Японец обратился к голландцу:
– Вагилланде, касательно тех вещей эпохи Ренессанса, что я думаю продать…
Глаза голландца вспыхнули.
– Мы будем счастливы выставить их на аукцион, мистер Киосаки. Могу заверить вас, что «Дрюо» назначит самую высокую цену…
– Я только что разговаривал с Ричардсоном из «Кристи». Он сделал мне весьма заманчивое предложение.
– Мы дадим больше, – быстро сказал Вагилланде.
– А если я поставлю условие, чтобы вы помогли мисс д'Анжели?
– Мы обещали джентльмену полную конфиденциальность и считаем это право священным, мсье.
Киосаки отпил из бокала.
– Полагаю, вам удастся найти ключик к этому джентльмену.
Голландец кивнул:
– Я подумаю об этом, мистер Киосаки.
– Буду весьма признателен вам. Давайте отложим разговор о продаже моих вещей до тех пор, пока вы не закончите с этим маленьким делом.
– Разумеется, мсье. – Пробормотав «au revoir», Вагилланде ушел.
– Думаю, вы получите необходимые сведения через неделю, максимум через две. – Киосаки улыбнулся Пет.
– Это чудо. Как мне вас отблагодарить?
– Потанцуйте со мной, мисс д'Анжели.
– С удовольствием, мистер Киосаки.
– Хиро, пожалуйста.
– Пет, – сказала она и взяла его за руку. Площадку для танцев устроили рядом с прудом. Скользя с Киосаки в вальсе под аккомпанемент медленной баллады Шарля Азнавура, Пет внимательно разглядывала своего партнера: темные глаза, иссиня-черные волосы, высокие скулы и сильный квадратный подбородок.
Она попыталась вспомнить, что слышала или читала о человеке, прозванном Жемчужным Принцем. Еще подростком он собирал всякую всячину и обменивал ее на другие вещи. В послевоенные времена жемчуг не пользовался спросом, однако Киосаки занялся именно им: Собрав большую партию, он открыл маленький магазинчик во второсортной гостинице в Токио. Затем еще один и еще… Когда Япония стала выходить из кризиса и у людей появились лишние деньги, Хиро Киосаки расширил дело. Сейчас он был одним из двух самых крупных в мире производителей жемчуга.
– Как жаль, что мы раньше не встречались, – заметил Киосаки.
– Я покупала ваш жемчуг для своего магазина через американских дилеров, – сказала Пет. – Насколько мне известно, Принц больше интересуется созданием жемчуга, чем его продажей.
– Вам, как художнице, следовало обратиться прямо ко мне и выбрать жемчуг, более всего отвечающий вашим замыслам.
– Я редко использую жемчуг в своих работах.
– Следует исправить это. Готов показать вам образцы, которые вдохновят вас.
– Спасибо.
Киосаки был искусным танцором. Из разговора с ним Пет узнала кое-что о его жизни. Хиро Киосаки, сын торговца макаронами, сейчас жил один, курсируя между Токио и островом, где находились плантации жемчужных моллюсков, и любил путешествовать.
Киосаки поймал ее одобрительный взгляд.
– Вы думаете, – тихо сказал он, – что я совсем не похож на японца.
– Вы читаете мои мысли, – призналась Пет. Хиро рассмеялся:
– Об этом думает каждая женщина при первой встрече со мной. Даже японки.
– Вам это неприятно?
– Когда-то было неприятно. В детстве я хотел походить на других детей, но мать объяснила, что несколько поколений назад в нашем роду появился приток европейской крови – от одного матроса адмирала Пири. Со временем я понял, что быть особенным – преимущество, и стал ценить уникальность превыше всего. Поэтому я и занимаюсь жемчугом – единственным камнем, который создают живые существа. – Его ониксовые глаза внезапно сверкнули. – Поэтому я хотел бы всю ночь протанцевать с вами.
Его признание поразило, но ничуть не рассердило Пет. Оркестр умолк, но Хиро не выпустил руки Пет.
– Расскажите мне о том ожерелье, судьба которого вас так интересует.
И Пет поведала ему обо всем.
– Как мудро вставить жемчуг в плечи фигурки, – заметил Хиро. – Вы видели фигурку Тритона?
Пет знала, что он имеет в виду фигурку мифического существа, принадлежавшую лондонскому музею
