неработавшими светофорами, осторожно огибая глубокие выбоины в асфальте.
— Можно подумать, их заботит состояние улиц в городе, — пожаловался водитель. — Власти просто бросают деньги на ветер.
Это была его первая фраза за весь путь. Молчание ничуть не тяготило Джино. Кому нужна пустая болтовня?
Двадцать семь этажей — и ноги ее уже ныли от усталости, стиснутые изящными туфельками на высоченном каблуке. Будь проклята эта мода. Она пожалела, что одета не в кроссовки, шорты и спортивную майку. И не смогла сдержать улыбки, представив себе, как вытянется лицо Косты, вздумай она в таком наряде явиться на встречу. А почему бы и нет? Почему бы, черт побери, и нет? Ведь она — взрослый и самостоятельный человек, разве нет? Значит, имеет право делать то, что хочет, ведь правда? Что хочет. Хватит с нее отцовской опеки. Выговоров по пустякам. Наставлений. Угроз выбить из нее всю дурь.
Джино Сантанджело. Большой человек. Ее отец. Папочка.
Джино Сантанджело. Тиран.
Господи! Да ведь теперь он в любой день может вернуться в страну. В любой день.
Она остановилась, чтобы перевести дух, уселась на ступеньку, сделала глубокий вдох. Перспектива конфронтации с отцом пугала. Пугала и искушала одновременно.
На минуту она прикрыла глаза. В данный момент ей хотелось только одного — спать. Где-то в вышине слышался стук чьих-то ботинок — ага, он тоже спускается. Стивен Как-его-там. Потрясающий зануда.
Усилием воли Лаки заставила себя подняться и продолжить спуск. Осталось всего двадцать этажей.
— Подождите, — сказал Дарио. — Вы — женщина!
— Как это ты догадался! — с насмешкой ответила Сал. — Я так и подумала, что со мной что-то не так, когда вышла сегодня из душа!
Дарио вновь опустился на постель, застонал.
— Рука у вас совсем не женская.
Она усмехнулась.
Сал было тридцать четыре года. Весила она 165 фунтов, и силы у нее хватило бы на троих мужчин. Короткая прическа делала ее лицо чем-то похожим на Ширли Мак-Лейн. Она называла себя вольнонаемным боевиком и пользовалась авторитетом человека, справляющегося с порученной работой профессионально, без шума и быстро. Брала Сал за свои услуги дорого, но отрабатывала каждый цент. Надетый на ней черный шоферский комбинезон и хриплый голос ввели бы в заблуждение кого угодно, не только Дарио.
— Слушай, — сказала она, — твоя «проблема» валяется в кухне со столовым ножом в животе. Кто это? Дарио издал новый стон.
— Я не знаю. Он хотел убить меня, и я… — у него не нашлось сил закончить фразу. Сал пожала плечами.
— Не дергайся. Полагаю, ты предпочел бы избавиться от тела. Это будет стоить денег.
— Неважно. Коста заплатит за все.
— Вот и хорошо. Можешь спать. Оставайся в спальне еще пару часов. За это время и я, и твоя «проблема» исчезнем отсюда. Ясно?
Дарио кивнул. «Ничего, — подумал он, — скоро я проснусь и окажется, что никакого кошмара на самом деле и не было».
— На, проглоти, это поможет тебе расслабиться.
Он с признательностью принял от нее две желатиновые капсулы. Через пару минут глаза ему смежил сон.
Сал в задумчивости смотрела на спящего. Дарио Сантанджело, а? Сын Джино. Может, как раз сейчас пришло ее время схватить судьбу за хвост?
Ночь Коста провел у себя в кабинете. Кушетка была достаточно удобной. В его возрасте тащиться вниз по лестнице? Ну уж нет. После того как Сал отправилась решать проблемы Дарио, Коста позвонил в аэропорт и выяснил, что самолет Джино совершил посадку в Филадельфии. Он был уверен, что Джино не пришел от этого в восторг. Столько лет, потраченных на осторожные переговоры, цель которых — убедить Джино вернуться в страну… И все же… Ночь в Филадельфии — это еще не конец света. Надо думать, у Джино хватит ума, чтобы не пытаться добраться до города ночью. Мэр ввел чрезвычайное положение, судя по всему, авария с электричеством оказалась более серьезной, чем полагали.
Поэтому Коста снял пиджак, ослабил узел галстука и спокойно улегся спать.
Джино разбудил его телефонным звонком в девять часов утра.
— Я уже в пути, — проинформировал он Косту. — Встретимся у «Пьера» примерно в полдень.
Теперь Косте не пришлось размышлять о том, стоит ли собственными ногами пересчитывать ступеньки на пятидесяти этажах. Джино хотел его видеть. Даже по прошествии многих лет, если Джино чего-то хотел, Коста был готов сразу примчаться.
— Я думаю, нам нужно известить людей о том, что завтрашний ужин отменяется, — неохотно выдавил из себя Эллиот. Он терпеть не мог, когда непредвиденные обстоятельства заставляли его вносить коррективы в четко спланированное течение жизни.
— Мне кажется, что до этого неисправность обязательно устранят, — желая успокоить мужа, отозвалась Кэрри.
— Гм. — Он нахмурился. — Л знаешь, чего мне хочется?
— Чего?
— Поехать куда-нибудь: на Багамы, Гавайи. Или Виргинские острова. Как ты считаешь?
Как она считает? Мысль о поездке ужаснула се. Ехать куда-то, зная, что некто в Нью-Йорке готов вот-вот открыть людям самую большую тайну ее жизни? Невозможно.
Кэрри заставила себя рассмеяться.
— Не валяй дурака. Сейчас мы не можем никуда ехать.
— Почему?
— Потому что просто не можем. У нас в календаре расписан каждый день вплоть до сентября: обеды, ужины, приемы… — она поймала себя на том, что говорит слишком быстро.
— Все это можно отменить, — перевал ее Эллиот.
— Ты и сам знаешь, как противно, когда твои планы летят к чертям.
— Всего несколько недель. Тебе необходим отдых, дорогая.
— С меня вполне хватит и отдыха в городе.
— Я не понимаю тебя. После вчерашнего… — его перебил телефонный звонок. — Алло? Алло!
— Кто это был? — спросила Кэрри с легкой дрожью в голосе, после того как Эллиот положил трубку.
— Ошиблись номером. На телефон уже тоже положиться нельзя. Город на глазах разваливается на части.
Корри нервно вздрогнула. Это звонил шантажист. Она знала. Она была уверена.
По вестибюлю отеля Джино приближался к стойке администратора. Походка его сделалась неторопливой, шаг замедлился. И все же весь его облик еще был полон энергии.
— Мы ждем вас, мистер Сантанджело, сэр, — приветливо проговорил дежурный, вручая ему ключ от номера-люкс.
При звуке этого имени стоявшая неподалеку женщина обернулась. Вместе с ней обернулся и мужчина, по-видимому, муж. Женщина прошептала ему что-то, и оба уставились на Джино.
— Мистер Дзеннокотти уже наверху, сэр, — продолжал дежурный. — Знающие люди сообщили только что; подача электроэнергии вот-вот будет восстановлена. Если вам что-нибудь понадобится, дайте нам знать.
Джино кивнул, повел взглядом по сторонам и глубоко вздохнул.
Нью-Йорк. У него собственный запах. Совсем не такой, как у других городов.
Итак, он дома.
Наконец-то он это почувствовал.
И что это за чувство!
