Лучшее эфирное время

– О Боже, Герт. Но она совсем не то, что нужно.

– Эбби, Эбби, ну что мы теряем? Она знаменитая актриса, все еще в прекрасной форме, и у нее как раз сейчас вид падшего ангела. Даже затаенная боль в глазах.

– Боль? – вновь взорвался Эбби. – Я знаю по меньшей мере десяток режиссеров, которые охотнее работали бы с акулами в «Челюстях», чем с ней. Но, ладно, ладно, хорошо, если ты думаешь, что это может задеть Сэма, я дам согласие на ее пробы в обеих ролях.

– Правда? – Гертруда поняла, что одержала верх. – В конце концов все решат пробы, Эбби.

Сисси со смешанным чувством восприняла известие, что ее будут пробовать на обе роли – и Миранды и Сайроп. Она не могла понять, то ли телекомпания идет ей навстречу, воздавая должное ее заслугам и таланту, то ли ведет двойную игру. Она сидела в фургончике Сэма и в задумчивости смотрела на стоявшие на столе бутылку «Дом Периньона» в ведерке со льдом, банку черной икры и блюдо с тертыми яйцами, черным хлебом и мелко нарезанным луком.

«Добро пожаловать, с любовью – Эбби и Гертруда», – приветствовала звезду открытка, оставленная на столе. На кофейном столике красного дерева стояла хрустальная ваза с лилиями и белыми розами и запиской: «Болею за тебя, дорогая. Твой Сэм».

Сисси скорчила гримасу. Почему он всегда присылал ей белые лилии? Они ведь лишь для похорон. Одному Богу известно, сколько раз она говорила и Сэму, и его цветочнику, что ненавидит эти цветы, но все равно по любому поводу появлялись именно лилии. Лилии и еще белые розы. Как же она устала от этого!

Орхидея в простом каменном горшке была куда привлекательнее. Записка, вложенная в цветок, была лаконична: «Срази их». Это прислал Робин Феликс, ее новый агент – человек, который слишком хорошо знал, как удержать клиента, и характером своим совсем не походил на ее прежнего агента, Дуга. Сисси была довольно выгодным клиентом, но иногда, следовало признать, бывала просто несносной – самой трудной актрисой, с которой Робину доводилось работать. Тем не менее, несмотря на ее капризы, он чувствовал, что внутренне она согласна на роль Сайроп, которая ей, кстати, и подходила, и Робин собирался присутствовать на пробах и употребить все свое влияние на телебоссов.

– Все готово для вас, мисс Шарп, – почтительно сказала Дебби, постучав в дверь фургона.

Сисси была единственной из актрис, кто имел собственные апартаменты. Остальные ютились в клетушках.

– Могу ли я предложить вам что-нибудь поесть или выпить?

– Нет, спасибо, милая, – великодушно произнесла Сисси. – Я никогда не ем и не пью перед съемкой. Только проследи, чтобы кто-нибудь положил бутылку «Перье» и пачку «Данхилла» рядом с моим стулом, и сделай так, чтобы стул мой стоял рядом со стулом главного осветителя, мистера Доминика.

– Будет сделано, мисс Шарп, – защебетала Дебби и тут же упорхнула.

Сисси заходила в гримерную, в то время как через другую дверь оттуда выходила Розалинд. Бен наносил на лицо Хлои последние штрихи. Она выглядела на редкость соблазнительно. Это было совсем не то бледное, выцветшее лицо, что утром. Сейчас оно было исполнено экзотической красоты, сексуальности, это было лицо колдуньи, шлюхи, но вместе с тем мягкое и женственное – Бен хорошо поработал, хотя природная красота Хлои была благодатным материалом для гримеров.

Она выглядит простушкой, подумала Сисси, для которой любая женщина с весом более ста фунтов и объемом груди более тридцати трех дюймов была простушкой. Простушка и толстуха. Легким кивком головы они с Хлоей поздоровались и больше уже не обращали друг на друга внимания, тем более что гримерша Де-Де начала наносить бежевую пудру на тело Хлои.

Когда в десять тридцать Хлоя наконец появилась на съемочной площадке, ее ладони были влажными от пота. Сабрина и Розалинд уже сыграли свои сцены и ушли. У съемочной группы был небольшой перерыв. Подошел Роберт Джонсон и вновь с улыбкой представился.

– В последний раз мы с вами встречались на приеме у Стива, когда он был еще женат на Али. Я тот самый парень, который участвовал с ним в велогонках по дюнам Транкаса. Вы нас еще обозвали тогда сумасшедшими, вспоминаете?

Хлоя не помнила, но сделала вид, что узнала Роберта. Подошел режиссер, чтобы обсудить сцену.

Хлоя слушала его вполуха. У нее были свои представления о героине, вполне определенные. И она собиралась играть ее по-своему.

Пандора Кинг, вбежавшая в гримерную, бросилась Хлое на шею, шумно приветствуя ее. Пандора была выносливой, трудолюбивой актрисой и к тому же лишенной чванства. Ее отличал лишь огромный косметический набор, который сопровождал ее повсюду.

– Дорогая, дорогая, мы должны вместе пообедать и обсудить этот бред. Я ведь участвую в пробах сразу на две роли – это ли не идиотизм? – Пандора смеялась, показывая крепкие белые зубы, пережевывающие слишком много жвачки.

Хотя к ее макияжу еще не приступали, на лице у нее уже был тонкий слой крем-пудры, румяна, губы блестели, глаза были обведены контуром, а голову украшал светлый, в завитках, парик. Пандора не была красавицей, но очень старалась, и даже смерть, казалось, не застанет ее ненакрашенной.

– Готовы, мисс Кэррьер? – Дебби просунула голову в дверь. – Как только будете одеты, вас ждут обратно в студию.

Хлоя стояла в центре съемочной площадки, чувствуя себя уже спокойнее. Милтон, режиссер пробных съемок, поставил сцену почти так, как она ее себе представляла. Теперь ей предстояло играть в полную силу, показать все, на что она способна. Роберт встал за камерой, оттуда он должен был подавать реплики.

– Все в порядке, готова, дорогая? – спросил Милтон.

– Да, все хорошо, я готова.

Бен в последний раз провел пуховкой по ее щекам, Тео взбил густые черные кудри, Трикси поправила кружево на плечах, Хэнк щелкнул перед носом «хлопушкой», Ласло направил луч прожектора ей в лицо и отдал последние инструкции осветителю, который стоял в двадцати футах от площадки.