В поражении сборной есть хотя бы один единственный положительный момент: есть надежда, что футболом теперь начнут по-настоящему заниматься. Те, кто любит футбол, а не поставлен на него.
Человек, который не строил команду на будущее, а тупо «рубил бабла», оказался неадекватным во всех смыслах этого слова. После провальной игры со сборной Греции, игры, где сборная не создала на протяжении большей части игры вообще ничего, где из 90 минут матча быстрого движения необходимых ускорений не наблюдалось вообще, где сборная пыталась отыграться, фактически стоя на месте (!), Дик произносит нечто абсолютно нелепое:
— Сегодня мы играли неплохо, в первой тайме — вообще блестяще. Мы не должны были сегодня проигрывать.
Для кого произносятся эти слова? Мы что, не видели, что по игре на победу российская сборная не наиграла? Да, обидно, что после удара Дзагоева на 83-й минуте мяч скользнул вдоль штанги не с той стороны, с какой нам всем хотелось бы. Но ведь разве можно оправдать тот факт, что это был первый острый момент за весь второй тайм? Да по сути и единственный за весь второй тайм? И разве — признаемся себе честно — не нашлись бы потом те, кто — забей в тот момент Алан — начали бы снова кричать про лучшего бомбардира чемпионата Алана Дзагоева, про лучшего мастера по навесам Андрея Аршавина, про то, что сборная опять кому-то что-то доказала. Опять бы цеплялись за выход в плей-офф как за чудо-расчудесное, опять бы занимались самообманом.
Аршавин срезал мяч раз за разом, Кержаков блестяще справлялся с задачей «красиво бить, но в створ не попадать», а Широков красиво разве что только к арбитру апеллировал.
Что сотворил Адвокат? Зачем после изрядно вымотавшего силы футболистам нелепого сезона «весна — осень — весна» были организованы игры с весьма сильными Уругваем и Италией? Только для того, чтобы мы пребывали в эйфории? Ничем не оправданной эйфории? «Мы не проиграли 16 игр подряд», — произносит Дик Адвокат, как будто это что-то меняет. Мы ведь проиграли ту игру, единственную, где должны были только выигрывать.
Бог с ним, с Адвокатом. С ним было всё известно и до чемпионата, и когда только приходил. Он не подготовил команду. Он не работал над «физикой». У него на игру с чехами хватило игроков на полтора тайма в сумме, с поляками — еле-еле на тайм набралось. Перед последним матчем я искренне полагал, что хватит минут на 20—30, но для достижения результата этого должно хватить. Не было ни 30, ни 20, ни даже 10 минут. Стояли. Не двигались. Не делали осмысленных передач. Не проводили осмысленных комбинаций. Но вместе с Адвокатом громко сетуем:
— Тяжело обыгрывать команду, которая обороняется вдесятером в собственной штрафной.
А как должно быть? Греки должны были радушно приглашать нас нанести удары, должны были где-то расслабиться? Так, например, как мы расслабились на второй добавленной минуте первого тайма, когда Юрий Жирков зачем-то вытолкнул в простейшей ситуации мяч за боковую линию в центре поля, когда Игнашевич совершил нелепый кивок и сбросил мяч в собственную штрафную, когда почему-то дрогнул и не спас Малафеев? Так даже греки не играют. Но так играют наши.
Ещё одна блестящая цитата из Сергея Фурсенко:
— Греки оказались недостаточно сильной командой, чтобы россияне могли показать своё мастерство.
Тут просто без комментариев, как говорится.
Ушёл Адвокат. Лично для меня уже в ночь после провала стало ясно, что теперь должен уйти и Фурсенко. В принципе, после такого провала он должен был уже воскресный день начать с заявления о собственной отставке. Вот только сил не хватило. Но хотя бы спустя несколько дней ему подсказали. До свидания, Сергей Александрович! Вы оказались не тем человеком, который нужен нашему футболу. Вы успели сделать огромное количество глупостей и нелепостей. Бог Вам судья. Ну, не умеете... Не Вы же виноваты, что Вас на футбол поставили. Ушёл один Фурсенко с политического небосклона — значит, должен уйти и второй.
Поговаривают, что когда сборная ехала с проваленного матча в автобусе, стояла в салоне гробовая тишина. У каждого, наверное, были свои чёрные мысли. И вот тишину пронзила трель мобильного. У всех были отключены телефоны, никому не хотелось ни с кем общаться. Это звенел телефон Адвоката. Дик кому-то бодро говорил, что контракт закрыт. Он, полный сил, собирает вещи и едет в ПСВ.
Он заработал на русских денег. Души его здесь не остаётся.
У всех имеются свои объяснения тому, почему проиграла российская сборная. Не будем в очередной раз язвить над бредом Фурсенко или Адвоката, которые от реальности оторвались окончательно. В качестве курьёза приведу высказывание, которое приписывают весьма симпатичному журналисту, который по совместительству выполняет весьма не журналистскую для наших климатических условий работу — Илье Казакову:
— Здесь не столько физическая, сколько психологическая проблема была у команды, которая не позволила ей в полной мере сыграть. Этот отель, в котором команда сидит, никуда не выйти, потому что Варшава — город маленький. Эмоциональная усталость — есть такой термин у психологов.
Варшава — маленький город. Остановимся на этой версии причин поражения как на главной. Пусть будет так. Не раззудится душа, не размахнётся плечо...
Закончилась голландская эпоха в российской сборной (хотя пишу эти строчки в начале июля — и не уверен, что в тот момент, когда вы будете держать эту книгу в руках, откуда-нибудь из дагестанского небытия не нарисуется здесь снова какой-нибудь Хиддинк), закончилась и не менее «яркая» эпоха Фурсенко во главе российского футбола. Это в иных странах подавляющее большинство болельщиков может и не знать фамилии главного распорядителя в местной футбольной федерации. У нас же всё персонифицировано. У нас у каждой победы есть своё имя. Есть свой герой и у каждого поражения. Фурсенко готов был, как когда-то Колосков, «соскочить» с ответственности, ссылаясь на то, что он не главный идеолог побед и поражений, а некий снабженец-управленец. Мол, сборная живёт в хорошем отеле, тренируется на той базе, где указал тренер, а вы, мол, ещё чем-то недовольны. Не я, мол, выхожу на поле, и не мне результат показывать.
Но тут, с какой стороны ни посмотри, всё равно выходит, что Фурсенко — «господин соврамши». Во- первых, и выбор базы оказался просто за гранью. Местечко, где тренировались наши, знаете, как называется? Селуёвик. Это во всех смыслах слова... извините, воспитание не позволяет употреблять слово Зажопинск, но очень хочется.
Позволю себе небольшое лирическое отступление. По молодости лет, когда я думать не думал становиться спортивным журналистом, я занимался такой специфической наукой, как фольклористика. Среди прочего, ездил по отдалённым северным областям и собирал образцы устного народного творчества. И вот, будучи студентом четвёртого курса филфака педагогического университета (со мной на одном курсе, кстати, учились тоже отнюдь не собиравшиеся в ту пору становится спортивными журналистами Василий Уткин и Дмитрий Фёдоров), отправился я в составе очередной фольклорной экспедиции в Архангельскую область. В ту пору (а шло лето 1991 года) многие вопросы невозможно было централизованно решать из Москвы. Схема была обычная, вполне себе советская: приезжаешь в областной центр, там несёшь бумаги в соответствующую контору, добываешь билеты до райцентра, ну и так далее. И вот случился уже какой-то позднесоветский бардак, билетов на теплоход от Архангельска до Мезени оказалось не достать ни при каком административном ресурсе. Но добрая тётенька в обкоме развернула перед нами карту и сказала: показывайте любое другое направление в области — сделаем.
Мы приуныли. Ну, как можно по карте административно-территориального деления определить залежи фольклора? И тут взгляд случайно упёрся в самый край географии: почти на границе с тогдашней Коми АССР располагался странный географический объект с восхитительным названием — Нюхча-Занюхча. Во все стороны тайга, дорог практически нет. Долететь реально только на Ан-2. Происхождение нелепого на первый взгляд имени объяснялось, на самом деле, просто: на берегу красивой северной реки Нюхча (название финно-угорское, сейчас другими этимологическими деталями утомлять вас не буду) выросла одноимённая деревня. В 19 веке она совсем уж разрослась (более 600 дворов) и отселившиеся за реку жители образовали вторую деревеньку — Занюхчу. Но большевики — из экономии, очевидно, поставили в 20-е годы один сельсовет на две деревни. Так на картах возникло нелепое словообразование, которое и в голову никому прежде не могло прийти — Нюхча-Занюхча.
Мы, кстати, вовсе не обманулись с ожиданиями. Песен, быличек и много чего ещё записали столько,
