История веры и религиозных идей. Том 1. От каменного века до элевсинских мистерий

(2 Цар 6:16–18). Соломон 'благословил все собрание Израильтян' при освящении Храма (2 Цар 8:14). А в Псалме 109 (стих 4) царь провозглашается 'священником вовек по чину Мельхиседека'. Но иной раз царей осуждали за то, что они брали на себя исполнение церемоний, которые положено было исполнять только священникам. Вполне вероятно, что цари участвовали в искупительных ритуалах по случаю празднования Нового Года. С другой стороны, в некоторых псалмах есть упоминания обрядов, в которых можно увидеть символическую смерть и воскресение царя. Это позволяет предположить связь между празднованием Нового Года, с его символическим воспроизведением Творения, и ритуалом 'смерти и воскресения' царя.[724]

По смерти Соломона царство разделилось на две части — Северное Царство, Израиль, и Южное Царство, Иудею. Так как Ковчег остался в Иерусалиме, и у северных племен не было больше доступа к общей святыне, Иеровоам, первый царь Израиля, основал святилища в Вефиле и в Дане и в каждом поставил для поклонения Яхве по золотому тельцу (3 Цар 12:28–29). Возможно, эти тауроморфные статуи служили местопребыванием незримого Бога. Здесь есть, однако, ханаанское влияние, из-за которого был нарушен запрет на сотворение идолов, и это новшество, граничащее с отступничеством, усугубило разногласия между двумя царствами.[725]

§ 114. Яхве и творение

Среди псалмов есть целая группа, в которой прославляется Яхве-царь. 'Ибо Господь есть Бог великий и Царь великий над всеми богами' (94:3); 'Господь царствует: да трепещут народы'' 'И могущество царя любит суд. Ты утвердил справедливость; суд и правду Ты совершил в Иакове' (99:1,4). Но в основе идеи царственности божества лежит не институт монархии. Это древняя концепция: Бог — властелин мира, потому что он его сотворил. Яхве победил изначальное чудовище (Раава, Левиафана, дракона Таннина), символ хаоса. Как космократ, Бог обитает на небесах и являет свое присутствие или свою волю в атмосферических феноменах — молнии, громе, дожде. Мы уже говорили о противоречивости его свойств (§ 59), составляющих, по известной формуле, некое «единство». Яхве раздает добро и зло, он дарует жизнь и посылает смерть, он уничижает, он и возвышает (1 Цар 2:6 и сл.). Гнев его ужасен, но Яхве и милостив. Главное же, он свят (qâdoś), т. е. недосягаем и грозен, но при этом несет спасение.[726]

Творец и царь мира, Яхве также и судья своему творению. 'Когда изберу время, Я произведу суд по правде' (Пс 74:3). Он судит 'по правде' (Пс 95:10). Его «правда», охватывающая мораль, космос и общество, составляет фундаментальную для всей вселенной норму.[727] Яхве — 'живой Бог', он отличается и от идолов, которые 'не говорят' и которых 'носят, потому что ходить не могут' (Иер 10:5), и от людей, которые 'как трава, которая всходит'. Человек — тоже живое существо (nèfèś), потому что Бог 'вдунул в него дыхание' или «дух» (rûah); но век его короток. Кроме того, если Бог дух, то человек — плоть (basar). Эта оппозиция не означает религиозного неприятия тела; она подчеркивает непрочность и эфемерность человеческого существования в противоположность всемогуществу и вечности Господа. Несопоставимость этих двух модусов бытия объясняется тем, что человек есть творение Божие. Но все же он отличается от других тварей, потому что создан по образу Божию и господствует над природой.

Человек смертен из-за первородного греха, особенно из-за желания Адама сделаться как Бог (§ 59). Библейские тексты толкуют о тщете человеческого существования. Человек создан из праха и в прах возвратится (Быт 3:1). Долгая жизнь есть самое большое благо человека. Как и во многих других традиционных культурах, смерть унизительна: она низводит человека до состояния червя в могиле или в шеоле — темной и страшной области в глубине земли. Яхве не властен над шеолом, так как смерть есть, по существу, отрицание его трудов. Поэтому умершие лишаются общения с Богом, а для верующих это самое ужасное испытание. Но Яхве сильнее смерти: он может поднять человека из мертвых, если таково будет его желание. Об этом говорится в некоторых псалмах: 'Ты вывел из ада душу мою и оживил меня, чтобы я не сошел в могилу' (Пс. 29:4); 'Не умру, но буду жить… Строго наказал меня Господь, но смерти не предал меня' (Пс 117:17, 18). Это все, что говорится о воскресении мертвых в текстах, относящихся ко времени до вавилонского пленения (587–538 до н. э.), в период которого часть населения испытает влияние иранской эсхатологии (см. том II).[728]

Человек, «слуга» или «раб» Яхве, должен жить в страхе перед своим Господом. Повиновение — вот идеальное религиозное состояние. И напротив, грех — это непослушание, нарушение заповедей. Сознание непрочности бытия не исключает, тем не менее, ощущения крепкой уверенности в Яхве или радости, приносимой Божьим благословением. Но взаимоотношения между Богом и человеком не идут дальше этого; для ветхозаветной теологии unio mystica души со своим творцом немыслимо. Признавая Бога творцом и абсолютным властителем, человек тем самым приходит к знанию по меньшей мере некоторых из его установлений. Поскольку Закон (tôrâh) подробно излагает Божью волю, главным делом верующего становится следование Заповедям, т. е. поведение в соответствии со «справедливостью» (sedhek). Религиозный идеал человека — быть праведным, знать и уважать Закон, божественный порядок. Как напоминает своим слушателям Пророк Михей (6:8): 'О, человек! сказано тебе, что добро и чего требует от тебя Господь: действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить пред Богом твоим'. Из-за своих грехов человек теряет благословение (berâkhâh). Но так как греховность есть одна из составляющих человеческой природы и так как Яхве при всей своей строгости милостив, наказание никогда не бывает окончательным и бесповоротным.

§ 115. Иов: испытание праведника

Один экзегет утверждал, что 'во встрече силы и доброты заключена ветхозаветная идея Бога'.[729] Можно усомниться в том, что все читатели 'Книги Иова' подписались бы под этим мнением. История трагически проста:[730] праведник, которым Яхве очень гордился, испытывает всевозможные бедствия и несчастья. 'Обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова?' — спрашивает Бог Сатану, небесного «обвинителя». 'Ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла' (Иов 1:8). Но Сатана отвечает, что богобоязненность Иова объясняется его благополучием, а оно — Божьим благословением. И тогда Яхве позволяет «обвинителю» испытать своего самого верного слугу. Иов теряет детей и богатство и, пораженный 'проказою лютою от подошвы ноги по самое темя', садится в пепел и, плача, проклинает тот день, когда появился на свет, но не восстает против Господа. Трое друзей приходят к нему и долго пытаются убедить его, что раз он страдает, т. е. получает наказание, значит, он виноват. Поэтому он должен признать свои грехи и исповедаться в них. Но Иов отвергает объяснение своих несчастий теорией расплаты за грехи. Он знает, что человек не может 'оправдаться перед Господом' (9:2), что Яхве 'губит и непорочного и виновного' (9:22); однако он осмеливается спросить у Господа: 'Что ты ищешь порока во мне и допытываешься греха во мне, Хотя знаешь, что я не беззаконник и что некому избавить меня от руки Твоей?' (10:7). Иов не может понять, почему Бог так жестоко преследует творение своих собственных рук (10:8-22), ибо он нисколько не сомневается в ничтожности человеческого существования: 'Не сорванный ли листок Ты сокрушаешь, не сухую ли соломинку преследуешь?' (13:25). Но он не может определить, в чем же он-то лично провинился: 'Сколько у меня пороков и грехов? покажи мне беззаконие мое' (13:23).[731]

Один из друзей упрекает его за такие слова, потому что тварь греховна по определению: 'Что такое человек, чтоб быть ему чистым и чтоб рожденному женщиною быть праведным? Вот, Он и святым Своим не доверяет, и небеса нечисты в очах Его' (15:14–15). Но Иов повторяет, что Яхве решил наказать лично его, хотя с какой целью, он не понимает (19:6–7). Когда другой друг говорит о наказании грешников, Иов