придется с ним встретиться, по крайней мере один раз. Преимущество в том, что я твой герой и заступник, и к тому же я представитель закона, так что тебе не о чем беспокоиться. Знаешь, Салли, может быть, твоего отца убил Скотт. Возможно, Ноэль защищает именно его.
– Нет, Скотт – слизняк, маленький, жалкий слизняк. У него бы не хватило духа застрелить моего отца.
– Ладно, оставим это.
«Как много боли, – подумал Джеймс, – слишком много. Все это выяснится, обязательно должно выясниться».
Он снова склонился, чтобы поцеловать Салли, на этот раз – в губы. Ее губы раскрылись, и больше всего на свете Джеймсу захотелось проникнуть в глубину ее рта, так же, как ему хотелось глубоко войти в ее тело, но разумом он понимал, что прямо сейчас это невозможно. В ее мире все сместилось, смешалось и вышло из-под контроля. Он не хотел добавлять еще что-то свое к путанице, царящей сейчас в ее жизни. Слава Богу, что он попросил ее выйти за него замуж.
– Может быть, это не такая уж плохая мысль, – проговорила Салли, притягивая его к себе, чтобы поцеловать.
– Какая именно? – выдохнул Джеймс.
– Выйти замуж. За тебя. Ты такой нормальный – большой и нормальный. У тебя же не было трудного детства, правда?
– Нет. У меня две старшие сестры и старший брат. Я считался в семье «младшеньким», и все меня баловали почем зря. Не могу сказать, чтобы наша семья была особенно неблагополучной. Никто никого не бил. Дети, правда, между собой дрались, но это, по-моему, вполне нормально. Я был силен в спорте, во всех видах, но главной моей страстью был и до сих пор остается футбол. Футболу принадлежали все воскресные дни. А ты любишь футбол?
– Да. У нас в школе была учительница физкультуры из Сан-Франциско, так она была просто помешана на футболе и научила нас играть. У нас отлично получалось, единственной проблемой оказалось, что во всей округе не было ни одной женской команды, так что нам не с кем было играть. Бейсбол и баскетбол мне не нравятся.
– С этим я могу смириться. Мы даже будем играть с тобой в контактный футбол.
Салли поцеловала его в шею. Почувствовав, как она раскрывается под ним еще больше, Джеймс вздрогнул. Он поспешно произнес:
– Самой большой моей ошибкой была женитьба на Терезе Раглан. Мне было тогда двадцать шесть. Она была из Огайо и казалась просто созданной для меня. Тереза, как и твой муж и любимый папочка, адвокат. Так уж вышло, что она влюбилась в одного парня из военно-морского флота, который продавал секреты направо и налево – любому, кто хотел их купить. Его поймал именно я. Моя жена его защищала. Она отмазала его от наказания, потом ушла от меня и вышла за него замуж. – Просто поразительно, Джеймс. И что же с вей стало?
– Они живут в Аннадэйле, штат Вирджиния. У нее уже двое детей, а тот парень – что-то вроде лоббиста, и ему платят хорошие деньги. Похоже, дела у них идут просто отлично. Я их время от времени встречаю. Только не надо драматизировать эту историю и думать, что я страдал от разбитого сердца. Ничего подобного. Некоторое время я был потрясен и бесился, пока Диллон не объяснил мне полную абсурдность всей этой ситуации: хороший парень ловит плохого парня; жена хорошего парня защищает плохого парня, выпускает его на свободу, а потом выходит за него замуж. Если в этом копаться, то увязнешь. И он был прав. Все это весьма напоминает плохую мелодраму или мыльную оперу.
– Джеймс, ты просто чудо! Даже во всей этой неразберихе ты сохранил способность смеяться и даже смешить меня. Ты даже не рассердился, что я приставила к твоему животу пистолет и украла твою машину, которую мне пришлось бросить. Потом я купила мотоцикл. Мне было необходимо уехать. Я думаю, если бы ты мог забыть, кто ты и кто я, и уехать вместе со мной в Бар-Харбор, все обернулось бы гораздо лучше, чем оно скоро будет на самом деле. Когда-то я любила жизнь, Джеймс, до того как... ладно, сейчас это не имеет значения.
– Нет, это важно. Хочешь узнать еще кое-что?
Нечто такое, что лишний раз докажет тебе, какой я потрясающий парень?
– Что же это?
– Я даже не рассердился, когда ты направила на меня пистолет во второй раз.
– Что ж, значит, эту проблему можно считать решенной, правда?
Салли шевельнулась под ним, и Джеймс понял, что теперь-то окончательно пропал. Он изо всех сил старался быть холодным, как камень, а сердце билось тяжелыми, быстрыми ударами совсем близко от ее груди.
Джеймс не собирался выпускать события из-под контроля. Но крайней мере не намеревался до того, как она под ним передвинулась – теперь ее ноги оказались широко раскинуты, и он лежал как раз между ними.
Он поцеловал Салли и проговорил:
– Ты прекрасна и чувствуешь, как сильно я тебя хочу. Но мы не можем позволить, чтобы это произошло. У меня нет презерватива, а тебе еще только не хватало забеременеть для полного счастья. – Он услышал, как в соседней комнате ходит Диллон. – Кроме того, Диллон проснулся и встал. Уже почти семь часов. Нам пора двигаться домой.
Салли отвернулась от него к стенке. Ее глаза были закрыты. Джеймс подумал, что это может быть из-за боли – или в плече, или в голове. Не задумываясь, он приподнялся и через голову стянул с Салли футболку. Салли непонимающе моргнула и сделала движение, чтобы прикрыться.
«Нет, она к этому не готова», – подумал Квинлан.
– Все в порядке. Я хочу посмотреть, насколько сильно пострадало твое плечо. Лежи тихо.
Он склонился над Салли, стоя на коленях меж ее ног. Прикосновения его рук, когда он ощупывал ее плечо, были легкими и нежными. Салли поморщилась.
– 0'кей. Лежи спокойно.
Она выглядела, как итальянский флаг. Свежие яркие синяки спускались от плеча до груди и покрывали верхнюю часть руки. Цвета их местами переходили один в другой, но преобладал зеленый.
Джеймс наклонился и поцеловал ее в плечо.
– Мне так жаль, что ты пострадала, – прошептал он. Потом поцеловал снова, на этот раз в левую грудь. Он прислонился щекой к ее груди и прислушался к биению сердца. Сильные и четкие удары заметно участились.
«А почему бы и нет?» – вдруг подумал Джеймс. Он поднял голову и улыбнулся Салли.
– Женщине, которая жила в таком напряжении, какое выпало на твою долю, разрядка просто необходима. Это лучшее лекарство. – Он снова поцеловал Салли и, скатившись с нее, лег на бок рядом.
Он скользнул ладонью по ее телу, легонько приласкав живот, потом пальцы нашли то, что искали. Он ласкал ее, продолжая целовать и понимая, что она напугана и взвинчена, все равно не останавливался. Пальцы проникли глубже, изменяя ритм движений. Дыхание Джеймса участилось, когда он почувствовал, что напряжение отпускает Салли, возбуждение от того, что он делает с ней и для нее, прорывается сквозь броню смущения.
Он поднял голову, посмотрел ей в лицо и улыбнулся ее ошеломленному выражению.
– Все хорошо, любимая! Тебе это нужно. Видит Бог, и мне тоже.
Он снова стал ее целовать, шепча прямо в губы какие-то слова – примитивные и одновременно возбуждающие. Когда Салли достигла экстаза, он принял, поглотил своим ртом ее восторженный вскрик, крепко обнимая и прижимая к себе. В эту минуту он безумно желал войти в нее, его твердая до боли возбужденная плоть тесно прижалась к бедру Салли.
Но он не смог.
Диллон тихо постучал в дверь, соединяющую их комнаты.
Джеймс взглянул в самые голубые глаза, какие ему только доводилось видеть в жизни. Салли лишь смотрела на него и не могла поверить в то, что только что произошло.
– Ты в порядке?
Она все так же безмолвно смотрела на него широко раскрытыми глазами.
