раздувают, вот и кажется, что в лагеря сажали просто за то, что побывал в плену или под оккупантами… Останусь в армии. Попробую поступить в училище на офицера. И буду себе пенсию выслуживать. Вот только тяжеловато будет жить, зная, чем всё это кончится — с Союзом и вообще… На Юльке женюсь, детей назаводим, штук пять. Если она согласится… Должна согласиться, они тут всё ещё считают, что много детей — это хорошо… Развести бы её снова на поцелуи, только так, чтобы по морде не схлопотать… или даже на что-то большее подбить.
— Ты что, уснул, Борька? — услышал я шёпот Сашки, и он хлопнул меня по плечу. Я встрепенулся.
Мы шагали и шагали себе по лесу — Сашка, я, Юлька, Женька и Виктор. И сейчас Сашка, остановившись, подождал меня и улыбался. Совсем стемнело, небо в тучах, но его улыбка светилась в ночи, как маяк и мне вдруг стало за него обидно. Хороший друг. Может быть, даже лучше Вальки — тот, по крайней мере, меня не откапывал из могилы. И вот…
— Не, я задумался, — покачал я головой. И шепнул: — Сань, тебе Юлька нравится?
— Ты, я вижу, сильно задумался, — он перестал улыбаться. — Скажи Виктору, что мы подходим к оврагу, про который он говорил…
…Овраг уходил, как мне показалось, в глубины земли, но потом, когда сырые стены почти смыкались наверху, он вдруг словно бы распахивался — и мы оказались на дне котловины, похожей на стакан. Наверху над ней почти смыкались кроны деревьев. Наверное, сюда и сильный дождь не попал бы… Было совсем темно, но глаза привыкли к мраку, и я различал остатки разрушенных шалашей, какие-то деревянные конструкции, ещё что-то. Виктор поворошил ногой — звякнули гильзы. Он сказал тихо:
— Ну, вот и «Стрелки»… Вот почему про них ничего не слышно… И до них егеря добрались… Говорили же Чусовому: зажмут тебя в твоём «стакане» (я удивился, до чего точно угадал!)… А он всё: «Пусть найдут сначала, немцы — они в лесу слепые!» Не очень-то и слепые…
— Мы сюда шли? — спросил я. Вместо лейтенанта ответила Юлька:
— Да… Тут отряд «Стрелки» базировался… ещё недавно… Может, они ушли, Вить?
— Не ушли, — сказал откуда-то сбоку Женька…
…Не меньше двадцати трупов — безоружных и уже сильно разложившихся, странно, что мы не почуяли запаха сразу — лежали навалом в ручьевой промоине за лагерем, под самой «стенкой стакана». Рассматривать их подробней ни у кого, конечно, желания не было. И так всё становилось ясным.
— Значит, «Ленинцы» целы… и надо ещё «Взрыв» найти, — сказал Виктор. — И будет три отряда… Зря Мухарев в Белебелку ушёл, раздавят немцы Белебелку рано или поздно… А в конце прошлого года было больше двадцати отрядов…
Голос нашего командира был усталым и тусклым, как дождь. И я сказал:
— Ладно тебе. Ничего не кончено ещё. Всё только начинается…
23
Дождь шёл всю ночь и весь следующий день. Мы вымокли до такой степени, что это уже перестало причинять какие-то особенные неудобства. Другое дело — я не представлял себе, какие буреломные чащи есть на Псковщине! К нашему времени их свели, наверняка. А тут — прежде чем заночевать, мы еле ползли завалами, где и волки, наверное, не живут. И спать завалились в какую-то берлогу под валежником. Я до такой степени устал, что не помню, как уснул и как спал, честное слово.
Вечер был серый и тёмный, только где-то далеко на западе за деревьями горела красная полоска. Похоже было, что ночью дождь всё-таки прекратится. Когда мы поднялись, Виктор уже был на ногах и вертел в пальцах кусочек фольги.
— Это что? — поинтересовался я, перешнуровывая ботинки.
— Ничего хорошего, — ответил лейтенант, складывая фольгу и убирая её в карман гимнастёрки. — Обёртка от немецкого шоколада, нашёл тут. Случайно. Её запихнули в мох, но неглубоко. Похоже, не мы первые облюбовали этот бурелом…
— Не факт, что это немцы, — возразил Женька.
— Не факт, — согласился Виктор. — Вообще ничего не факт, кроме этой фольги… Ну что ж, надо идти. Тут недалеко Вяхири, а там…
Он не договорил, но тут всё было ясно…
…Понятие «недалеко» у русских означает некую субъективную величину, воспринимаемую каждым индивидуумом на свой неповторимый лад. Поэтому если говорят «недалеко» — не надо рассчитывать, что цель путешествия вырастет перед вами через пять минут. Насчёт получаса тоже не стоит обольщаться.
Хорошо было уже и то, что лес стал «покультурнее». Мы шагали, растянувшись длинной цепью, по заросшей и изрядно замусоренной прогалине. Дождь всё ещё шёл, но на небе вдали появилась в тучах прогалина, и она отчётливо расширялась.
Порядок движения был прежний, поэтому я немного удивился, когда Сашка остановился и подождал меня.
— Что случилось? — спросил я, останавливаясь рядом.
— А сам посмотри, — он повёл рукой.
Я огляделся. Первые секунды не мог понять, в чём дело, хотя в темноте видел неплохо…а потом заметил, что лесной мусор — валежник, хворост, павшие стволы — старательно расчищен. Но не унесён, а убран в стороны. Кто-то очень постарался расчистить место.
— Расчищена прогалина, — сказал Сашка, обращаясь уже к Виктору. Тот потёр лоб и приказал:
— Посмотрите, тут нет следов от костров? От нескольких?
Мы рассыпались по прогалине и, несмотря на темноту, вскоре нашли кострища — они шли в шахматном порядке по краям прогалины, четыре справа и четыре слева. Виктор хмыкнул и сорвал хвоинку.
— Всё ясно, — сказал он, жуя иголку. — Посадочная полоса.
— Костры жгли позавчера, — сообщил Сашка, вытирая испачканную пеплом руку о траву. — А вообще жгли не один раз, раза четыре, не меньше. Это «Взрыв»?
— Или та группа с Большой Земли, — кивнул Виктор. — Но самое скверное — что фольга тут, рядом… Как бы не егеря выследили этот аэродром…
— Может быть, подождём хозяев? — предложил я.
— А если они придут через неделю? — возразил Виктор.
— А ты найдёшь их быстрее?
Наш командир глубоко задумался. Пока он думал, в небе, всё ещё сеящем дождь, послышался звук самолёта. На мгновение мне вообразилось, что это — наш, с Большой Земли. Но потом я допёр, что раз нет костров, значит нет и нашего, а просто опять немцы патрулируют воздух. В общем-то ночью это даже логичнее — любой огонёк сверху заметен… Эх, вот бы сейчас зенитную ракету…
— Я и… и Юля с Женькой идём в Вяхири, — решил наконец Виктор. — Вы маскируетесь тут и ждёте нашего возвращения или прихода… кого угодно. В случае прихода действовать по обстановке… Ты чего хихикаешь, Борька?!
— Да так… ничего… — я не стал объяснять, что мне представляется при слове «приход» и как в случае него действуют в моём времени. — Прошу прощенья, товарищ лейтенант…
— Так. Если в течение двух суток ни мы не вернёмся, ни кто-нибудь не придёт — продолжайте поиск отряда «Взрыв». Старший… Сашка. Приказ ясен?
— Так точно, — отозвался Сашка. Я кивнул:
— Так точно.
— Всё, мы пошли.
И они в самом деле пошли — растаяли на прогалине. Мы ещё постояли, потом Сашка тихонько вздохнул и сказал:
— Пошли маскироваться…
…Солнышко уже припекало, а барахло на нас всё ещё было мокрое. Сашка спал — пришла его
