изволновались. Мальчишки были в своём репертуаре — чумазые, в рванье, босиком, с сумками через плечо и улыбками во всю физиономию.
— Есть хотим! — вместо «здрасьте!» заявил Ромка.
— Сейчас принесу, — хохотнул Сашка. — Подаёшь им, как в ресторане…
— Что нового? — взял быка за рога Хокканен. Ромка пожал плечами:
— Да… — неуверенно сказал он. — Вроде и ничего… Но так поглядишь… — он пошевелил пальцами с обкусанными ногтями. — Шевеление какое-то… — он похлопал глазами и неуверенно дополнил: — Вроде бы собираются облаву проводить, но точнее не узнали ничего, как ни бились. Наши то ли тоже ничего не знают, то ли боятся сильно…
— Так… — хмуро сказал Хокканен.
— Да ну и ладно, — подал я голос. — Раз агентурная разведка молчит, так мы сходим, прихватим кого-нибудь и вытрясем всё…
— Никого вы не прихватите, — замотал головой Ромка. — Они только группами ходят… А затевается что-то точно… В Бряндино рота гренадёров сидит уже три дня. Ничего не делают, просто сидят… Не полиция, не заготовители, не охранные части — гренадёры. Чего им там сидеть? А они сидят. Вон, Витюха даже у одного их лейтенанта гостил.
— То есть как гостил? — не понял Хокканен. — В каком смысле гостил?
— Да ну… — Витюха, до тех пор помалкивавший, махнул рукой. — Я стоял там… ну, около бывшей МТС, где у них техника отстаивается. А тут этот лейтенант, молодой ещё… не, для лейтенанта уже и немолодой. По-русски так чудно говорит, с акцентом, смешно… Подошёл, заговорил, потом в казарму позвал. Ну, я пошёл, а что, ничего же такого при мне нету…Изнутри посмотрел…Он накормил, шоколадку дал, только мы с Ромкой её по дороге слопали…
— Ностальгируют… — хмыкнул Хокканен. — Мерзавцы… Ты прав был, Борис, насчёт детей… И что, потом отпустил сразу?
— Да я сам ушёл, — Витюха почесал затылок. — Его окликнули, а я потихоньку в окно, оно там открыто было… — мальчишка ещё подумал и поморщился: — Странный он какой-то… А может, у него правда дома сыновья, как я.
— Почему странный? — я финкой затачивал карандаш, обдумывая текст листовки. Витюха помедлил, снова почесал затылок:
— Да… Вёл он себя как-то…
Странно — но именно в этот момент у меня словно звоночек в голове прозвонил. И это был звоночек из ТОГО, ПРОШЛОГО БУДУЩЕГО.
— Вёл? — я поднял голову. В землянку как раз спустился Сашка с котелками, но я, встав, показал Витюхе на выход: — Пошли на пару секунд…
— Куда ты его? — Хокканен очнулся от каких-то своих мыслей.
— Мы сейчас, — отмахнулся я. — Быстро.
— Ну чего? — спросил Витюха, когда мы вышли наружу. Я огляделся и тихо спросил:
— Вить… Только честно, это может быть важно… Этот немец — он тебя… лапал? Ну, как девчонку?
Витюха покраснел сквозь загар и грязь. Кашлянул и спросил:
— А… откуда ты знаешь, Борька?.. — я поморщился, и он продолжал: — Ага, я ещё и поэтому сбежал-то… Так знаешь… паршиво как-то. Наверное, он сильно по своим детям соскучился, да и вообще — я же не маленький, чтобы нянчиться…
— Ага-а… — протянул я. — Ладно, ерунда, выкинь из головы… Иди лопай… Э, капитану Хокканену скажи, что я его прошу выйти, насчёт листовок…
Витюха нырнул в землянку. Я посвистел, сплюнул, поморщился. Да, страна чистого наива… Головы друг другу отрывать умеют ого как, а про такие вещи…
— Борис, ты вообще охамел, — это появился капитан. — Может, ещё свистом меня вызывать будешь?.. Что у тебя с листовками?
— Ничего, Илмари Ахтович, — признался я. — Тут дело в другом. Паскудное дело, кстати, но… но может быть для нас полезным… Вы простите… Вы знаете, кто такие гомосексуалисты?
— А при чём тут… Ну, знаю. Читал.
— А кто такие педофилы?
— Пе… Кто? — Илмари Ахтович свёл белёсые брови.
Я вздохнул.
— Они… ну, в общем, это любители детей. Я сейчас поговорил с Витюхой…
Я коротко пересказал свои подозрения. Точнее, это была уверенность — нам на уроках ОБЖ описывали признаки, по которым можно распознать наиболее распространённые типы извращенцев. Но для капитана РККА всё это оказалось откровением — если бы у него в зубах была бы трубка, он бы её уронил.
— Борис, откуда ты это знаешь?!
— Ну… — я развёл руками. — Я тоже читал. Наверное, больше чем вы. Да тут и не в этом дело… В Германии за это дают пять лет концлагеря, я точно пом… знаю.
— Ты хочешь… — Хокканен сильно взял меня за плечо. — Борис, это мерзко.
— Нет, что вы! — я почти испугался. — Честное ск…слово, я и в мыслях не имел наших младших…нет, нет, Илмари Ахтович, вы не поняли! Но можно припугнуть этого лейтенанта. Взять на понт. Я уверен — это получится… Вот, послушайте…
…Автостанции не было — вместо неё тут оказался машинный двор, который Ромка Витюха назвал МТС. За колючей проволокой различались под брезентовыми пятнистыми тентами угловатые коробки. Церковь сохранилась, но она была закрыта и даже заколочена. А в общем-то Бряндино предстояло измениться к 2005 году очень мало.
Мы с Сашкой шагали по улице неспешно и уверенно, с оружием и не скрываясь. На нас были чёрные куртки с голубыми обшлагами и воротниками, чёрные кепи, гражданские штаны, своя обувь — и повязки полицейских.
И всё равно мне казалось, что на нас смотрит каждый встречный немец — смотрит и знает, кто мы такие и что нам тут нужно. И дело не в нашей молодости (сопливости, прямо скажем).
Нервы, нервы, нервы… Що з вамы робыть?
— Вон он, — сквозь зубы процедил Сашка. И я увидел, что из здания клуба вышел высокий офицер лет тридцати, козырнул часовому и направился в нашу сторону. Никаких внешних признаков извращенца в нём не было. Впрочем, если бы этот вопрос решался так легко, то у балетмейстеров и руководителей кастинговых проектов не было бы проблем с подбором персонала… а милицейские сводки не так пестрели бы детскими портретами с подписью «РАЗЫСКИВАЕТСЯ».
— Говорить буду я, — так же тихо определил я роли, ускоряя шаг. Офицер шёл навстречу, без интереса скользнув по нам взглядом, и скроил недовольную гримасу, когда я, козырнув, обратился к нему:
— Герр лейтенант, разрешите обратиться?
— Слюшаю, — процедил он.
— Дело такое… — я огляделся. — Вы не подскажете, в какой концлагерь помещают тех, кто трахает мальчиков?
Я оказался прав. Немец побледнел, но тут же постарался взять себя в руки и брезгливо спросил равнодушным тоном:
— О тчом ти гофоришь?
— В частности — о вчерашнем визите побирушки, которого вы угостили шоколадом… но своего не добились. А вот другие случаи… Пересказать вам их? Подозреваю, что и там, откуда вас перебросили, в Европе, вы занимались тем же… Но тут не Европа.
— Руссишшвайне… — он взялся за кобуру, но тут же увидел, что Сашка, словно бы невзначай, целится в него из ППШ. — Ах зо-о… Кто ви ест?
— Общество по борьбе с извращенцами, — любезно представился я. — Следим за вами уже довольно давно, — я блефовал, но, кажется, удачно. Так как насчёт обыска и концлагеря? Какой печальный конец
