очень даже на руку. Подумай: раз высшие чины не знают, на кого работают, то если вдруг всё раскроется, они всегда могут заявить, что знать ничего не знали, ведать не ведали; а вот и стрелочник — я, то есть; меня под трибунал — они все чистенькие.
Вот теперь в мозгах у Коннора постепенно проясняется, вернее, ему становится более понятным, почему Трейс решил работать на обе стороны.
Они поворачивают обратно к главной аллее.
— Я не питаю иллюзий, Коннор. Как по мне, так ты куда честнее и заслуживаешь куда большего доверия, чем те, на кого я работаю, кем бы они ни были. В нашем мире личность имеет огромное значение. А эта теневая организация, о которой речь, — мрак полный, и это ещё мягко сказано. Так что работаю-то я на них, а симпатии мои — на твоей стороне. Вот так.
— А почём я знаю, что ты сейчас мне не гонишь?
— Законный вопрос. Но ты сих пор жив, потому что доверялся своим инстинктам. Что они тебе говорят?
Коннор задумывается. Он вдруг понимает, что ответить на этот вопрос нелегко.
— Мои инстинкты говорят: что бы я ни предпринял, конец один — дерьмо. Но для меня это дело привычное.
Трейс удовлетворён ответом.
— Нам надо будет ещё об этом поговорить, но на сегодня достаточно. Ты положи лёд на плечо — я его здорово рванул.
— Да? Что-то не заметил, — без зазрения совести врёт Коннор.
Трейс протягивает ему руку для пожатия. М-да, ну, и как Коннору относиться к этому жесту? Означает ли он, что они с Трейсом организовали собственное тайное общество для борьбы с этими «прогрессивными гражданами» или... или, может, Коннора обвели вокруг пальца, как сосунка? В конце концов он пожимает Трейсу руку. Интересно, настанет ли время, когда он не будет сомневаться в том, что поступает правильно?
— До сегодняшнего дня ты был всего лишь пешкой, выполняющей то, чего
16 • Риса
Каждое утро перед началом смены Риса проводит некоторое время под крылом Рекряка, болтая с приятелями. Здесь, на Кладбище, у неё гораздо больше друзей, чем было в приюте, но, кажется, ребята относятся к ней скорее как к старшей сестре, чем как к равной. Они обращаются к Рисе с такой почтительностью, будто она не человек, а ангел милосердия — не только потому, что на ней лежат основные заботы по охране здоровья, но потому, что она — легендарная Риса Уорд, подруга Беглеца из Акрона. Девушка подозревает, что в глубине души ребята верят, будто она может вылечить всё, даже то, что лечению не подлежит.
Раньше она приходила в Рекряк по вечерам, но «Клуб аистят» положил этому конец. Рису так и подмывает потребовать, чтобы сиротам из государственных приютов тоже были предоставлены льготы, но она отдаёт себе отчёт, что таким образом всё общество Кладбища разобьётся на группировки и фракции, а тогда ничего хорошего не жди. Расслоение уже началось — спасибо, дорогой Старки! — так что только её помощи в этом деле и не хватало.
Взглянув в дальний конец аллеи, она видит, как Коннор спускается по трапу своего самолёта. Он идёт по главной аллее, понурив голову и засунув руки в карманы, словно окутанный тёмным облаком невесёлых дум. На него тут же налетают ребята с самыми разными проблемами, требующими немедленного решения. Интересно, думает Риса, у него для себя самого теперь находится хоть одна свободная минута? Для Рисы у него совершенно определённо времени нет.
Коннор вскидывает голову и ловит на себе её взгляд. Риса отворачивается, как будто её поймали на подглядывании, и тут же упрекает себя — ей ведь нечего стыдиться и не за что испытывать вину. Когда она снова поднимает глаза, Коннор уже направляется к ней. За спиной Рисы ребята собираются у телевизора — по каналу новостей передают что-то интересное. Риса задаётся вопросом, зачем Коннор идёт сюда — посмотреть, чем там так заинтересовались его подопечные, или встретиться с ней, Рисой? Выясняется, что правильно последнее предположение, и девушка счастлива, но старается внешне оставаться невозмутимой.
— Ну что, впереди тяжёлый день? — спрашивает она с еле заметной улыбкой, и он так же слабо улыбается в ответ.
— Не-а, как обычно — буду валяться на диване и плевать в потолок.
Он стоит, заложив руки в карманы и скользя взглядом по сторонам, но Риса уверена — всё его внимание сосредоточено на ней. Наконец Коннор говорит:
— ДПР сообщает, что вышлет лекарства, которые ты просила, через несколько дней.
— Я должна этому верить?
— Скорей всего, нет.
Девушка чувствует — он подошёл к ней вовсе не для того, чтобы рассказать о поставке лекарств, но она больше не знает, как к нему подступиться. Надо что-то срочно делать, иначе трещина между ними превратится в непреодолимую пропасть.
— Итак, какова главная проблема недели? — спрашивает она.
Он скребёт в затылке и смотрит куда-то вдаль, лишь бы не встречаться глазами с Рисой.
— Вообще-то, та же, что и всегда. Из разряда «тебе-лучше-не-знать».
— Однако, — замечает Риса, — это серьёзная проблема, раз ты не можешь мне сказать.
— Вот-вот.
Риса вздыхает. Ещё только утро, а солнце уже печёт вовсю. Ей как-то не улыбается катить в Лазарет по жаре. Охота Коннору напускать на себя таинственность — ну и пусть, у неё нет времени. С её губ едва не срывается: будет что мне сказать — вот тогда и приходи, но тут она замечает, что ребята у телевизора галдят громче, чем пару минут назад. Риса с Коннором присоединяются к толпе зрителей.
Передают интервью с женщиной, суровой на вид и ещё более суровой в речах. Поскольку Риса не слышала начала, она не может сообразить, о чём речь.
— Не, пацаны, вы слышали? — восклицает кто-то в толпе зрителей. — Они называют эту хренотень новой формой жизни!
— Какую ещё хренотень? О чём это они? — недоумевает Коннор.
Хэйден — он тоже здесь — поворачивается к друзьям. Вид у него такой, словно его вот-вот стошнит.
— Они наконец ухитрились создать идеальное чудище-юдище. Первое составное человеческое существо.
В репортаже не показывают никаких фотографий, но женщина описывает, как было создано это существо — собрано из кусочков и фрагментов почти ста разных расплётов. У Рисы по спине бежит холодок. Коннор, по-видимому, испытывает то же чувство, потому что вцепляется ей в плечо. Она безотчётно хватает его за руку — неважно, за какую.
— Зачем они это сделали? — спрашивает она.
— Могли — и сделали, — с горечью отвечает Коннор.
Риса ощущает, как сгущается вокруг них зловещая атмосфера, как её охватывает тяжкое предчувствие — словно вот здесь, прямо перед их глазами, разворачивается ужасное событие, последствия которого потрясут весь мир.
— Пора довести до ума план побега, — говорит Коннор скорее себе, чем Рисе. — Придётся обойтись без тренировочных прогонов, потому что спутники-шпионы сразу засекут это дело, но каждый должен знать, как ему действовать, когда придёт время.
Риса приходит к тому же выводу. Внезапно идея как можно скорее убраться ко всем чертям с
