Гюнтера Номер Тридцать Три этот довод явно удовлетворил.
— От одиночества у него могла повредиться память, но это никак не извиняет его пренебрежение к традициям гюнтеров.
Камьяр расхохотался.
— Уверен, что, если вы захотите помочь ему вновь соблюдать правила приличия, вам понадобится некоторое время, чтобы его в этом убедить.
— Возможно, мой друг здесь прав, — перебил его Лампи. Тяжело вздохнув, он пристально посмотрел на каждого гюнтера по очереди. — Хотя, должен признаться, я надеялся… ну да ладно… Не берите в голову, мне не хочется вас ничем обременять. Я только заберу у вас Камьяра. Уверен, он поможет мне разгадать некоторые загадки.
Гюнтеры тут же сгрудились вокруг Лампи.
— Загадки? Какие еще загадки?
— Прежде всего, что Номер Сто Двадцать Шесть, наверное, слегка сдвинулся по фазе и никак не может до конца расшифровать дневник, над текстом которого работает уже не один год.
Номер Тридцать Три бросил на Камьяра осуждающий взгляд.
— Так он зашифрован? О шифре ты нам ничего не говорил.
Камьяр всплеснул руками, притворно изобразив глубокое сожаление.
— Шифр невероятно сложный, — вздохнул Лампи. — Не думаю, что вас это заинтересует.
— Нет, мне это очень интересно, — воскликнула Семьдесят Девятая. Остальные гюнтеры взглянули на нее с осуждением, и она, опустив глаза, стала внимательно рассматривать пол под ногами.
— Знаете, до нас дошли сведения, что клирики получили новое оружие, — продолжал Лампи. — Если не ошибаюсь, оно называется «Апогей».
— Да, — сказал Пятьдесят Первый. — Мы, сами того не желая, создали несколько его компонентов. Это чрезвычайно сложное и смертельно опасное оружие. Больше мы не дадим себя вовлечь в создание чего-то подобного.
— Конечно нет, — согласился Лампи. — Мне бы никогда и в голову не пришло просить вас об этом. Я думал совсем о другом. Помните, какое устройство вы мне показывали, когда мы были у вас в Городе? Оно отключает другое оружие клириков — такие брусочки, которые обездвиживают, парализуют противника.
— Да, конечно, — хмыкнул Пятьдесят Первый, гордо кивнув головой. — Это Усмиритель, сравнительно простое устройство. Собственно говоря, его изобрел Тридцать Третий.
— Думаю, против Апогея его использовать бесполезно.
— Да, здесь он не поможет, — согласился Тридцать Третий. — А вот создать такой аппарат, который мог бы вывести из строя Апогей, — очень заманчивая задача.
— Для этого надо будет изменить направление магнитных полей, — сказал Пятьдесят Первый.
— А потом их усилить, — добавил Тридцать Третий.
Взволнованно посовещавшись с другими понтерами, Номер Пятьдесят Пять с преисполненным важности видом обратился к Лампи:
— Проект по созданию Усмирителя, который мог бы противостоять действию Апогея, нас очень интересует. Мы готовы незамедлительно приступить к работе по его созданию.
К величайшему удивлению гюнтера, Лампи крепко пожал ему руку.
— Камьяр, будь добр, проводи, пожалуйста, наших друзей в лабораторию.
Мабатан еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться, когда сказитель, задрав нос кверху, глубоко вздохнул.
— Ну что ж, если ты настаиваешь… Пройдите сюда, пожалуйста.
В помещении осталась только гюнтер Номер Семьдесят Девять. Застенчиво улыбнувшись, она спросила Лампи:
— А мне можно поработать над расшифровкой?
— Номер Сто Двадцать Шесть…
— Если тебе больше нравится, можешь называть его тем именем, которое он сам себе выбрал, — негромко сказала она. — Я не возражаю.
— Хорошо, — с улыбкой ответил Лампи. — Алджи будет тебе очень признателен за помощь. Знаешь, где его найти?
— Да, я там уже была. — Взглянув на Мабатан, Семьдесят Девятая выдержала паузу, потом сказала: — Приветствую тебя, Мабатан из племени вазя. Помнишь, когда мы в последний раз виделись, я проводила исследования со сверчком, принадлежащим Роуну из Негасимого Света. Если твой сверчок мне позволит, я бы хотела провести его измерения и добавить их к моим данным… и, может быть, задать тебе несколько вопросов. Не теперь, конечно…
Почувствовав, что сверчок, сидевший у нее на плече, не возражает, Мабатан улыбнулась.
— Думаю, он не против.
Как только сияющая Семьдесят Девятая убежала к Алджи, Лампи без сил опустился на стул рядом с Мабатан.
— Хоть бы Роун поскорее вернулся! Его нет уже две недели, и я начинаю беспокоиться.
— Мне тоже тяжело на душе от его отсутствия… — Мабатан вздохнула, пытаясь унять колотившееся сердце.
— Что-то случилось?
— Клирики.
— А Кира? С ней все в порядке?
— Пока да.
— Хорошо. Почему же тогда… ты выглядишь так…
— Меня переполняют чувства Киры, когда она возбуждена. Я пока к этому не привыкла. Вот и все.
Лампи положил руки на плечи Мабатан и повернул девушку лицом к себе.
— Мабатан, если станет хуже, обязательно мне скажи. Не стоит это того, чтобы наносить тебе вред. Мы найдем другие возможности.
— Обещаю.
Но по лицу Лампи было ясно, что беспокойство его не покидало.
— А с контрабандистом у Киры не было проблем?
— Пока нет. А ты…
— Да, с Мизой я связался. Хроши согласились позволить нам пользоваться траслами. Очень надеюсь, что Миза встретится с Кирой до того, как этот подонок попытается подложить ей свинью.
— Кира ему тоже не верит. Она всегда начеку.
Лампи кивнул, и Мабатан почувствовала груз ответственности, давивший ему на плечи. Ей совсем не хотелось добавлять ему забот, но сейчас он был единственным человеком, с которым она могла поделиться.
— Лампи, мне нужно с тобой поговорить, — спокойно, но очень серьезно сказала она.
— О чем?
— Если со мной что-нибудь случится… — Лампи напрягся, но она сжала его руки. — Мне бы не хотелось, чтобы ты неправильно меня понял. Я считаю, что эта связь с Кирой — очень удачный план. Нам очень нужна эта информация, а жертвуем мы совсем немногим. И все же, я не пошла бы на это, если бы чувствовала опасность. Мое предназначение — быть носителем преданий и традиций моего народа. Можешь мне поверить, я не из тех, кто идет на бессмысленный риск. Но…
— Мабатан… — На глаза Лампи навернулись слезы.
— Ты не должен меня хоронить. И сжигать меня не должен. Тело мое передай моему отцу — Хутуми.
— Как мне его найти?
— Если я умру, он узнает об этом и пошлет тебе видение, в котором даст знать, где его найти. Обещай мне это, — попросила девушка, сжав ему руку. — И никому об этом не говори. Пусть это останется
