— Что-то происходит с тем, как соединяются уши и мозги, — сказал он с полным ртом, — пройдет время, пока это поймут. Сейчас главное запустить Конфидо в продажу и начать жить, а не существовать.
— Это мы? — спросила Элен. — Этот голос — это мы сами?
Генри пожал плечами.
— Я не думаю, что это Бог, и вряд ли это Голос Америки. Почему бы не спросить самого Конфидо? Я оставлю его сегодня дома, у тебя будет прекрасная компания.
— Генри, разве мы прозябали?
— Конфидо так не считает, — Генри встал и поцеловал жену.
— Хорошо, я думаю, все-таки не прозябали, — сказала она рассеяно.
— Черт меня возьми, если мы не начнем сейчас! — сказал Генри. — Мы должны это самим себе. Конфидо так сказал.
Элен была в трансе, когда кормила двоих детей и отправляла их в школу. Она пришла в себя только после того, как ее восьмилетний сын Пол заорал в переполненном школьном автобусе: «Эй, мой папа сказал, что мы будем богаты, как Крез!»
Когда дверь школьного автобуса закрылась за ним и его семилетней сестрой, Элен опять погрузилась в забвение в кресле-качалке перед кухонным столом, ни в раю, ни в аду. Ее путаные мысли выходили наружу через небольшое отверстие, где фильтром был Конфидо, который лежал рядом с немытой посудой.
Зазвонил телефон. Это был Генри, который только что добрался до работы.
— Как дела? — спросил он, сияя.
— Как всегда. Только что запихнула детей в автобус.
— Как проходит первый день с Конфидо?
— Я его все еще не включала, Генри.
— Тааак. Давай-ка. Мне нужно проверить товар. К ужину я жду полный отчет.
— Генри, ты еще не уволился?
— Единственное, что мне помешало — отсутствие печатной машинки, — засмеялся он. — Человек в моем положении не увольняется, просто сказав об этом. Он увольняется документально.
— Генри, подожди, пожалуйста, всего пару дней?
— Зачем? — недоверчиво спросил Генри. — Куй железо, пока горячо.
— Просто, чтобы быть в безопасности, Генри. Пожалуйста!
— А чего бояться? Он работает как часы. Он лучше, чем телевидение и психоанализ вместе взятые. Не беспокойся, — Генри начал раздражаться. — Включи Конфидо и перестань волноваться. Он специально для этого сделан.
— Я, просто, считаю, что нам надо побольше о нем узнать.
— Да, да, — невероятно раздраженно сказал Генри. — Хорошо, хорошо, да, да. Увидимся.
Элен расстроилась из-за того, что испортила Генри настроение. Она стала злиться на себя и, чтобы показать свою преданность и доверие, включила Конфидо, вставила наушник и стала заниматься домашними делами.
«Что же это такое, все-таки? — подумала она. — Что такое Конфидо?»
— Твой способ заработать, — ответил Конфидо.
Это все, что Конфидо говорил о себе. Она переиначивала вопрос несколько раз за весь день, и каждый раз он говорил, что деньги приносят счастье.
— Как сказал Кин Хаббард[1], — шипел Конфидо, — бедность не позор, но большое свинство.
Элен засмеялась, хотя слышала эту цитату раньше.
— Послушай, ты ... — сказала она. Все ее аргументы были ничтожными. Конфидо умел говорить так, что она всегда с ним соглашалась, несмотря ни на что.
— Миссис Боверс, Эле-ен, — позвала снаружи миссис Финк, их соседка, чья дорожка проходила вдоль спальни их дома. Финк заводила двигатель своей новой машины под окном ее спальни.
Элен перегнулась через подоконник.
— Я здесь, — сказала она. — Вы отлично выглядите. Это новое платье? Оно подходит к вашему лицу. Большинство женщин не могут носить оранжевый.
— Потому что у них лица, как у салями, — отрезал Конфидо.
— А что вы сделали с волосами? Мне нравится. Подходит к овальному лицу.
— Как заплесневевшая купальная шапочка, — продолжил Конфидо.
— Я собираюсь в центр, может вам там что-нибудь надо? — спросила Финк.
— Как здорово, что вы обо мне заботитесь, — поблагодарила Элен.
— И тут мы вместе подумали, что она хочет поболтать о своей новой машине, новой одежде и новой прическе, — сказал Конфидо.
— Я, кажется, я немного поторопилась, потому что Джордж собирается забрать меня на обед в Бронзовую Комнату, — сказала Финк.
— Мужчина должен время от времени уходить от своей секретарши к жене, — сказал Конфидо. — Редкие раздельные каникулы сохраняют романтику многие годы.
— Ты не одна, дорогая? — спросила Финк. — Я тебя отвлекаю?
— Эээээ, одна, — ответила Элен.
— Ты себя так ведешь, как будто слушаешь кого-то или что-то.
— Я? — спросила Элен. — Странно. У тебя богатое воображение.
— Воображение, как у кабачка, — парировал Конфидо.
— Мне надо спешить, — сказала Финк, заводя свой великолепный двигатель.
— Не пытайся от себя убежать, — сказал Конфидо. — Это невозможно, даже на Бьюике.
— Спасибо, спасибо, — ответила Элен.
«Она действительно прекрасна, — сказала Элен мысленно Конфидо. — Я не понимаю, зачем ты говорил такие отвратительные вещи».
— Ааааааааа, сказал Конфидо. — Вся ее жизнь направлена на то, чтобы другие женщины себя чувствовали двухцентовыми монетами.
«Хорошо, ей больше ничего не остается, но она безобидная».
— Безобидная, безобидная, — сказал Конфидо. — Конечно, она безобидная. Безобидность ее мужа и всех остальных совсем сломала ее. И, если ты пришла к такому великодушному выводу, что же ты оставила для себя? Что же ты думаешь про все окружающее?
«Все, я больше не хочу с тобой разговаривать», — сказала Элен и потянулась за наушником.
— Почему нет? — спросил Конфидо. — У нас с тобой вся жизнь впереди, — захихикал он. — Не начнут же такие сварливые старушки, как герцогиня Финк, высыхать и умирать от зависти, если Боверсы пустят ей немного пыли в глаза. Так? Это докажет ей, что добро и честность приходят первыми на длинных дистанциях.
«Добро и честность?»
— Ты, ты и Генри, ей-богу. Вот кто. Кто же еще?
«Это лишь противные соседские слухи про Финка и его секретаршу», — подумала она.
— Да? Нет дыма...
«И он вовсе не лгун».
— Посмотри в эти хитрые, голубые глаза, посмотри на эти толстые губы, созданные для сигар, и повтори это.
«Вот-вот, — думала Элен. — Хватит. Это безосновательно».
— В тихом омуте черти водятся, — сказал Конфидо и замолчал на мгновение. — Я говорю не только про Финков. Все соседи — тихая вода. Честное слово, кто-то должен написать об этом книгу. Возьми весь квартал, начни с Крамеров. Почему, когда на нее смотришь, ты думаешь, что она самая тихая и благообразная...
— Ма, ма, эй, мама, — позвал сын Элен через несколько часов. — Ма, ты заболела? Эй, мама!
— Так, мы добрались до Фицгиббонов, — говорил Конфидо. — К бедному, маленькому, невинному подкаблучнику...
