойно здесь пожить — слишком много страданий еще было вокруг, слишком много еще ждало его впереди сражений. Роун окучивал землю вокруг выжившего растения и вспоминал о своих потерях, о том, с какой легкостью у него отняли все, что он больше всего любил.
— Можно я пойду к Мерриту, помогу ему рубить деревья?
Роун с признательностью взглянул на Баба — мальчик отвлек его от печальных мыслей.
— После того, как мы здесь все закончим, — ответил он, в который уже раз удивляясь, насколько паренек повзрослел за прошедший год. И вырос на полголовы.
