незапертой. Рэндалл осторожно повернул ручку и вошел, тихонько прикрыв за собой дверь.
В комнате было сумрачно от обилия мебели красного дерева и казалось, здесь давно уже никто не жил… Кровать была аккуратно застелена покрывалом, окна плотно закрыты. Ни на каминной полке, ни на письменном столе не осталось никаких личных вещей покойного, ни одной мелочи, все было безлико и чисто, как в гостиничном номере.
Рэндалл огляделся и подошел к массивному гардеробу, занимавшему собой почти всю стену. Там были аккуратно разложены и развешаны вещи Грегори Мэтьюса, но Рэндалла явно интересовали не они. После быстрого осмотра он закрыл гардероб, подошел к трюмо и исследовал содержимое ящиков. Увы, они оказались практически пусты, если не считать часов на цепочке и шкатулки со скрепками для скоросшивателя.
Рэндалл несколько обескураженно пожал плечами и вошел в смежную с комнатой ванную. Здесь все тоже было пусто и голо. Ни единая мелочь, хотя бы кисточка для бритья, не напоминала о том, что еще несколько дней назад дядя пользовался этой ванной… Рэндалл раскрыл ящичек с медикаментами, но там тоже ничего не было. Он повернулся и быстро пошел к выходу на лестничную площадку. Рэндалл как раз прикрывал за собой дверь в спальню Грегори, когда поднимавшаяся снизу Стелла увидела его и обомлела.
— Доброе утро, моя милая, — несколько натянуто улыбнулся ей Рэндалл, закрыв дверь.
Стелла стояла не шелохнувшись, рука ее все еще лежала на массивных полированных перилах лестницы.
— Что ты там делал? — наконец выдавила девушка.
— Вот, только что имел честь осмотреть наконец место преступления, — отвечал он, вытаскивая из кармана свой портсигар. — Угостись сигареткой, милая.
— Нет, спасибо. А что же ты там искал, у дяди?
Он поднял брови:
— А разве я сказал, что ИСКАЛ там что-нибудь?
— Да это же и младенцу понятно!
— Как бы там ни было, я просто обескуражен тем, что увидел. Там же все убрано! Кто об этом позаботился?
— Тетя Гарриет там все вверх дном перевернула в тот же день, как умер дядя, — ответила Стелла.
Рэндалл закурил и задумчиво заметил:
— Я всегда гадаю, неужели тетя Гарриет на самом деле такая непроходимая дура или только прикидывается?
— Бог мой, ты в самом деле считаешь, что она могла сделать это для того, чтобы избавиться от улик?! — воскликнула Стелла.
— Я пока не могу еще сказать что-нибудь определенное на этот счет, — проговорил Рэндалл. — А вот любопытно, что могла забрать из дядиной аптечки тетя Гарриет?
— Откуда мне знать! Все, что угодно. Пластырь, йод, гель для ванны…
— И конечно же, тоник? — усмехнулся Рэндалл, внимательно наблюдая за вьющейся струйкой дыма от своей сигареты.
— Нет, бутылочку с тоником просто разбили. Случайно. Она была не откупорена.
— Ага, так, значит, она была разбита… Так кто же разбил ее так удачно, милая кузина?
— Никто. Дядя оставил ее стоять на тазике для умывания, она и свалилась оттуда. От ветра, вероятно, когда распахнули окна в спальне.
— А кто-нибудь задавал по этому поводу какие-либо вопросы? — осведомился Рэндалл.
— Ты имеешь в виду полицейских? Ну да, думаю, что да. Меня саму об этом не спрашивали.
— Трудно сказать, кого больше беспокоит нездоровая активность тети Гертруды, — задумчиво произнес Рэндалл. — Полицию или родственников усопшего? Может быть, все-таки родственников?
— Не знаю, но все-таки зачем ты ее так обидел? Она кричала, что се еще никогда в жизни так не оскорбляли.
— Вероятно, — кивнул Рэндалл.
— Так что же ты ей такого сказал? — с любопытством спросила девушка.
— Всего лишь то, что если бы я был на ней женат, то непременно имел бы нескольких любовниц, — ответил Рэндалл.
Стелла не сумела сдержать короткого смешка, но сказала:
— Ну, это уж слишком. Есть же какие-то границы, что можно, а что нельзя говорить людям! Грубее, наверное, ничего и не придумаешь!
— Во всяком случае я в тот момент не мог придумать ничего грубее, увы. Но и этого оказалось достаточно, чтобы избавиться от нее хоть на время.
— Неужели ты можешь быть груб с людьми только затем, чтобы избавиться от них?
— Могу.
— Ты ужасный человек! — воскликнула Стелла.
— Ты уже многократно сообщала мне эту нетленную истину, — небрежно сказал Рэндалл, загадочно улыбаясь. — Что же я сделал дурного, милая Стелла?
— Ничего. Но ты ходишь и на всех брызжешь своим ядом, а яда у тебя под языком предостаточно! Я помню, как ненавидела тебя в детстве, когда впервые приехала в этот дом!
— Да, ты была такой капризной, дурно воспитанной девчушкой… — пробормотал Рэндалл. — Я помню, помню…
— Ничего подобного!
— Жестокой, требовательной, неуклюжей и невежественной…
Она покраснела:
— Ну, в конечном счете, в этом возрасте все девочки таковы!
— Вполне возможно, только я не вижу причин, почему я должен со всеми ними быть мил и обходителен.
— Куда уж там! Разве ты хоть с кем-нибудь мил? Ты отвратительно ведешь себя с Гаем…
— Ну что ж, ничто человеческое мне не чуждо, и если он нападает на меня, то что же он надеется получить в ответ?
— Ты, наверное, в детстве отрывал крылышки у бабочек, — сердито сказала Стелла.
— Как ты догадалась? Конечно, это было мое любимое занятие!
— И еще… еще… Я категорически возражаю против твоих гнусных намеков в адрес моей матери!
— О! Ты о моей любимой тете Зау? Ты меня неправильно понимаешь, милая! Напротив, я ее верный поклонник!
— Да уж, с тобой все ясно.
Он в удивлении поднял брови.
— Ну ладно, а что же я могу найти сказать о твоем друге, так сказать, гипотетическом женихе?
— Ради Христа, оставь Дерека в покое! Ты же знаешь, что мы обязательно поженимся!
— А, это все еще в силе? — чуть усмехнулся Рэндалл.
Она смешалась, чуть покраснела и торопливо заговорила:
— Ты меня, наверное, хочешь вывести из себя, Рэндалл, только напрасно. Просто ты услышал от кого-то грязную историю про Дерека и Фостеров… С тебя станется разнести ее по всей округе… Это правда, что на танцах у Хоупсов он был с Мэйзи Фостер, поскольку я не могла в тот день поехать туда, но ведь он знаком с Мэйзи очень давно, ровно столько же, сколько со мной… И… И мне было бы просто глупо ревновать его…
Улыбка Рэндалла стала шире:
— Кажется, я получил от тебя гораздо больше пищи для размышлений, чем рассчитывал!
Она прикусила язык.
— На что ты намекаешь?
— Да так, пустяки, — отмахнулся Рэндалл. — А скажи-ка мне, где проживает эта краля? Кто она такая?
