гостиной, она села на диван и с отсутствующим видом уставилась на пустую вазу на каминной полке. Слышала, как бухнула парадная дверь и минуты через две бухнула снова, потом раздался легкий щелчок, когда Стефан запер замок.
Она с замиранием сердца вслушивалась в его шаги: он шел по холлу, потом свернул на кухню и включил чайник. Она живо представила, как он там постоял с минуту. Вот дверь кухни скрипнула вновь, и Алекса, словно завороженная, посмотрела на дверь гостиной. Она скрипнула и стала медленно открываться.
– Ты так пристально смотришь… – пробормотал Стефан. – Хочешь кофе?
Кофе?! Не-е-ет, кофе она не хочет!
– Зачем ты целовал меня? – вдруг выпалила она.
– Давно не целовался, – сказал он просто и снова ушел на кухню, дверь медленно закрылась за ним. Алекса недоуменно смотрела перед собой, не понимая, что происходит.
Захотел и поцеловал… Что все это значит? Сказал, что скучал, потом этот поцелуй, стало быть… Что? Не успев разобраться, что все это значит, она увидела, как снова вошел Стефан с двумя чашками кофе в руках. Он протянул ей чашку, стараясь не касаться ее руки, а сам сел в кресло напротив. Поставив свой кофе на пол, он принял ту позу, которую принимал всегда, когда хотел поговорить, рассказать ей что- нибудь интересное, – ноги слегка раздвинуты, руки лежат вдоль сильных бедер, ладони крепко сжаты.
– Остался только растворимый.
– Что? – переспросила она.
– Это растворимый кофе.
– Не все ли равно, – безучастно сказала она.
– Ну как, к тебе вернулся вкус?
Она покачала головой.
– Стефан…
– Шшш.
Переведя взгляд на каминную полку, она стала ее внимательно разглядывать. Его «шшш» ее несколько разочаровало.
– Ты, наверное, голоден?
– Нет. Знаешь, разница во времени…
Алекса едва заметно улыбнулась.
– Все плохо переносят эту разницу?
– Нет, не все. На некоторых она совсем не действует. Но я из тех несчастных, кого смена часовых поясов выбивает из колеи. Так что там у тебя, Алекса? Расскажи.
Взглянув, она подняла на него глаза.
– Рассказать? О чем? – спросила она удивленно. – Ну как же! Ты же сама сказала, что нам надо стать друзьями.
– Друзьями?!
– Ну да. Сосредоточься, соберись с мыслями… Я уже начинаю терять терпение!
– Кто бы говорил о терпении! Тебе его не хватало с самой свадьбы! – запальчиво упрекнула Алекса.
– Неправда! Ну так что?
– Что «что»?
Стефан тяжело вздохнул, наверное, сосчитал до десяти, прежде чем спросить:
– Ты хочешь, чтобы мы стали друзьями?
– Разумеется, да…
– Просто друзьями? – уточнил он с ударением на первом слове.
Придя в полное замешательство, Алекса сказала:
– Не пойму, к чему ты клонишь.
– Ты ждешь от меня большего, чем дружба?
Она сжалась от внезапно охватившего ее страха и, опустив голову, стала смотреть в пол.
– Отвечай, Алекса, – настойчиво потребовал он.
Что сказать ему? – лихорадочно думала она. Скажешь «да», а ему это совсем не нужно, что тогда?
– Да, – отбросив сомнения, сказала она.
Стефан вздохнул. Долгий вздох облегчения. Алекса быстро взглянула на него. Он ответил ей долгим пристальным взглядом… Но вот он улыбнулся и тихо проговорил:
– Наконец-то настала та самая минута, правда?
– Какая? – прошептала она.
– Наша, Алекса. Пора тебе все о себе рассказать, – мягко потребовал он. – О той, прежней Алексе. Какой ты была еще до нашей встречи в Румынии? Ведь я о тебе почти ничего не знаю.
– Как и я о тебе, – возразила она в ответ на его упрек. – Мне не хочется рассказывать… Я хочу…
– Понимаю, – согласился Стефан. – Но сначала нам надо поговорить.
– Но почему? – взмолилась она.
– Раз уж судьба свела нас… Расскажи, прошу тебя, – глубоко вздохнув, повторил он.
Нас свела судьба? Ее бросало то в жар, то в холод… Откинувшись назад, она стала внимательно рассматривать камин.
– А он работает? – вдруг спросила она.
Он удивленно посмотрел на нее.
– Что?
– Я про камин. Наверное, хорошо посидеть вечером у огня, как ты думаешь?
– Да, конечно. Но не уходи от вопроса. После развода родителей ты у кого жила?
– То у матери, то у отца. Сновала как челнок. – Ни мать, ни отец не хотели держать ее у себя. – И зчем они завели ребенка? – сказала она тихо и, посмотрев на него долгим, пристальным взглядом, проговорила с мольбой в голосе: – Стефан…
Но он был неумолим.
– Продолжай.
Вздохнув, Алекса продолжала:
– Когда мама шла на работу, то отводила меня к отцу, а когда работал отец, то меня отводили к матери.
– Чем же они занимались?
– Антиквариатом, – сказала она и улыбнулась. – Даже после развода они вели свое дело вместе. Жили в трех шагах друг от друга и постоянно ссорились, выясняя, чья очередь присматривать за мной. Кстати, ссорились они всегда – по любому поводу и без повода. Я часами просиживала в детской, разговаривала с мишкой Тедди и пандой Погом. Как только мне исполнилось шестнадцать, я ушла из дома и устроилась горничной в гостинице, там же и жила. Подружилась с шеф-поваром… Под пятьдесят, женат, три дочери, – продолжала Алекса. – Итальянец. У нас не было романтических отношений, скорее – дружба. Он относился ко мне как к дочери и заботился обо мне больше, чем мой собственный отец. Это он привил мне любовь к кулинарному искусству, сам учил меня готовить, взял в свою семью, и я жила у них, пока не встала на ноги. Он умер два года назад, – грустно проговорила она. – Я до сих пор поддерживаю связь с его вдовой и дочерьми.
– А ты рассказала им, что попала в аварию?
Алекса покачала головой.
– Почему? – удивился он.
– Не хочу их расстраивать, – просто ответила она.
– И ты больше никогда не виделась со своими родителями?
– Нет.
– Мисс Независимость собственной персоной!
– Вот именно. Теперь расскажи о себе. – «Раз уж мы решили играть в вопросы и ответы, то теперь мой ход», – подумала она.
– Когда мне было десять, а сестре – восемь, мама умерла, – начал он.
