помогает Эмми потрошить голубей. Потом насаживает их на вертел и отправляет зажариватца над огнем.
Я сижу сама по себе, чуть в стороне, дергаю пучки травы и обдумываю то, што сказал мне Джек
Через некоторое время, приходит Эмми.
— Не возражаешь, если я сяду? — говорит она.
Я пожимаю плечами.
— Как хочешь, — говорю я.
Она сидит рядом со мной. Мы какое-то время сидим молча, а потом она говорит,
— Извини, што надерзила тебе, — говорит она. — Я должна была придержать язык за зубами. Лью бы с ума сошел, если бы узнал.
— Не думаю, што ему бы понравилось и мое поведение, — говорю я. — За то, што устроила такой скандал.
— Думаю, нам бы обеим досталось бы от Лью. Эпона хорошая. И Эш. Как считаешь?
Я хмыкаю.
— Они мне нравятца, — говорит она.
Я молчу.
— Они бы смогли стать твоими друзьями, — продолжает она.
— Угу, — только и говорю я.
Она поднимаетца с коленей и берет меня за руку.
— Мы разыщем Лью. Я не сомневаюсь. Мы тебе поможем. Я и Эш и Эпона и Джек.
— Тебе было бы безопаснее с Мерси, — говорю я, убирая свою руку. — Ты должна была остатца там, как я тебе говорила.
— Знаю, — отвечает она. — Но я упряма. Как и ты.
Мы смотрим друг на друга. Затем улыбаемся.
— Да, — говорю я. — Думаю, что ты похожа на меня. Слушай, Эм, я ... мне жаль. Я знаю, что никогда не была особенно мила с тобой. Я не имею в виду... в общем, ты понимаешь. Я волнуюсь за Лью. Волнуюсь... что может быть мы не...
— Я понимаю, — говорит она. — Я чувствую то же самое. Я так же волнуюсь за тебя. Я не могла даже стоять на ногах там, в городе Надежды, когда ты дралась в Клетке. Каждый день я боялась, что ты погибнешь и оставишь меня.
— Я никогда не оставлю тебя, — говорю я. — Обещаю. — Вздыхаю. — Я постараюсь стать лучшей сестрой для тебя, Эмми.
— Да ладно, — говорит она. — Тебе и не нужно. Я немного привыкла к такой, какая ты есть.
Она очень быстро чмокает меня щеку и идёт обратно к огню, штобы присоединитца к остальным. Я сижу с минуты или две, пока комок в моем горле не проходит. Затем я подхожу к огню. Вся болтовня замолкает. Они все смотрят на меня. Кроме Джека. Он продолжает сидеть на корточках у костра и делает вид, што типа сильно занят, ворочая палочкой кострище.
— Я должна кое-што сказать, — говорю я. — Всем вам. Я знаю, што вела себя, как последняя... короче, была неблагодарной, ворчливой и всё такое... и... ну... мне очень жаль. И я хочу сказать... я хочу сказать, спасибо. Што идете со мной. Што пытаетесь мне помочь в поисках Лью. Я вам очень благодарна за это.
Они все смотрят на меня. Как будто ждут большего.
— Вот и всё, — говорю я.
Эш пожимает плечами.
— Мы делаем это ради всех. Не только ради тебя и твоего брата. Это гораздо больше.
— Мы найдем Лью, Саба, — говорит Эпона. — Мы поможем вызволить его.
Она улыбаетца и все возвращаютца к готовке и болтовне.
Я сделала то, што мне сказал Джек. Што должна была сделать. Теперь я быстро иду прочь. Но с моего сердца будто спала тяжесть, оно стало легче, в нем появилось больше надежды што ли.
Меня кто-то хватает за руку. Джек.
— Ты правильно поступила, — говорит он.
И всякий раз, когда Джек прикосаетца ко мне или подходит очень близко, на меня накатывает жар, он проникает в меня, он вокруг меня.
— Не прикасайся ко мне, — говорю я.
Он отступает назад, поднимая вверх руки. Его рот сжат в тонкую линию.
— Извини, — говорит он. — Ошибочка вышла. Этого больше не повторитца.
Когда он возвращаетца к остальным, я вынимаю свой сердечный камень иза жилета и зажимаю его в кулаке. И держу его так, пока тот не остывает.
Я смотрю в небо. Появляютца первые звезды. И луна. Каждая последующая ночь всё укорачивает и укорачивает время оставшиеся до дня летнего солнцестояния. Ништо не может остановить бег времени.
Мы участники этой гонки, луна и я. И это состязание я не могу позволить себе проиграть.
Может эта не такая уж плохая мысль, штобы кто-то оказал помощь. Я смирюсь с чем угодно, если это означать, што я вызволю Лью в целости и сохранности. С чем угодно и с кем угодно. Даже с Джеком.
* * *
Мы сползаем с наших лошадей и встаем на краю обрыва. Мы смотрим вниз на ущелье пересохшей реки, на гору по ту сторону.
Она возвышаетца неровными хребтами над нами, темная и опасная. За ней, еще горы простираются так далеко, што глаза не видят им ни конца ни края.
— Это единственный путь в Поля Свободы? — спрашиваю я.
— Ну, конечно нет, — говорит Джек, — Я притащил всех вас сюда, штобы вы насладились пейзажем.
Он смотрит на меня, я в ответ смотрю прямо на него. Мы огрызаемся и огрызаемся друг с другом с тех пор, как покинули город Мародеров.
— Эти горы выглядят офигено здоровыми, — говорит Эмми.
— Они называютца «Дьявольские зубы», — говорит Джек. — Смотрите. Вон на полпути вверх. Видите? Это Одноглазый. Вот туда мы и направляемся. Такая задумка.
Он указывает на домишко, цепляющийся за горный склон. Возможно сама бы я и не заметила, потому как тот был выстроен из того же темного камня, што и сами горы. Он длинный и приземистый, хорошо устроившийся в скалах. Узкая белая тропка бегущая зигзагами по ущелью. Струйка дыма из кривой трубы.
— Чё это за Одноглазый? — спрашивает Эмми.
— Кабак, — говорит Джек.
Эпона хмурит брови и говорит,
— И мы прёмся туда, потому что...
— ...тебе приспичило выпить? — заканчивает Эш.
Джек мотает головой.
— Хозяин - мой друг, — говорит он. — Айк Твелвтрис. Это пара хороших рук. Надежных. Как раз подходящий человек для нашего дела.
Я пристально смотрю на него.
— О нет, — говорю я. — Ни за што. Ты же не будешь его просить пойти с нами.
— Ты права, — говорит он. — Просить я не буду, я ему просто скажу, што он идет с нами. Поставлю перед фактом.
— А ты и этот... этот...
— Айк, — подсказывает Джек.
— Этот Айк, — говорю я, — вы типа два таких друга не разлей вода, што он всё бросит и пойдет с нами, только потому што ты ему скажешь.
— Именно так, — говорит он. — У тебя какие-то проблемы с этим?
