Не получив ответа, он наклонился и прижал свои губы к ее губам. Нежный, как бархат, поцелуй будоражил кровь. Джош ухватил ее за волосы, болезненно возвращая к реальности.
— Ай!
Корт высвободил из ее прически крохотные пальчики.
— Это не операционная. От наших с тобой ошибок никто не умрет.
— Тебе легко говорить.
Она совсем потеряла голову. Может, зря все это и она потом пожалеет? А вдруг она снова в него влюбится — вместо того, чтобы просто утолить любопытство? Не влюбится. Вот не влюбится, и все!
Она же помнит, что он уедет.
Корт приподнял ее подбородок, и их взгляды встретились.
— Мне легко и доказать это. Прими ванну, почитай книгу. Я приду, как только уложу Джоша. Надеюсь, много времени это не займет.
Его глаза как огонь под пеплом! Колени слабеют, трудно дышать… Сколько у нее времени, чтобы подготовиться? Полчаса? Час?
Она кинулась в спальню, опустила жалюзи и принялась ходить из угла в угол. Простыни чистые? О, какая ерунда. А вот какую ночную рубашку надеть? Остановившись, она с ужасом воззрилась на свой комод. У нее нет ни одной приличной.
Тратиться на то, чего никто не видит, всегда казалось ей глупым, но чего бы она не дала сейчас за одну из тех зажигательных моделей, какие заказывала по каталогу Либби!
А что, если Корт разочаруется? Или она сама?
Этой ночи она ждала десять лет. Слишком большие надежды.
Не решаясь в таких растрепанных чувствах принимать решение насчет рубашки, она вытащила из комода коробку презервативов. Оставить на виду один пакетик или всю коробку? Выглядеть похотливой не хочется, но и равнодушной тоже.
Открыть эту коробку или она забегает вперед? Наконец она выбрала среднее: вскрыла коробку и оставила ее на столике у кровати.
Теперь душ. Схватив с кровати халат, Трейси кинулась в ванную. Закрепив волосы на макушке, шагнула в ванну, покоящуюся на звериных лапах, и открыла кран. Вода бежала по коже, точно сотня живых пальцев, и Трейси вспомнила слова Корта:
«Когда твои руки, скользкие от мыла, будут касаться твоего тела, знай: я хочу, чтобы это были мои руки».
Голова закружилась, и она выронила мыло. Наклонившись, чтобы поднять его, опрокинула огромную бутыль шампуня прямо себе на большой палец. Было так больно, что, сев на дно ванны и подогнув ноги, она стала потирать ушибленное место.
— Ай.., ай.., ай…
— Трейси? — После легкого стука дверь открылась. — С тобой все в порядке? — Сквозь прозрачную занавеску Корт смотрел прямо на нее.
Даже ради спасения собственной жизни Трейси не смогла бы сейчас сказать что-то связное.
— Трейси? Я слышал, как что-то упало. — Он отодвинул занавеску и выключил душ. — Ты цела?
Она смогла только кивнуть.
Оценив ее позу — плод во чреве матери, — опрокинутую бутылку и валяющееся у стока мыло, он опустился на колени рядом с ванной.
— Дай я посмотрю. — Он принялся разглядывать палец ноги. Осторожно ощупал. — Здесь больно?
Ты можешь согнуть его?
— Не очень. Да, могу. — Трейси удивило, с каким усилием она выдавила из себя эти простые слова.
И не из-за боли, которая уже утихала. Она безо всякого труда произносила целые речи перед полными аудиториями учеников или их родителей, но нагой перед Кортом… Голосовые связки отказывались служить.
— Просто ушиб, похоже, — заключил он. — Если тебе больно, мы можем…
— Нет. — Даже неприлично, такая спешка. Прокашлявшись, Трейси медленно выдохнула и постаралась вложить в свой ответ больше достоинства:
— Не хочу ждать.
— Ты уверена? — Тревога за нее, светившаяся до этого в его глазах, преобразилась в нечто другое.
Мрачное, темное, но вместе с тем пышущее жаром, от которого напрягся живот, а груди защипало.
Наверно, он расслышал «да», которое девушка прошептала в ответ, потому что наклонился вперед закрыть сток и потом снова включил воду.
Теплые водовороты вокруг ягодиц Трейси ласкали чувствительную, легко отзывающуюся на прикосновения кожу, внося еще большее смятение в душу. Корт подобрал валяющееся мыло и шагнул за бортик ванны.
— Корт? — Встревоженная, она попыталась повернуться, но он поймал ее за плечи. Мыльные ладони точно ударили ее электричеством.
