старину Тоуэя и его напарника можно уговорить не выбалтывать это газетчикам — в конце концов, для следствия это не так уж важно.
Кит смотрит на Брендана во все глаза. Теперь, когда худшее позади, он спокоен, даже весел.
— Воображаешь, будто они сцепились из-за тебя? Бедненькая, да у тебя паранойя! — Он привлекает ее к себе, но она его отталкивает.
— Я — дочь Арчера!
— Знаю, дорогая.
— Знаешь ?! От кого ?
— От твоей матери, пошли ей Бог долголетия. Я только что виделся с ней внизу. Она ужасно выглядит. Я посоветовал ей и Либерти ехать в больницу и ждать — там, внизу, полно журналистов.
— Ты надоумил Либерти Адамс ехать с матерью в больницу?
С таким же успехом можно было отправить туда всех репортеров до единого.
— Полегче, милая, не все так просто.
— А по-моему, проще некуда. — Кит погрузилась в угрюмое молчание.
Спустя полчаса из кабинета Сьюзен вышла Верена — спокойная и посвежевшая.
— Привет! Ну, гора с плеч!
— Надеюсь, что так, — отозвался Брендан. — А теперь, милые дамы, пора в больницу — проведать вашего отца.
Женщины расположились перед палатой в напряженном ожидании. Для Китсии принесли стул, а Либерти, устроившись у ее ног на полу, уперлась подбородком в колени.
— Надеюсь, диктофон уже наготове? — подходя, не удержалась Кит. Либерти подняла голову: все ее лицо было в слезах, и Кит тут же пожалела о сказанном.
Китсия укоризненно покачала головой:
— Ради Бога, Кит, перестань! Лучше поздоровайся с сестрой…
ЭПИЛОГ
«Журналистка, ожидающая ребенка, летит на край света, к вратам ада».
Твердя про себя этот впечатляющий заголовок. Либерти попятилась. Огонь печи освещал лица двух других женщин, завороженно уставившихся на расплавленную бронзу, сиявшую тем ярче, чем нестерпимее делался жар. Вскоре ее можно будет разливать, но Либерти не была уверена, что дотерпит до этого момента.
По ее спине и груди стекал пот. Она вытащила майку из юбки и стала обмахивать живот, в котором ждал своего часа младенец.
Эбен назвал это «дурным паломничеством». Возможно, он прав. Сам он не смог ее сопровождать по причине охватившей Вашингтон предвыборной лихорадки, зато приставил к Либерти врача. Брендан, Кит и Верена заканчивали съемки в бассейне Амазонки; Арчер еще не выписался из больницы, где его опекала Аманда. В итоге на Звар смогла прилететь только Либерти. Ей предстояло исполнить последнюю волю Китсии.
Верньер-Планк, так и не снявший свой элегантный костюм, беседовал с пожилым жителем Звара, стоявшим у печи.
Либерти помахала ему газетой и потребовала воды. Когда он вышел, в открытую дверь ворвался освежающий ветерок. Какая же жара в этом пекле, если пустыня кажется в сравнении с ним обителью прохлады!
Поднявшись, Либерти выскользнула наружу. Солнце чуть не ослепило ее, и она, надвинув сомбреро, сползла по стене, спрятавшись, как это делают мексиканские пеоны, в собственной тени.
Она думала о том, как трудно ей освоиться с обществом своих сестер! Зато Кит и Верена успели привыкнуть друг к другу за время работы над «Последним шансом», премьера которого должна была состояться через полтора месяца, — одновременно с рождением ее первенца. Они уже готовили следующий проект, продюсером которого снова предстояло стать Кит. Либерти же была как бы на отшибе, проводя все время за пишущей машинкой. Она вспомнила тот вечер, когда Аманда, выйдя из палаты, сказала, что отец просит ее к себе.
Кит, Верена и Китсия проводили ее ревнивыми взглядами.
Либерти так и подмывало сказать, что их ревность напрасна: ей совершенно не хотелось заходить к Арчеру. Зачем смотреть, как ее отец, еще недавно полный жизни, лежит, утыканный трубками?
— Две минуты! — предупредила санитарка.
Он лежал на высокой койке с колесиками, в больничной пижаме; его глаза были закрыты. Как они умудрились стянуть с него костюм, когда у него сломана шея? Она стояла у его ног, давясь беззвучными рыданиями. Слезы капали с ее век прямо на зеленый кафельный пол. Что, если он уже мертв?
Но вот больной пошевелил пальцами, и она, подойдя ближе, взяла его за руку. Он медленно поднес ее руку к лицу и открыл глаза.
— Привет! — с трудом выдавила Либерти.
— Мэнди сказала мне, что ты — моя дочь. Когда я увидел тебя впервые — неужели это было всего лишь неделю назад? — то подумал: какая чудесная куколка и как умна! Кэсси была бы тобой горда.
Либерти задремала было, но вдруг услышала покашливание.
— Ты в порядке, дорогая? — спросил чей-то голос.
Приподняв сомбреро, она увидела женский силуэт и загородила ладонью глаза, чтобы рассмотреть лицо. Голос показался ей на удивление знакомым.
— Что ты обо всем этом думаешь?
— Останься она жива, я бы ей обязательно ответила. — Либерти снова надвинула на глаза сомбреро.
— Она и так догадывалась, поэтому не хотела, чтобы ты приезжала. Считала, что поступишь глупо, если поедешь.
Либерти неуклюже выпрямилась, и тут вдруг словно что-то прорвалось в ее памяти:
— Я уж думала, вы никогда не появитесь! — Она порывисто обняла маленькую толстушку, все это время терпеливо стоявшую перед ней.
Поиски Пози Кроутер — женщины, писавшей историю болезни Кассандры, — продолжались полгода. Сначала они привели Либерти в Провинстаун, в заколоченный дом под названием «Замок на песке»; потом — в Бостон, в особняк на Луисберг-сквер, пустующий уже три десятилетия. Налоги за дом платил семейный юрист, ничего не знавший о том, куда подевалась Пози. Наконец Либерти снова оказалась в монастыре Святой Марии на Реке…
Минуло более шестнадцати лет с тех пор, как она в последний раз видела свою наставницу в бело-сером монашеском одеянии. Но и сейчас, в просторной джеллабе, та по-прежнему выглядела монахиней, разве что сменившей орден: вместо обители Святой Марии на Реке она служила теперь в храме Святой из Песков Звара.
— Сестра Бертран! — Либерти даже засмеялась от радости, и Пози кивнула, утирая слезы. — Значит, весь последний год вы провели с Китсией?
— Почти весь.
— Весной я добралась до приюта Святой Марии, но мать-настоятельница сказала, что вы уехали.
— Да, ухаживать за захворавшей подругой. Китсия навестила меня в прошлом году, после того ужаса с Арчером. Последние сорок лет она стремилась к одиночеству, а тут вдруг ее потянуло к людям. Она умоляла меня уехать с ней, потому что предчувствовала скорую смерть.
— Почему она не сказала нам, раз знала? Любая из нас бросила бы все свои дела и кинулась к ней со всех ног…
— Китсия никогда не позволяла, чтобы чужие беды мешали ее работе. И вас она тоже не хотела отвлекать от дел.
Из литейной высунулся Верньер-Планк и поманил Либерти. Кивнув, она сказала Пози:
— Пора! Быстрее бы с этим покончить, а то как бы мне не разродиться раньше времени.
— Она бы не возражала, если бы ты отказалась участвовать в церемонии.
— Забраться на край света, чтобы в последний момент забиться в угол? Ну уж нет, я брошу свою горсть пепла. Вы идете?
