Дальше вечер пошел естественно — словно просто знакомые зашли на ужин. Цезарь много шутил, рассказывая о нравах киприотов и наших, которые, как всегда, в любой монастырь приходят со своими порядками. Когда Машка побежала в кухню ставить чай, Цезарь, бросив на Сергея короткий взгляд, велел:
— Помоги жене.
Минут десять-пятнадцать супруги маялись в кухне, не смея даже подслушать под дверью.
Потом Цезарь вышел и, поблагодарив хозяйку за угощение, велел Сереге отвезти его домой. В машине он не проронил ни слова. Они поднялись в кабинет, и только тогда Цезарь спросил:
— Родни много у нее?
— Мать... Я, родители мои... Все вроде.
Цезарь нажал кнопку — через пару секунд на пороге возник Миша — охранник и Иван, который совмещал функции секьюрити и шофера. Трое мужиков стояли у двери и ждали, а хозяин молчал. Сергей заметил, как над губой Ивана выступил пот. Наконец старшой сказал:
— Послезавтра я женюсь. Завтра с утра ты, — он кивнул Ивану, — к восьми подашь машину к ее дому. Поедете в Москву. Она должна купить платье и все остальное. Вот деньги. — Он отпер стол и протянул охраннику конверт. — Чеки привезешь. Будет мало — заедешь к Рустему, он добавит. Иди.
— Ты, — Цезарь ткнул пальцем в Сергея, — устроишь так, чтобы нас послезавтра расписали. Снимешь зал под свадьбу. Здесь могут приготовить стол?
Серега замялся. Черт его знает, чего он хочет. Если фазанов или омаров — то это ни за какие деньги, а если по-русски — оливье там, икру — это пожалуйста. Запинаясь, он озвучил свои сомнения. Старшой покачал головой:
— Все как обычно — местные деликатесы. Пригласишь должным порядком кого следует. Звони прямо сегодня. Не больше пятидесяти человек. На следующее утро мы уедем в Москву, а как только ей оформят паспорт — на Кипр. За матерью ее присмотришь.
Он вынул очередной конверт и отдал его Сереге со словами:
— Отчет дашь, а то знаю вас — ворье по натуре. Иди.
Сергей приехал домой и был с порога атакован женой. Оказывается, Оксана улепетнула, ничего не сказав, и теперь Машка буквально исходила от любопытства. Отодвинув жену и рыкнув, чтоб не лезла, Сергей пошел к Оксане. Дверь открыла тетка, которая, увидев его, начала причитать:
— Сереженька, моя-то сказилась совсем, ты подумай — замуж собралась! Пришла и говорит — замуж я, мама, выхожу! Это что еще удумала! Хоть ты вразуми ее... Может, ее в деревню отправить? У меня кум в Перловке — там как раз картошку копать некому, — враз мозги на место встанут.
— Погоди, теть Мань.
Сергей прошел в комнату и увидал Оксану. Она сидела на диване, поджав ноги и обняв старого плюшевого пса, и невидящим взглядом смотрела в телевизор.
Он остановился перед ней и спросил:
— Что он тебе сказал?
— Что завтра я поеду покупать свадебное платье, а послезавтра мы распишемся.
Мать опять начала причитать, но они не обратили на нее внимания.
— И ты как? — Он и сам не знал, что хотел услышать в ответ.
Она пожала плечами:
— Нормально.
— Он... не простой человек.
— Простых я тут навидалась...
Помолчали. Он хотел спросить, не страшно ли ей, — и не стал. Раз решила — дело ее. И Серега пошел в кухню пить чай и успокаивать тетку.
К удивлению Сергея, все сладилось гладко и хорошо. Свадьба была как положено — широкая, с песнями и мордобоем в конце. Молодые ночь провели в доме Цезаря, а утром уехали в Москву, а потом и на Кипр. Оксанка писала матери, присылала деньги и была, видимо, счастлива. А Сергей, как родственник Цезаря, стал чуть ли не самым уважаемым человеком в городе.
Сергей и сам женился не так давно — причем нельзя сказать, что по большой любви. Всю юность он сох по Катерине, а она уехала в Москву, и ни слуху ни духу. Когда он вернулся из армии, пошла разгульная жизнь — с утра разборки, вечером гулянки. Трезвел редко, и бабы менялись, не оставляя ни следов, ни впечатлений. Потом Цезарь снял его с активных действий, и, грызя бухгалтерскую науку, Сергей иногда подумывал — не махнуть ли в Москву, найти Катерину?.. А потом она приехала с мужем, и была свадьба. Он видел ее издали. На гулянку не пошел — вдруг стало тяжко, и он с новой силой набросился на занятия. Потом стал встречаться с Машкой — она тоже училась на бухгалтера. А потом она залетела, и пришлось по-быстрому справлять свадьбу. Теперь у него двое прекрасных пацанов и не слишком любимая жена.
Приезд Катерины лишил Серегу покоя. Опять он чувствовал внутри боль не боль, а такое странное ощущение, что что-то должно случиться.
Вроде бы та давняя, юношеская влюбленность давно прошла, но вот поди ж ты... Катерина приехала — грустная, с кругами под глазами, и он опять потерял покой. Она снилась ему, как в юности. Что может быть глупее — ему тридцать с лишним, он спит в супружеской постели рядом с женой — и снится ему та, с кем целовался более десяти лет назад!
Сергей вставал ночью, шел в кухню, пил воду и курил, глядя в темное окно. Опять разболелся желудок: гастрит, вылеченный несколько лет назад, вернулся как ни в чем не бывало. Сергей отодвигал тарелки и глотал обезболивающее. В конце концов жена не выдержала, и однажды вечером разразился скандал.
Увидев, что, проглотив пару ложек любовно приготовленного ужина, муж поморщился и отодвинулся от стола, Марья в сердцах швырнула на стол полотенце и принялась причитать:
— Да что же это делается-то? Опять ничего не ешь! Ты что, хочешь детей сиротами оставить? Посмотри на себя! Черен весь! Если что в делах — так позвони своему Цезарю — он родня, неужели не поможет?
— Не лезь, — вяло буркнул Сергей.
— Как это не лезь? А кто будет о тебе думать, если ты сам не можешь? Гастрит опять вылез, сказал тебе в прошлый раз врач — на нервной почве все...
Сергей молчал. Потом нашарил в кармане пачку «Мальборо» и пошел на улицу курить.
Жена пришла следом. Стала за спиной.
— Сереж, давай съездим в Москву... Опять к тому врачу сходим.
— Мне некогда сейчас.
— Ну, тогда хоть к бабке сходи! Клава отвар сделает... Вот она Надьке грыжу заговорила.
— Не верю я в бабок, — вяло отнекивался муж.
— И зря... — Маша помялась, но беспокойство за мужа взяло верх, и она выпалила: — Не хотела тебе говорить, но аденоиды-то Славику она вылечила.
— Ты водила ребенка к знахарке?
— А что было делать? Под нож? Так врач сказал — ничего хорошего из этого не выйдет. А она травки дала, я все делала, как велела — и капала, и отвар давала, — и ведь он дышит теперь носом! К тому же Клава по образованию врач, просто, пока муж был жив, она не работала, а потом стала принимать людей... Да и то больше не для денег, а так. К ней, бывает, и из области едут!
В конце концов она все же уломала мужа — Сергей клятвенно пообещал, что после работы непременно заедет к травнице.
Их город был застроен в основном тремя типами домов — блочными девятиэтажками, трехэтажными старыми домами, которые строили еще немцы. Там были высокие потолки, паркет и двери натурального дерева. Были еще и частные дома — от избушек до новомодных кирпичных особняков.
Баба Клава, к удивлению Сергея, жила не в избушке на курьих ножках, а на третьем этаже старого дома сталинской постройки. В просторной двухкомнатной квартире пахло травами и пирожками. А сама бабка — впрочем, у Сергея язык не повернулся назвать ее бабкой — седые волосы коротко подстрижены и тщательно уложены, тонкое лицо, черные брюки и клетчатая ковбойка с закатанными рукавами, — вполне
