добился благосклонности специалиста по сельскому хозяйству Пьера Пуавра, который много ездил по Азии и, пытаясь отобрать у голландцев монополию на пряности, послал агентов и суда в Индонезию за сеянцами пряной гвоздики и муската, чтобы культивировать их на Маврикии.
Пуавр надеялся развести там обширные плантации, однако по какой-то причине, возможно из-за климата, эта попытка не привела к успеху. Климат Сейшельских островов больше соответствовал климату богатых пряностями индонезийских Молуккских островов, и дю Барре легко получил поддержку в своем замысле колонизовать маленький Сент-Анн у острова Маэ. Уже в августе 1770 года дю Барре направил туда судно «Телемак» с шестнадцатью французами, семью рабами, пятью индийцами и одной негритянкой.
Его замыслы были грандиозны. Кроме разведения разного рода плантаций он хотел организовать производство кокосового масла и кокосового волокна, заготавливать древесину, экспортировать сухопутных и морских черепах. К тому же он надеялся получать огромные прибыли от торговли пресловутыми прасленскими двойными кокосовыми орехами.
В декабре того же года в новую колонию прибыли еще два судна с припасами и оборудованием, после чего в рапорте военному министру в Париже герцогу Праслену дю Барре сообщал, что его люди якобы уже построили жилье и склады и что опыты разведения риса и кукурузы, маниоки и зелени весьма удачны. «Зерно из Иль-де-Франс[4], — писал он, — и особенно кофе превзошли всяческие ожидания».
Вскоре в его рапортах появились сообщения об успешном разведении фруктовых деревьев, сахарного тростника, масличных культур, различных пряностей, растении, используемых для получения каучука, красок и т. д. Все это было отчасти правдой. Но тем не менее власти относились к нему с недоверием, поскольку уже в 1771–1772 годах Пуавр отправил на Маэ новые экспедиции с целью развести на Анс- Руайяль плантацию пряностей — Королевский сад — в качестве филиала ботанического сада на Маврикии. И сделал он это независимо от дю Барре и невзирая на его протесты.
Но идею филиала не поддержал новый губернатор Терней, который сомневался в истинности фантастических сведений, идущих от дю Барре. В октябре 1772 года Терней писал военно-морскому министру, что Пуавр поступил неразумно, начав разводить плантацию такой ценной культуры на совершенно незащищенном острове, где к тому же делами заправлял человек с плохой репутацией. Плантация эта, по его мнению, могла лишь обозлить голландцев и вызвать зависть у англичан, которые слишком часто появлялись вблизи этих мест.
Пуавр, казалось, начал терять свое влияние. Одновременно с этим ухудшалось положение предприимчивого дю Барре, который, все это время заставляя других работать на себя, так ни разу не побывал на Сейшелах. И когда он решил распространить свое влияние на остров Маэ, губернатор Терней отказался выдать ему требуемую концессию как «человеку безудержных фантазий».
Несмотря на государственные субсидии, дела дю Барре оказались в ужасном состоянии. Он горько сожалел о том, что вложил в свой проект целое состояние, не получив никакой благодарности, а лишь бесконечное сопротивление. Он неустанно обращался к парижским властям, ища у них защиты, финансовой помощи и законного права продолжать свою деятельность. Сохранилось письмо дю Барре к королю Людовику XVI, в котором он умолял, чтобы ему позволили начать строительство на острове Маэ и на других сравнительно больших и удобно расположенных островах Праслен, Иль-о-Серф, Силуэт, Ла-Диг и Курьёз. В качестве рабочей силы он намеревался использовать шестьдесят негров и негритянок, находившихся в заключении в Порт-Луи.
Однако власти все чаще и чаще получали сообщения о том, что дела на отдаленных островах, где осуществлялись замыслы дю Барре, идут неважно. В 1773 году на пути из Индии во Францию сюда заглянул известный мореплаватель Жан Франсуа Лаперуз. Он также отметил, что дела на острове Сент-Анн ведутся чрезвычайно плохо, жители находятся на грани голодной смерти, постоянно воюют между собой, свою землю не обрабатывают и, чтобы хоть как-то прокормиться, охотятся на черепах.
Спустя два года другой, не менее известный мореплаватель, Луи Антуан де Бугенвиль, посетил Маэ и сообщил, что ко всему прочему некое французское военное судно, направлявшееся в Индию, высадило на берег бунтовщиков, которые сожгли леса и «насильственно увели часть подданных чернокожих, работавших на плантациях муската и пряной гвоздики». А плантация тогда состояла из одного деревца пряной гвоздики, пяти мускатных деревьев и сорока растений перца…
В том же, 1775 году дю Барре был брошен в тюрьму за сочинение небылиц о серебряных копях на Сент-Анне. Согласно приговору он обязан был выплатить государству все предоставленные ему субсидии на проект, потерпевший крах. Год спустя он был помилован, но от него потребовали навсегда покинуть французские острова в Индийском океане. Умер дю Барре в 1776 году в Пондишери.
Чтобы создать на Сейшелах порядок и обеспечить им некоторую защиту от англичан, в 1778 году туда был направлен гарнизон из одного офицера и четырнадцати солдат. Колонистов обязывали снабжать продовольствием этот маленький гарнизон и проходящие французские суда. В 1786 году комендантом гарнизона был назначен весьма знающий и широкомыслящий инженер, агроном и географ Жан Батист Филожен де Малавуа. С тех пор положение на островах стало понемногу улучшаться. Комендант должен был контролировать дальнейшую эксплуатацию природных богатств островов, чтобы сохранить или даже повысить продуктивность их хозяйства.
Колонисты прибыли сначала с Реюньона и Маврикия. В их распоряжение комендант предоставил земельные участки. На этот раз в колонию перебрались не только французские граждане европейского происхождения. Уже в 1786 году с Реюньона прибыл индиец, получивший концессию на землю как для себя лично, так и для трех племянников с семьями. Рядом с их участками землю получила вдова другого индийца с Маврикия. У всех владельцев участков были рабы с Мадагаскара и из различных частей Африки. Известно также, что на островах жили несколько свободных негров. Таким образом, смешение рас возникло уже на очень ранней стадии заселения Сейшел.
К тому времени, когда началась Французская революция 1789 года, на островах проживало 69 французов, 32 — «цветных» и 487 рабов. Всех этих людей от «ужасных» англичан защищала горстка солдат. В отчетах того времени среди землевладельцев встречаются такие фамилии, как Сэвн, Мондон и Нажон де л’Эстап. Их потомки, современные плантаторы, носят те же самые фамилии.
Когда молва о Французской революции дошла до колонистов, они решили объявить острова королевской колонией с самоуправлением во главе с французским командующим Малавуа, учредили собственную колониальную ассамблею и административный комитет. На Маскаренах уже начался переворот, и связи с Маврикием были прерваны. Именно поэтому в 1790–1791 годах в Париж не поступило ни одного отчета с Сейшел.
Изоляция была нарушена лишь в сентябре 1792 года, когда на острова прибыло судно с новыми служащими. Аристократа Малавуа сменил некий Эснуф, получивший звание гражданского администратора. Он представлял новый режим. Вместе с командиром судна Лескалье он ввел всеобщее право голоса и организовал национальный корпус для защиты порядка. Но, естественно, было нелегко обратить закоренелых роялистов в республиканцев. Национальная гвардия главным образом ловила и наказывала беглых рабов, случайно узнавших, что в эпоху Свободы, Равенства и Братства они тоже должны быть свободными. После того как в начале 1794 года Национальный конвент в Париже официально объявил о запрещении рабства (которое Наполеон, однако, вскоре вновь легализовал), в районе Индийского океана полностью отказались от великих идей французской революции.
Маврикий и Реюньон тоже отказались повиноваться Парижу. Комиссары, присланные туда наблюдать, как проводились законы в жизнь, были схвачены и изгнаны, а на Сейшелах гражданин Эснуф был заменен аристократом Жаном Батистом Кео де Кенсси, оказавшимся превосходным дипломатом.
Франция находилась в состоянии воины с Англией, в которой участвовали и контрреволюционные колонисты. Но гарнизон Сейшел был слабым. Когда британская эскадра со 162 пушками и 1200 солдатами оказалась поблизости от Порт-Руайяля (так французы называли нынешнюю Викторию), Кенсси ничего не оставалось, как капитулировать.
Условия капитуляции были достаточно джентльменскими. Французский флаг был снят и заменен английским, но основные права жителей, особенно право на собственность, сохранялись. Сохранился и архив колонии. Де Кенсси считался военнопленным лишь до тех пор, пока на острове оставались британские военные моряки. Их командующий Генри Ньюком получил права на бриг «Оливет»,
