способно прикончить даже слона, – заметил секретарь.
– Все мы в перспективе мертвецы, Ки, – передернула плечами Лаки. – Так что какой смысл понапрасну терять время?
Киоко не был удивлен ее ответом. Он работал личным секретарем Лаки с тех самых пор, как она стала хозяйкой студии, и знал, что эта женщина – неисправимый трудоголик с неистощимым запасом энергии. Кроме того, она была умнейшей женщиной из тех, кого ему приходилось встречать. Умная и удивительно красивая – ошеломляющее сочетание! С ней ему нравилось работать гораздо больше, нежели со своим прежним боссом – сварливым магнатом, у которого был маленький член и большие проблемы с кокаином.
– Попробуй-ка дозвониться до Ленни по его сотовому телефону, – велела Лаки. – Он звонил мне утром в машину, но связь была такой безобразной, что я не разобрала ни слова.
Ленни Голден, ее единственная любовь! Они были женаты уже четыре года, но, как ни странно, с каждым днем черпали в своем браке все больше радости.
Ленни был ее третьим мужем. Сейчас он находился на Корсике, где снимался новый приключенческий фильм. Три недели разлуки чуть не убили ее, и теперь Лаки с нетерпением ожидала выходных. Она проведет с ним целых три дня – три пленительных дня, в течение которых не надо будет делать ничего – лишь, обнявшись, бесцельно слоняться по песку и лениво, без спешки заниматься любовью.
Киоко соединился с конторой киностудии на Корсике.
– Ленни сейчас на съемочной площадке, где-то на пляже, – сообщил он Лаки, прикрыв трубку ладонью. – Оставить для него какое-нибудь сообщение?
– Да, пусть перезвонит сразу, как только вернется. И не забудь позвать миссис Голден к телефону, чем бы она ни была занята. – Произнеся слова «миссис Голден», она улыбнулась. Это так восхитительно – быть женой Ленни!
К сожалению, картина, в которой он снимался, принадлежала не «Пантер». Как следует пораскинув мозгами, они оба пришли к выводу, что работа на студии собственной жены была бы не лучшей рекламой для Ленни. Он уже и сам по себе являлся звездой первой величины, а если бы его стала снимать «Пантер», это лишь породило бы сплетни по поводу протекции.
– Соедини меня с Эйбом Пантером. Время от времени Лаки звонила Эйбу, чтобы посоветоваться с ним по тому, или иному вопросу. В свои девяносто лет он являлся подлинной легендой Голливуда. Старик досконально знал здешнюю жизнь и царившие тут нравы, он сам во многом сделал эту «фабрику грез», а его хитрости и быстроте мысли мог бы позавидовать и мужчина вдвое моложе. Каждый раз во время их встреч Пантер щедро делился с ней своей мудростью и оптимизмом, и сейчас, когда на студию со всех сторон давили банки, Лаки как никогда нуждалась в моральной поддержке. Ей хотелось услышать от старика, что теперь, после выхода двух новых громких фильмов, отношение к студии непременно изменится.
Время от времени она навещала его в большом старом особняке. Они садились на просторной террасе, и Эйб рассказывал Лаки невероятные истории из давно минувших времен. О, это были золотые дни Голливуда. Эйб знал всех – от Чарли Чаплина до Мерилин Монро, и с огромным удовольствием рассказывал свои удивительные повести.
Лаки навестила бы его и сегодня, но, к сожалению, на это не оставалось времени. Ей вряд ли удастся увидеться и со своими детьми – двухлетней Марией и совсем еще крошечным, шестимесячным Джино. От второго – уже покойного – мужа, греческого судовладельца-миллиардера Димитрия Станислопулоса, у нее был еще один ребенок, девятилетний сын Бобби, но тот сейчас проводил лето у родственников в Греции.
– Мистер Пантер не отвечает, – сообщил Киоко.
– Ладно, перезвонишь ему попозже.
Лаки бросила взгляд на фотографии своих детей, выставленные в серебряных рамках на столе. Бобби – такой умница и уже начавший взрослеть, малыш Джино, названный в честь дедушки, и Мария со своими огромными зелеными глазами и самой чудесной в мире улыбкой… Лаки назвала так дочь в честь своей матери.
На несколько секунд она вернулась мыслями в прошлое. Перед ее внутренним взором предстал образ красавицы-матери. Забудет ли она когда-нибудь тот день, когда нашла ее тело плавающим в бассейне! Ее убил заклятый враг отца – Энцио Боннатти. Лаки тогда было пять лет, и ей показалось, что мир вокруг рухнул в одно мгновение Двадцать лет спустя она отомстила, прикончив подонка, что заказал убийство ее матери. Это было местью всей семьи Сантанджело, поскольку именно Боннатти являлся вдохновителем убийств и ее брата Дарио, и юноши по имени Марк – ее первой большой любви.
Лаки застрелила Энцио Боннатти из его собственного револьвера, объяснив это впоследствии необходимостью самообороны. «Он пытался изнасиловать меня», – с каменным лицом заявила она полиции. И ей поверили, поскольку ее отцом являлся Джино Сантанджело, а у него были деньги, и он знал, как их использовать. Да, она отомстила за всех и никогда потом об этом не жалела.
– Ну что, начнем звонить по телефону? – спросил Киоко, прерывая поток ее воспоминаний.
Лаки бросила взгляд на часы на запястье. Шел уже одиннадцатый час. Несмотря на то, что она встала в шесть часов, утро пролетело незаметно. Лаки взяла со стола список телефонов, по которым ей предстояло позвонить. Как и всегда, Киоко расположил их по степени важности – по крайней мере, в соответствии со своими представлениями, и она с ним, как всегда, не согласилась.
– Ты же знаешь, что я с большим удовольствием разговариваю с актерами, нежели со всеми этими зазнавшимися делягами, – напомнила Лаки секретарю. – Так что соедини-ка меня с Чарли Долларом.
– Он, кстати, настаивает на встрече с тобой.
– А в чем дело?
– Ему не нравится, как его изобразили на рекламных афишах «Речного шторма», выпущенных для Европы.
– Почему?
– Говорит, что выглядит на них слишком толстым.
Лаки вздохнула. Ох уж, эти звезды со своими вечными капризами!
