Рафаэлле предложили сеть и принесли бокал белого вина.
Она не могла оторвать взгляда от отца. Ее отца. Доминик заметил, что Рафаэлла не сводит с него глаз, и хитро улыбнулся.
— Что-то беспокоит вас, Рафаэлла? Может быть, вы предпочитаете более сладкие вина?
— О нет, вино замечательное. Просто я очень давно мечтала встретиться с вами.
— Я ведь говорила тебе, Дом, — напомнила Коко. — Рафаэлла знает о нас с тобой все. У нее так много газетных вырезок и фотографий, есть даже одна, сделанная фотографом-любителем в Святом Николае. Помнишь? Я рассказала Рафаэлле, как мы ездили в венецианскую крепость, Спиналонгу, ставшую колонией прокаженных…
Доминик легко перебил Коко, кажется, не обидев ее, голос его был мягким, как вкус вина, которое пила Рафаэлла.
— Коко у меня большой знаток истории. И как долго я был предметом подобного интереса?
Рафаэлла встретилась с ним глазами.
— На самом деле не так уж и долго. Но как только тема становится мне интересна, я стараюсь изучить ее вдоль и поперек. Так у меня было и с Луисом Рамо.
«Ну почему он не замечает сходства? Почему не видит его, черт бы его побрал? Неужели мама чувствовала то же самое? Неверие? Острую боль из-за того, что она — совершенно чужой человек, не значащий для него ровным счетом ничего?» Мгновение Рафаэлла не могла смириться с мыслью, что он — ее отец — не сумел разглядеть в ней самого себя. Если бы Доминик узнал, что ее мать лежит при смерти в коме, что бы он сказал, что бы почувствовал? Наверное, ничего. Ему было безразлично, возможно, он и не помнил ее, ведь прошло двадцать пять лет.
— О, Делорио, иди сюда, у меня для тебя сюрприз.
Рафаэлла оглянулась и увидела, как юноша примерно ее лет входит в гостиную. На нем были светло-зеленые льняные брюки и белая теннисная рубашка, на шее виднелась толстая золотая цепь. Юноша напоминал фермера, хотя и очень хорошо одетого. Делорио совсем не был похож на своего аристократичного отца, как и не был похож на сводного брата Рафаэллы.
У Делорио было плотное, атлетическое сложение не длинноногого бегуна, а пловца — мускулистого, с толстой шеей и полными ляжками. Рафаэлла не могла поверить, что разглядывает своего брата.
— Мой сын, Рафаэлла. Делорио Джованни. Делорио, позволь представить тебе Рафаэллу Холланд.
— Какой неожиданный сюрприз. — Делорио улыбнулся Рафаэлле, и даже его улыбка отличалась от отцовской. Она была хищной и сексуальной, как будто он взвешивал каждую женщину, встречавшуюся на пути, а затем оценивал, какова она будет в постели. Так смотрит хищник, вынюхивая свою следующую жертву. Делорио бросил взгляд на грудь Рафаэллы, затем опустился ниже. Только потом он посмотрел ей в лицо, но очень быстро отвёл взгляд. Подбородок Рафаэллы машинально взлетел вверх.
Рафаэлла не стала вставать, ожидая, что Делорио сам подойдет к ней; он это и сделал. Юноша пожал предложенные ему пальцы, задержав их чуть дольше, чем того требовали приличия. Рафаэлла пожалела, что не может попросить его убрать руку и сказать, что она, ради всего святого, его сводная сестра.
— Рада с вами познакомиться. У вас такое интересное имя, Делорио.
— Да, действительно интересное, — ответил Доминик за сына. — Это была девичья фамилия моей матери — ее род происходил из Милана.
— А где Паула? — поинтересовалась Коко.
Делорио пожал плечами:
— Скоро придет.
Рафаэлла наблюдала, как он подошел к бару и налил себе виски «Гленливет», не разбавляя.
— Всем привет, — неожиданно поздоровалась Паула, скользнув в гостиную.
«Красивый выход», — улыбнулась про себя Рафаэлла, пожалев, что не может зааплодировать. Ей было кое-что известно о Пауле Марсден Джованни. Двадцатичетырехлетняя Паула происходила из старой буржуазной семьи. «Сталеплавильный комбинат Марсдена, Питсбург, Пенсильвания». Избалованная, эгоистичная, хорошенькая и абсолютно помешана на мужчинах, если верить самым последним газетным вырезкам, найденным Рафаэллой в журналах матери. У Паулы были белокурые волосы и глаза цвета миндаля: очень красивое сочетание, немного подпорченное угрюмым ртом. Ее красивое тело было покрыто таким густым загаром, что Рафаэллу так и подмывало посоветовать Пауле остерегаться карибского солнца, иначе к сорока годам на ней не останется живого места от морщин.
— Дорогая, иди сюда и поприветствуй Рафаэллу Холланд. Она — наша гостья к ужину…
— И возможно, автор биографии Дома, Паула, — добавила Коко, бросив вопросительный взгляд в сторону Доминика.
Показалось ли Пауле или на самом деле в голосе Коко прозвучали злобные нотки? Паула взглянула на Рафаэллу Холланд и вяло улыбнулась. Затем она посмотрела на Делорио и отметила, что он, не отрываясь, смотрит на девушку. Да, у нее красивые волосы и смазливая мордашка, ну и что из этого? А то, что Делорио побежит за любой юбкой ради удовольствия поймать и подчинить себе жертву. При необходимости не погнушается даже насилием, если это сулит ему наслаждение.
— Что ж, очень приятно, — проговорила Паула. — Может, Дюки хотя бы раз в жизни приготовит что-нибудь съедобное. Ведь нам выпала честь принимать у себя мисс Холланд.
— Дюки — мой повар, — мягко объяснил Доминик, потягивая вино. — Готовит просто отменно.
Еще один мужчина появился в дверях. Высокий, жилистый, с густой копной седых волос — преждевременно седых, тут же отметила Рафаэлла, глядя на его моложавое лицо. Мужчине было не больше сорока, и он был темнокожим. Один из тех немногих местных жителей, которые остались на острове?
— Прибыл Маркус, мистер Джованни.
— Прекрасно. Пожалуйста, передай Дюки, что мы сядем за стол минут через пятнадцать. Спасибо, Джиггс.
«Интересно, сколько человек находится в подчинении у Доминика?» — подумала Рафаэлла. Это тоже надо было выяснить. Мать писала в одном из журналов, что насчитала около полудюжины. Но Рафаэлла вряд ли могла считать эту цифру точной. К своему удивлению, она не заметила никаких вооруженных охранников, когда вертолет совершал посадку.
— Я выиграла у Делорио в теннис, — похвасталась Паула. — Два сета из трех.
Делорио что-то проворчал себе под нос и долил виски в свой бокал.
— Должно быть, вы отлично играете. Паула рассмеялась:
— Совсем нет. Просто внимание Делорио снова было рассеянным. Но оно — его внимание — все- таки каждый раз возвращается ко мне.
Делорио улыбнулся словам жены, и глаза его, такие холодные секунду назад, потеплели. Темные глаза, не такие, как у Рафаэллы и ее отца.
Доминик обратился к Рафаэлле:
— Хотите после ужина взглянуть на мою коллекцию?
— Да, с большим удовольствием, особенно мне хотелось бы увидеть резную алебастровую голову Нефертити — я слышала, она есть в вашей коллекции.
Неожиданно Доминик преобразился: он стал мягким и доступным, черты лица как-то смягчились. Он даже показался Рафаэлле человечным, очень даже человечным, когда подвинулся ближе к ней, улыбаясь.
— Ага, Нефертити? Вы слышали, что это она? Но это с таким же успехом могла быть любая из принцесс, дорогая. К примеру, Саменхаре. Вы слышали о ней?
Рафаэлла покачала головой.
— Но все-таки это голова Нефертити, не так ли? Доминик только улыбнулся, ничего не сказав, но во взгляде остались теплота и гордость за свою коллекцию. Он ни капли не был похож на преступника.
Вошел Маркус. Его приход был как глоток свежего воздуха, Рафаэлла была вынуждена это признать. Он был не в костюме, а в белых брюках и голубой рубашке с короткими рукавами, почти такой же, как на Делорио. Маркус выглядел подтянутым, сильным, ухоженным и полным доброго юмора. Он показался Рафаэлле не таким уж и загадочным. Она нахмурилась. У него точно были секреты — это Рафаэлле
