— Как тебя зовут, маленький медведь? — спросил Тиинчу.
— Уджурак.
— Как ты попал сюда? — целитель слегка наклонил чашку, чтобы Уджурак мог проглотить последние капли отвара. Потом взбил подушки на лежанке, и Уджурак оперся на них спиной.
— Я очень удивился, когда увидел тебя, совершенно голого, перед дверью своего дома, — продолжал он. — Ты упал со звезды?
Уджурак удивленно уставился на него. Он что, серьезно? Но потом он заметил искорки смеха в глазах Тиинчу и сам с трудом улыбнулся.
— Откуда ты? — спросил целитель, становясь серьезным.
Уджурак помедлил с ответом.
— Я не знаю, — признался он. — Я… не помню.
— Хммм…. — Тиинчу отошел к столу и взял оттуда кусок ткани, пропитанный какой-то остропахнущей жидкостью. Присев возле постели Уджурака, он осторожно протер ему лицо и шею. Уджурак блаженно вздохнул, наслаждаясь свежей прохладой.
— Ты ведь не мальчик, правда? — спросил целитель, впиваясь взглядом в глаза Уджураку.
Уджурак вспомнил темную пещеру и зайца, который гнал его вперед, выводя из мрака к теплу и свету. Дух этого зайца и сейчас был рядом, он чувствовал его в этом плосколицем самце, сидевшем перед его постелью. Он плосколицый и в то же время — заяц…
— Нет, — сказал Уджурак. — Я медведь.
Он приготовился к тому, что плосколицый в ужасе отпрянет в сторону или обвинит его во лжи, но Тиинчу только опустил веки.
— Ты был медведем, когда проглотил крючок?
— Нет. Я был гусем.
Тиинчу изумленно приподнял брови.
— В тебе живет дух не одного, а многих существ?
Уджурак кивнул.
— Но чаще всего я медведь. Но уже успел побывать и гусем, и орлом, и оленем…
— Значит, ты оборотень? — перебил целитель.
Он, не отрываясь, смотрел в лицо Уджураку, и в его темных глазах светилось что-то, похожее на восторг или даже на странную надежду.
— Я… Ну, наверное, — пробормотал Уджурак, склоняя голову набок. — А ты? Тот заяц в пещере — это ведь был ты, да?
Тиинчу кивнул.
— У тебя много обличий, а у меня только два: мужчины, как сейчас, и зайца-беляка. Большую часть времени я мужчина, но во сне становлюсь зайцем и узнаю то, о чем никогда бы не узнал, оставаясь мужчиной.
Уджурак вспомнил ощущение покоя, исходившее от этого стойбища плосколицых, и безотчетную уверенность в том, что здесь на них не будут охотиться.
— Все плосколицые умеют превращаться в каких-то зверей?
— Плосколицые? — улыбнулся целитель. — Хм, хорошее слово, очень точное. Нет, маленький медведь. Я здесь единственный плосколицый, обладающий духом животного.
Он нагнулся, внимательно всматриваясь в лицо Уджурака.
— Зачем ты пришел сюда? — спросил он.
Уджурак не сразу нашелся, что ответить. Честно говоря, он и сам не знал, зачем…
— Я… иногда я слышу голоса, — пробормотал он.
Уджурак не решился признаться Тиинчу в том, что этот голос принадлежал Силалюк — даже такой мудрый целитель вряд ли поверит в то, что могучая небесная медведица разговаривает с каким-то медвежонком гризли!
К счастью, Тиинчу не стал спрашивать его о том, кому принадлежал голос. Он вдруг резко встал, подошел к очагу и плеснул в стоящий на огне горшок какой-то густой, приятно пахнущей жидкости.
— И что тебе говорят эти голоса? — спросил он, снова возвращаясь к постели Уджурака.
— Они говорят… что я… что я должен спасти дикий мир.
Тиинчу громко вздохнул и покачал головой.
— Это трудная задача, — прошептал он.
Он сел, опустил в горшок ложку и стал кормить Уджурака. Жидкость оказалась горячей и приятной, от нее пахло оленями и травами. Тепло разлилось по всему телу Уджурака, и его снова стало клонить в сон. Но он не хотел засыпать, ведь ему тоже нужно было задать несколько вопросов Тиинчу, чтобы побольше узнать о том, куда он попал и кто о нем заботится.
«Может быть, сама Силалюк привела меня сюда?» — подумал он.
— Что это за место? — с трудом прошептал Уджурак, проглотив еще одну ложку.
— Северная деревня, — ответил Тиинчу, поднося новую ложку ко рту Уджурака. — А мы — народ карибу или северных оленей. Нам нравится жить здесь, среди зверей, в Долине карибу. Это место — Последняя великая глушь.
Уджурак почувствовал, как к нему возвращаются силы, и ему становится легче говорить.
— Я уже слышал это название, — сказал он. — Один… кое-кто, кого я встретил в пути, рассказал мне об этом месте.
Зачем говорить Тиинчу о том, что Квопик был медведем?
— Здешние люди, — начал было Тиинчу, но его прервал какой-то громкий назойливый треск, доносившийся снаружи.
Уджурак резко сел, сердце бешено заколотилось у него в груди.
«Что это? Оно громче, чем огнезверь!»
Тиинчу мягко опустил руку ему на плечо, давая понять, что нечего бояться.
— Теперь я ненадолго оставлю тебя, — сказал он, вставая. — Постарайся уснуть.
— Куда ты? — спросил Уджурак.
— Сегодня мы ждем гостей издалека, — ответил целитель. — Кажется, они уже прибыли. Я должен их встретить. — Он сказал это очень мрачно, словно совсем не радовался предстоящей встрече.
— Гости? — переспросил он.
— На свете есть люди, которые уважают наши обычаи, — пояснил Тиинчу. Его черные глаза были задумчивы и невеселы. — Но есть и другие, которые не хотят, чтобы глушь оставалась дикой природой.
— Кто они? — просипел Уджурак.
— Охотники, которые не уважают духов зверей, как это делает мой народ, — ответил Тиинчу. — Люди, которые хотят прорезать глушь дорогами и настроить тут домов. И другие… — он нахмурился. — Те, кто мечтает вырвать из земли сердце ради собственной выгоды.
Уджурак вытаращил глаза. Он не понимал, о чем говорит Тиинчу, но ему стало страшно.
— Не тревожься, — успокоил его целитель. — Пока дыхание не угасло в моей груди, я буду бороться против грядущих перемен, и я не одинок в этой борьбе.
ГЛАВА XV
ТОКЛО
Токло снилось, будто он в лесу. Ветки деревьев смыкались над его головой, а шорох в траве выдавал присутствие дичи. Он низко заворчал и поднялся на задние лапы, чтобы нанести метку на ствол дерева.
«Это моя территория! Лучше не связывайтесь со мной!»
Чернохвостый олень вышел из кустов и остановился прямо перед Токло. Во сне Токло присел, готовясь броситься на него, но почему-то поскользнулся и кубарем покатился по траве. Проснувшись, Токло понял, что лежит под скалой между спавшими Каллик и Лусой, а серый рассвет заливает небо бледным
