— Да не из космоса, а с того конца зала, — я указал рукой по направлению к стенду. — Лира там. Надо попробовать подобраться поближе.
— Ага, чтобы нас арестовали, — запротестовал Джон.
Конечно, надо быть абсолютно чокнутым, чтобы под носом у служителей музея пытаться спереть бесценный экспонат, но выбора не оставалось. Стоило мне только вспомнить о том, где сейчас, по всей видимости, находилась Дана, у меня пробегал холодок по спине и, как ни странно, придавал решимости.
— За мной, — махнул я рукой.
Я словно знал, что надо делать. Выбежав из-за штор, где мы до этого прятались, я, не сводя глаз с дверей, из-за которых доносились голоса работников музея, бегом бросился к дальнему концу зала. Джон и Сидни не отставали ни на секунду. Спрятавшись за створками дверей, мы все затаили дыхание. Двое сотрудников подошли к стенду и, повернув ключ в замке, открыли стеклянную дверцу, за которой лежала лира Орфея. Как только они это сделали, у меня в ушах затренькало с удвоенной громкостью.
Как будто кто-то неведомый звал меня.
Натянув белые перчатки, куратор выставки бережно взял лиру в руки. Я затаил дыхание. Вот она! Лира, сделанная из дерева и по форме напоминающая подкову, была довольно небольшой по размеру, на глаз я определил, что каждая ее ручка не больше тридцати сантиметров в длину. Позолота, покрывавшая когда-то музыкальный инструмент, давно облетела. Корпус округлой формы соединялся с поперечной перекладиной двумя ручками. Между корпусом и перекладиной были натянуты семь струн одинаковой длины. Джон толкнул меня локтем и прошептал:
— Оуэн, прекрати на нее пялиться и посмотри лучше туда! — Друг указал пальцем на шторы.
За тяжелыми портьерами, за которыми мы сами прятались некоторое время назад, притаилась фигура в темном пальто. На голове странного незнакомца были черные наушники. Сделав пару шагов по направлению к сотрудникам музея, он замер, а я начал потеть. Может, в это дело замешаны не только боги и чудовища? Может, и простые смертные решили поживиться?
— Это еще кто? — шепотом спросила у меня Сидни.
— Кто-то, кто не хочет, чтобы его видели, — предположил Джон, — думаю, он тоже хочет стащить лиру. Пожалуй, пора двигать отсюда.
Но деваться нам теперь было некуда — мужчина с наушниками на голове отрезал нам единственный путь к отступлению. Мы могли либо незаметно проскользнуть за шторами, либо столкнуться нос к носу с сотрудниками музея. Похоже, мы в ловушке!
В тот момент, когда куратор поместил лиру в деревянную коробку, у меня в ушах снова раздались переливчатые трели инструмента, а потом зазвенел зычный голос Собирательницы душ:
Этого просто не может быть, правда? Но я снова услышал музыку! Неужели лира действительно обладает какой-то магической силой? И эта сила уже подчинила меня? В мгновение ока у меня в голове родился план. Выпрыгнув из своего укрытия, я бросился наперерез куратору и вырвал у него из рук драгоценный музыкальный инструмент.
— Она мне нужна! — закричал я.
— Оуэн! Стой! — Сидни тщетно пыталась меня догнать.
Внезапно в зале свет стал как будто ярче, а мужчина, прятавшийся до этого за портьерами, уже убегал прочь. Не прошло и секунды, как нас со всех сторон окружили охранники.
— Руки вверх! Лицом к стене!
— Положите лиру на пол! Только аккуратно, пожалуйста, — взмолился куратор.
— Ребятя, быстро заткните уши, — крикнул я Джону и Сидни, которые застыли в изумлении. — Живо! И без вопросов!
Друзьям не оставалось ничего другого, как послушаться меня, а я в свою очередь обратился к куратору:
— Вы имеете в виду эту лиру?
В следующую секунду мои пальцы побежали по струнам.
Струны послушно завибрировали, а мир вокруг меня словно замер. Все замедлилось так, как если бы время действительно остановилось. Я посмотрел на охранников, те стояли вытянувшись по стойке «смирно», на их лицах застыли глупые улыбки.
— Моя любимая мелодия, — сказал один.
— Моя тоже! — лениво прикрыл глаза другой.
Я снова ударил по струнам, а начальник охраны медленно, словно во сне, произнес:
— Ребятки, вам, наверное, пора в школу. Вот там сбоку ближайший выход — так будет быстрее.
— А как же лира? — спросил я.
Куратор точно так же, как и охранники, глупо улыбаясь, ответил:
— Да нет проблем, сынок! Ты так хорошо на ней играешь, что можешь оставить ее у себя на пару деньков — потренируйся! А если она тебе понравится — забирай навсегда!
Вот тебе на! Так все-таки лира и впрямь обладает волшебным действием! Она подчиняет людей и заставляет их совершать наиглупейшие вещи! Но откуда я знаю, как на ней играть?
— Спасибо! — бросил я всем работникам музея. Времени на размышления не оставалось. — И… до свидания!
Сидни и Джон, все еще заткнув уши, бросились за мной вниз по ступенькам — к выходу из музея. Пару минут, и мы оказались на улице — с магическим инструментом в руках — и даже сигнализация не сработала! Ничего себе!
— Приятель, как у тебя это вышло? — Джон наконец вынул пальцы из ушей. На его лице читались восхищение и удивление.
— Не знаю, — честно ответил я. — Это все лира. Она обладает потрясающей силой. Между прочим, тот, кто прятался за шторами, об этом знал. Спорим, он неспроста надел наушники, наверняка хотел защититься от воздействия инструмента. — Я перевел взгляд на лиру, которую крепко держал в руках. — Слушайте, если Дана и правда сейчас в загробном мире, неважно, почему и зачем, мы должны отправляться в школу, ведь валькирии сказали, что вход в царство мертвых находится прямо под ней. Нужно проникнуть туда, а лира нам поможет.
— Тогда пора поторопиться, — Сидни посмотрела на часы. — Уроки кончаются ровно через восемь минут, родители…
Не дослушав Сид, я со всех ног бросился по улице к школе, Джон последовал за мной. Мы успели как раз вовремя — мама уже ждала меня в машине на парковке.
— Оуэн! — она вышла из автомобиля, с силой хлопнув дверцей. — Я только что видела мистера Ламберти, и он сказал мне, что ты уходил из школы. Это что еще за новости? И почему Даны нет с тобой?
Я глубоко вздохнул, бросив быстрый взгляд на Сидни и Джона:
— Мам, я все объясню…
Друзья мгновенно поняли, что я собираюсь делать, и тут же заткнули уши, приготовившись, что сейчас зазвучит магический инструмент. Струны лиры побежали у меня под пальцами.
— Мы задержимся после уроков, — объяснял я маме нараспев. — Дана… она все еще в школе. У нас вечером дополнительные занятия, думаю, ты не против.
Конечно, так нельзя, но выбора не было. Выражение лица мамы менялось как по волшебству: от раздражения к интересу, а затем и к счастью, пока не стало таким же глупым, как и у работников музея.
— Ой, какая чудненькая маленькая арфа, — пропела мама, улыбаясь. — Прямо как у бабушки!
— Ага, — я кивнул. — Мам, я сейчас пойду в школу. Не волнуйся, к ужину мы с Даной точно будем!
