Рейсом наклонился и стал ей помогать.
— Если память у вас такая же цепкая, как волосы, то мне действительно нечего опасаться. — Он наконец вытащил ручку и вернул ее гостье.
— Надо же! — Либерти тряхнула головой. — А у вас легкая рука, мистер Рейсом.
— Вам не кажется, что для такого заявления лучше подойдет «Арчер»?
— Подойдет?
— С вами надо держать ухо востро, мисс Адамс.
— Ну что ж, тогда называйте меня Либерти, Арчер. Скажите, что за человек ваша кузина Кит? Все, что я о ней знаю, почерпнуто в старых киношных журналах.
— У нее была нелегкая жизнь.
— Хотела бы я так трудно жить, чтобы в сорок пять лет выглядеть лучше, чем в двадцать пять, стать главой кинокомпании, входящей в первую семерку, и зарабатывать суммы, записываемые семизначными цифрами, да еще покорить одного из самых неотразимых исполнителей главных ролей! Вряд ли ее можно отнести к страдалицам. Хотя, конечно, быть дочерью Китсии Ренсом — тоже непростое дело.
Арчер усмехнулся:
— Да уж, Китсия — скульптор в полном смысле этого слова и крошит людей, как заготовки. Она не заставляла вас позировать?
Либерти вспомнила знакомый голос, и кожа ее покрылась мурашками.
«Стойте спокойно, не дергайтесь. Вы просто тело».
Она встрепенулась:
— Заставляла. Там так жарко, что любая одежда — сущее проклятие. Не знаю, как ей до сих пор удается выжить.
— У нее изменился обмен веществ — организм приспособился к климату. Там нельзя торопиться, иначе перегрева не избежать.
— Судя по всему, вы руководствуетесь собственным опытом. — Либерти терпеливо наблюдала, как он трогает кончиком языка выемку в переднем зубе. — Какой она была раньше, Арчер? Вы один из немногих, кто знает ее достаточно давно.
Он вскинул голову, потом ненадолго задумался и наконец заговорил:
— Мой отец и Китсия были сиротами. Сначала они жили в Париже. Отец больше увлекался приращением своего богатства, чем воспитанием десятилетней сестры. Он передавал ее на попечение знакомым, а сам ездил по Ближнему Востоку. В конце концов он переселился на Звар, оставив Китсию в Париже. Каждую весну отец привозил меня туда. Я до сих пор не могу понять, как он умудрился променять Париж на эту пыльную скалу в Персидском заливе.
Либерти пожала плечами:
— Там есть что-то… какая-то средневековая загадочность.
Я присутствовала на похоронах эмира и убедилась, что в тамошних обитателях причудливым образом сочетаются вялость и хитрость. — Она продолжала наблюдать за собеседником.
— Именно поэтому Раш, мой партнер, так умело с ними обращается. По-моему, он перенял их стиль. Мой отец тоже неплохо находил с ними общий язык. Вряд ли он возражал бы, если бы эмир со своими людьми занял его участок у него на глазах. Мне, во всяком случае, земля была ни к чему.
— А я слышала, что «Рейсом энтерпрайзиз» продала участок эмиру за кругленькую сумму. Но вернемся в Париж, к Китсии…
— Согласен. Моя тетушка когда-то была воплощенной мечтой любого парня.
— О чем же мечтает любой парень, Арчер?
— О том, что кажется кошмаром любой матери.
Либерти приподняла бровь:
— Ого, кажется, мы набрели на горячий источник…
— Вы становитесь подозрительно похожи на репортера «Флэш», Либерти Адамс.
— Бывшая разгребательница грязи никогда не сможет расстаться с вульгарными привычками. Итак, я жду продолжения.
Рейсом улыбнулся и вновь принялся за воспоминания:
— Первые семь весен своей жизни я провел в Париже у Китсии, но поскольку о моей тетке болтали невесть что, мать запретила мне с ней видеться.
— Лишить вас ежегодного баловства вашу мать побудило какое-то конкретное событие? Как ни хорош Звар, ребенку надо иногда от него отдыхать…
Покрутив головой, словно освобождаясь от слишком тугого воротника. Рейсом откинулся в кресле и не спеша заговорил:
— Когда мне было лет семь, моя мать узнала, что Китсия путешествует по Европе в качестве платной компаньонки одного восточноевропейского принца, слепого от рождения. Она водила его в казино и делала за него ставки, пока он сидел, положив руку на серебряный набалдашник своей палки. Рассказывали, что она выиграла для него немало денег. Впоследствии выяснилось, что ее спутник — вовсе не слепой и не принц, а просто ярмарочный гипнотизер. Разразился скандал.
— Представляю, как шокирована была ваша мать потом, когда Китсия родила в предоставленном ей гостевом домике ребенка от неизвестного отца. У вас есть догадки, кто отец Кит?
Либерти надеялась застать его врасплох, но надежда не оправдалась.
— Я бы предпочел не пользоваться вашим термином, хотя, конечно, мать не была в восторге. Что касается догадок насчет того, кто был отцом Кит, то я вряд ли могу это знать — с пятнадцати лет я вообще перестал бывать дома.
— Вот как? — Либерти вскинула голову. — И по какой же причине?
— Война, — лаконично ответил Ренсом.
— Понятно. — Она кивнула. — Война… Но после сорок пятого года вы вернулись на Звар?
— Нет, не вернулся. Вскоре после войны мать и отец погибли в автокатастрофе. Я виделся с Кит, когда Китсия привозила ее в Штаты.
— Предположим. Правда, мне кажется странным, что вы больше никогда не возвращались на Звар и тем не менее превратили нефтедобывающий бизнес, унаследованный от отца, в многомиллионное предприятие. Одно из ваших лучших казино расположено не где-нибудь, а именно на этом острове. Как вам все это удалось?
Он снисходительно улыбнулся:
— Мой партнер, Раш Александер, великолепно со всем этим справляется. Ближний Восток — его вотчина, и мне нет нужды принимать в этом личное участие.
— Очень удобно! Приобретя «Горизонт пикчерс», вы сблизились с двоюродной сестрой. Вы сделали это намеренно?
— Нет. Один из моих партнеров давно исследовал возможность крупного вложения в шоу-бизнес. Он уверяет, что нацелился на «Горизонт» еще до того, как Кит стала там главной.
— Раз в ее положении после этого приобретения ничего не изменилось, позволю себе предположить, что вы с ней отлично поладили…
— Да, мы оба довольны.
— И даже тем, как костерит ее пресса? Ее последние фильмы не приносят ожидаемых сборов, а о ней самой пишут больше, чем о ее фильмах. На мой взгляд, будучи ее родственником, вы должны находить это особенно оскорбительным — ведь она вам не только родня, но и глава одной из ваших дочерних фирм.
— Каковы источники ваших сведений, мисс Адамс? — В голосе Ренсома зазвучало недовольство.
— «Лос-Анджелес тайме», журнал «Тайм», «Вашингтон пост».
Чем не солидные источники?
Он сверкнул глазами.
— В любом бизнесе, а в этом тем более, бывают взлеты и падения.
— Зовите меня Либерти, Арчер. Конечно, падения бывают, но все же не такие глубокие. История с Комиссией по биржам и ценным бумагам нанесла вам большой вред. Если бы вы попробовали компенсировать убытки действиями на других фронтах, это положительно сказалось бы на курсе ваших акций.
