— Звонили из «Вэрайети». Требуют от нас подтверждения или опровержения слухов об увольнении режиссера «Красного желания».
— Как же быстро все становится известно! Ответь, что мы не…
— Не комментируем слухи. Уже ответила. — Рита двинулась к двери.
Загорелась лампочка — звонил Бик:
— Как дела со сценарием «Парад окончен»?
— Мы от него отказываемся.
— Почему?
— Ты сам сказал, что не пойдешь на фильм о любовниках на карнавале, — напомнила Кит.
— Так и сказал?
— Да.
— И правильно сказал. Не пойду. — Бик повесил трубку.
Она задумалась: почему Филип Найджел решил пропустить совещание по актерскому составу — ведь только накануне, повстречавшись с Кит, он проявил к этому совещанию повышенный интерес?
Кит тронула губы красной помадой и позвонила Филипу.
— Кит? Чем я могу тебе помочь?
— Объясни, где ты был в три часа? — Кит добавила на веки серые тени.
— Слишком много дел. Кроуфорду нужен материал по «Слишком горячо». Мы в готовности номер один.
Кит давно поняла, что Филип взял за правило пропускать все совещания, на которых отсутствует Бик. Отсутствие босса — признак незначительности разговора.
— Вы с Джози разберетесь сами; я поддержу любое ваше предложение. Ладно, мы еще поговорим об этом. — Кит повесила трубку.
Филип определенно воображал; что они с Биком обладают куда большим весом, чем она и Джози, — в противном случае он бы примчался к ней в своих неизменных солнечных очках, с оранжевым блокнотом, в который уже вписаны шесть «громких» имен.
— Рита?
— Мисс Репсом, Джози ждет в приемной.
— Пригласите.
Джози Виннерхауэр, директор по подбору актерского состава, явилась в кабинет Кит без блокнота, даже без ручки.
Она предпочитала говорить и слушать, записывать было не в ее правилах. Джози обладала цепкой памятью — этим она походила на Бика, — только запоминала исключительно актеров и актрис.
— Неужели мистер Солнечные-0чки слишком занят, чтобы пожаловать?
Кит кивнула.
— Вот лентяй! — Джози поставила себе на колени пепельницу и сбросила туфли. Монолог по теме совещания был начат незамедлительно. Кит давно к этому привыкла: назвав имя актера, Джози останавливалась на трех его достоинствах и присваивала ему баллы по десятибалльной шкале таланта и пятибалльной шкале годности на роль.
Кит слушала ее вполуха: хотя Рита была убеждена, что сложную рейтинговую систему Джози может постичь только гений, у Кит не возникало с этим проблем.
— Итак, в нашем распоряжении шесть-три, два-пять и восемь-два. На ком, по-твоему, остановится Кроуфорд? Черт, забыла Алана Далтона! Он снялся всего в одном фильме, но, во-первых, у него член длиной в восемь футов, а во-вторых, его рейтинг — семь-четыре. По-моему, это лучше, чем восемь- два.
Правда, Филип на него не согласится.
— На этот раз Филип предоставил выбор нам.
— Значит, решено?
— Решено.
После ухода Джози Кит надиктовала протокол подбора актера и приступила к чтению очередного сценария. Когда она посмотрела на часы, было уже без пятнадцати шесть. Как всегда в это время, она ждала звонка Бика, но прежде позвонила Рита:
— На второй линии — Солнечные Очки.
— Как насчет шесть-девять. Кит?
— Не знаю, о чем ты, Филип.
— Я насчет вашего с Джози решения. По-моему, вы, девочки, ошибаетесь.
И тут позвонил Бик. Кит приободрилась. Звонок Филипа, его попытка пойти наперекор ей и Джози показались ей смехотворными.
— Минутку, Филип. — Она старалась, чтобы в ее тоне не было слышно торжества. — Я слушаю.
— Ты свободна сегодня вечером? — спросил Бик. — Приезжай ко мне в семь — погрызем бифштексы.
— Филип? — В голосе ее зазвучало пренебрежение. — Давай вернемся к этому на завтрашнем совещании, а сегодняшний вечер посвяти чтению сценария.
Этот раунд она выиграла.
Поутру Кит разбудил яркий солнечный свет. Ей снился Звар, .огромный белый экран, ангелы Китсии…
Кит посмотрела на крепко спящего Бика. Он лежал на животе, раскинув в стороны руки, и напоминал набегавшегося до беспамятства пса. Ночью он сподобился надеть на лицо черную атласную маску для сна, из-за которой Кит всегда дразнила его, называя «мисс Кроуфорд».
«Разве у мисс бывает вот это?» — возражал он, показывая главный довод. Ночи с ним всегда получались длинными.
Кит спустила ноги с кровати и уставилась на пол, усеянный скомканными бумажными платками. Уже через десять минут она, натянув одежду, в которой отработала предыдущий день, катила в своем белом «олдсмобиле» домой.
Последние четыре года она проводила с Биком Кроуфордом почти все ночи. Вторая половина ее рабочего дня всегда была отмечена ожиданием его звонка. Звонок неизменно раздавался между пятью сорока пятью и пятью пятьюдесятью. Если стрелка переваливала за пять пятьдесят, это означало, что свидание не состоится; в случае, если у него все же появлялась необходимость что-то ей сказать, он звонил через секретаря.
Свидания неизменно проходили в его доме. Кит ездила туда сама. У него дома она не держала ничего — ни сменной одежды, ни косметики. Рано утром она покидала его Маллхолланд и возвращалась к себе в Топанга-Кеньон, чтобы принять душ, переодеться и к девяти сорока пяти поспеть на студию.
Дом Кит представлял собой шестикомнатное бунгало, построенное на полынном пустыре, — строгий минимум мебели, никаких комнатных растений, огромные шкафы, полные пустых вешалок. Кит приглашала уборщицу, пользовалась автоответчиком и услугами садовника. Это походило на жизнь в отеле — в «олдсмобиле» она чувствовала себя куда уютнее.
Захлопнув дверцу машины. Кит надела темные очки и вставила в держатель термос со свежезаваренным чаем. Выехав со стоянки, она включила радио и, слушая музыку, грелась на солнце, проникавшем внутрь сквозь боковое стекло. Она возвращалась к нормальной жизни, к себе.
Сейчас ей казалось, что в ней одновременно живут две разные женщины. Одна, высокопоставленный работник киностудии Кит Рейсом, имела полномочия диктовать политику продюсерам, за ней признавалось право принимать важные сценарные решения, нанимать и увольнять режиссеров. Другая Кит Ренсом, любовница Бика Кроуфорда, была совершенно безвластна, не обладала даже каплей ума, сознательно складывала с себя всю власть и подчинялась любовнику, который был больше и сильнее ее, полностью ее подавлял. Только утром она снова становилась собой.
Это было нетрудно. Днем она не воспринимала его как своего любовника. За совещательным столом сидел знакомый всем крупный красивый мужчина, стопроцентный американец. Если ночью он начинал вытворять такое, что ее переполняла ненависть к нему, она попросту закрывала глаза, вспоминала стопроцентного американца за совещательным столом — и все ему прощала.
