Латынина в присутствии самого Хрущева произносит тост: «Знаете, почему мы так сражались на олимпийских аренах? Боялись, если проиграем, Никита Сергеевич все стадионы засеет кукурузой…» Многие испугались за нее, однако то ли Никита Сергеевич не обратил внимания на эти слова, то ли, пребывая в благодушном настроении, оценил шутку, но никаких последствий для Ларисы это не имело.
Кстати, у самой Латыниной тоже была весьма необычная для советской женщины страсть – она очень хотела водить машину. После Олимпиады в Мельбурне мечта, казалось, стала реальностью. За четыре золотых медали ей полагалось 100 тысяч рублей, а новая «Волга» стоила 32 тысячи. Правда, в бухгалтерии Ларисе сказали, что больше 50 тысяч ей не дадут, а после вычета подоходного налога от этой суммы осталось всего 42 тысячи. Естественно, протестовать было бесполезно. «Скажите спасибо, что это дали, – заявили чемпионке. – И никому не говорите, что получили деньги, а то посчитают профессионалом и вообще дисквалифицируют».
«Волгу» Латынина все-таки купила. Это сейчас женщина-водитель перестала быть уникальным явлением, говорят даже, что бо?льшую часть курсантов автошкол составляют представительницы слабого пола. А в 1950-х молодая девушка за рулем собственного автомобиля, да еще «Волги», воспринималась как невероятное чудо. Как и любому начинающему водителю, Ларисе пришлось пережить немало приключений. «Когда в тесной комнате проходишь между столами, порой приходится поджимать живот, – рассказывала гимнастка Ефиму Шаинскому. – Мне за рулем тоже почему-то казалось, что в нужный момент машина может «похудеть». Однажды на людной улице моя «Волга» не «поджала живот» и крылом выбила корзину с помидорами у шедшего на базар крестьянина. Я ужасно испугалась… В другой раз неожиданно заглохла на оживленном перекрестке. Шоферы, не выбирая слов, возмущались «бабой за рулем». Джентльмены все- таки нашлись, откатили «Волгу» на обочину и стали копаться в моторе. В конце концов, наверное, через час, установили, что… кончился бензин… Постепенно охота водить машину как-то пропала. Сейчас у меня «вольво», но за руль не хочется…»
После Мельбурна все пошло своим чередом – чемпионаты, кубки… Летом 1957 года Латынина завоевала Кубок Европы, победив во всех четырех упражнениях, в декабре проиграла чемпионат СССР Софье Муратовой. Победы и поражения – это жизнь спортсмена. Но весной 1958 года для Ларисы это все отошло куда-то далеко-далеко…
– Какие у вас планы, девочка?
– Какие же теперь у меня могут быть планы? Что вы скажете, то и буду делать.
– А я никогда не рекомендую пассивного ожидания. Вы что собирались делать, когда не ждали ребенка?
– Когда не ждала, собиралась в июле выступать на первенстве мира.
– В июле… – Профессор задумался, потом спокойно сказал: – Ну и выступайте!
– В июле?
– В июле, и только никому ни слова. Начнутся комиссии, советы, сами напугаются и вас напугают.
– Но ведь опасно, доктор.
– Послушайте меня, девочка, в гимнастике я разбираюсь, конечно, хуже вас, но в балете, скажем, я известная повивальная бабка. А в медицине я разбираюсь уже намного лучше, чем в балете и гимнастике. Я вам говорю: если вы смелый человек – выступайте. Ребенок будет здоровым, мать будет счастливой, профессор – довольным. Что еще? Если трусиха – сидите, начинайте уже сейчас умирать от страха.
– Профессор!!!
– А знаете, что сказал один врач – Антон Чехов? «Где искусство, где талант, там нет ни старости, ни одиночества, ни болезней и сама смерть вполовину». Риск? А я вам говорю, что это только ваш риск.
Этот разговор между Латыниной и известным киевским гинекологом профессором Лурье состоялся в мае 1958 года. Через два месяца в Москве должен был пройти очередной чемпионат мира. До самого последнего дня Лариса никому ни слова не сказала о беременности – ни тренеру, ни подругам по команде. И никто ничего не замечал, только врач команды Михаил Михайлович Кузнецов отметил странности в состоянии Латыниной:
– И что это тебя стало укачивать в автобусе? – удивлялся доктор.
– Нагрузки надо снизить, Михаил Михалыч, – отвечала Лариса.
– Ну, уж твои нагрузки…
Преимущество советских гимнасток в Москве было просто подавляющим – сборная СССР заняла первое место, опередив команду Чехословакии почти на 10 баллов. В личном первенстве борьба была более напряженной, и все же победа досталась Ларисе Латыниной. Второе место заняла чешка Ева Босакова, третьей была Тамара Манина. Еще два «золота» Лариса завоевала в упражнениях на брусьях и опорном прыжке. И это на четвертом месяце беременности…
Мишаков был доволен. Еще бы, ведь кроме Латыниной, абсолютным чемпионом мира стал другой его воспитанник – Борис Шахлин. Впервые в истории гимнастики ученики одного тренера стали абсолютными чемпионами.
– Молодец, – сказал тренер Ларисе. Но затем в своей обычной манере добавил: – Хотя готовилась ты как-то вяловато.
Когда Лариса наконец рассказала о беременности, Мишакову досталось от жены Александры Георгиевны за эти слова:
– Тоже мне, наставник, знаток характера. Ничего-то ты не понимаешь.
Пожалуй, впервые Александр Семенович чувствовал себя виноватым перед ученицей и вынужден был оправдываться:
– Так я ведь не врач, а педагог, тренер…
Можно понять Мишакова, ведь даже врачи команды ничего не заметили. Кстати, после случая с Латыниной всех гимнасток сборной СССР перед крупными соревнованиями стали водить на обязательный осмотр к гинекологу.
После чемпионата мира Лариса позвонила в клинику, хотела поблагодарить профессора Лурье. К сожалению, за десять дней до чемпионата Александр Юфимович умер. Вот так – ребенок здоров, мать счастлива, а профессора нет…
Через пять месяцев родилась дочь Татьяна. Рассказывая о своей обширной коллекции медалей, Лариса Семеновна всегда с особым чувством вспоминает награды московского чемпионата мира. Когда Татьяна немного подросла, она показывала приходившим в дом гостям медали и говорила: «А вот эти мы с мамой вместе завоевали». На долю Татьяны еще до рождения выпало немало приключений. Кроме чемпионата мира, ей «пришлось» вместе с мамой путешествовать по Южной Америке. Ларису вызвали в ЦК комсомола и сказали:
– Поедете в составе молодежной делегации в Южную Америку.
– Выступать?!
– Выступать на собраниях, по радио, беседовать с молодежью.
Латыниной казалось, что на такое «выступление» можно решиться. Если уж она смогла, будучи беременной, выиграть чемпионат мира, то выдержит и долгое путешествие на другой край земли. Но силы человека не беспредельны. Напряженная поездка по Чили и Аргентине привела к гипертонии, но не болезнь тогда беспокоила Ларису. Профессора Лурье уже не было, и никто не мог сказать ей уверенно, как он: «Все будет в порядке, девочка, не волнуйся». И все же профессор оказался прав – роды прошли нормально, дочь родилась здоровой и подвижной.
Казалось, что о гимнастике на какое-то время можно забыть. Но… «Я была счастливой мамой. Чего же еще желать? Я обладала высшими титулами в гимнастике… Но все это уже состоялось. Я же ждала, считая по пальцам, сколько пройдет времени, когда я смогу вновь по-настоящему с головой окунуться в наш бурлящий прекрасный мир спорта. Если вы серьезно и надолго связали свою жизнь со спортом, неизбежно наступит такой момент, когда вас охватит тяжелейшая усталость. В эти минуты, часы, дни она покажется вам всепоглощающей, проникшей во все мышцы вашего тела, во все клетки мозга, в каждый напряженный нерв. Пусть все это не соответствует тому, что рассказывали в институте о планировании многолетней тренировки. Пусть с научной точки зрения вы должны восстановить свои силы за период активного отдыха. Ваша усталость не подчиняется этим закономерным построениям и схемам. Вы верите в них, она – нет. Отдохнуть, отдохнуть – эта мысль не покидает вас. Да, надо отдохнуть. А если этот отдых и заслуженный и вынужденный, чего же больше желать?
