— Но почему? Ты же хотела этого. А я — человек добрый. И не могу видеть, как страдает взрослая тетя.
— Взрослая тетя сейчас убьет тебя. Камнем.
— От таких разговоров меня бросает в дрожь. Ну, хорошо. Тогда, может, перестанешь целовать меня в шею? Станем опять трезвыми и рассудительными. Что ты думаешь о старой доброй Пауле? Кто знает? Может, она наблюдала за нами.
Маркус неохотно покинул Рафаэллу и, взявшись одной рукой за край бассейна, другой принялся застегивать молнию на брюках.
В сумерках он разглядел лицо Рафаэллы и улыбнулся. Она выглядела немного ошарашенной и утомленной. Это понравилось Маркусу. Глаза ее лениво блуждали: эти бледно-голубые глаза, ни капли серого… Маркус нахмурился. Эти глаза были ему хорошо знакомы. Он уже когда-то видел…
— Хочешь поискать трусики? Или дадим Хуану, мальчику, присматривающему за бассейном, возможность найти их завтра утром? Да, давай поступим именно так. Он будет в восторге. Ведь на них нет твоей монограммы, правда? Нет, разумеется, нет. Как я мог забыть? Ведь у меня уже имеются одни твои трусики, те, которые я снял с тебя тем памятным вечером в саду возле моей виллы.
— А я не могла понять, куда они делись. Ты хранишь женское белье в качестве трофеев?
— Гм… Никогда об этом не задумывался. Возможно, это спасло бы кровать от многочисленных зарубок, не правда ли? А те, которые остались с той ночи, очень даже симпатичные — такие голубенькие с сексуальными кремовыми кружевами. Может, я просто повешу их над кроватью и внизу прикреплю маленькую табличку с твоим именем, чтобы никто не перепутал. Что ты думаешь по этому поводу?
Рафаэлла вздрогнула. Не от холода, поскольку и воздух, и вода были теплыми. Она гневно отбросила волосы с лица: ее прекрасному дорогому шелковому платью в цветах пришел конец, но сейчас она о нем не вспоминала. Рафаэлла в полную силу насладилась собой.
— Кажется, мне надо пойти поискать камень, хороший, большой и твердый камень.
Маркус наклонился над Рафаэллой и снова поцеловал ее, затем выскочил из бассейна. В его ботинках хлюпала вода.
— Мои бедные ботиночки. Надеюсь, они погибли на благо любви.
— Страсти, дурачок. Страсти.
— Дать тебе руку? — Маркус протянул Рафаэлле руку, но девушка медлила, не зная, доверять ли ему.
Затем, решив, что промокать дальше уже некуда, приняла предложенную помощь. Очевидно, Маркус пришел к тому же решению — он вытащил Рафаэллу из воды, и она снова оказалась в его объятиях.
Маркус обнял было девушку, но почти сразу отпустил.
— Советую тебе переодеться. Полагаю, Доминик удивится, если ты опоздаешь к ужину.
— Я не привезла с собой никакой другой одежды. Ты же знаешь.
— Поговори с Коко, — посоветовал Маркус, улыбнулся, проведя кончиками пальцев по щеке Рафаэллы, и зашагал прочь, насвистывая на ходу, как будто ему совершенно ни до чего не было дела.
— Наверное, я самая большая дура в мире, — проговорила Рафаэлла и отправилась на поиски Коко.
Все, кого она встречала по дороге к дому, получали объяснение:
— Я такая неловкая: оступилась и упала в бассейн! Коко, слава Богу, ничего не сказала, только взглянула на Рафаэллу, многозначительно улыбнувшись. Взятые у нее юбка и блузка сидели совсем неплохо; Коко сообщила Рафаэлле, что купила их полтора года назад, когда была на размер меньше.
— Не может быть, ты такая стройная и высокая.
— Ты тоже довольно высокая, Рафаэлла, просто не такая высокая, как манекенщица. Так ты не сошлась с Маркусом, а? Возьми мой фен. Хочешь, я дам тебе щипцы для завивки? По улыбке на твоем лице я могу судить, что Маркус оказался на высоте. У тебя в запасе десять минут до того, как мы должны спуститься вниз. Сейчас, я полагаю, наверняка уже всем известно, что ты, э-э… упала в бассейн.
— Ты права, — проговорила Рафаэлла голосом таким же твердым, как тот камень, который она намеревалась найти, чтобы размозжить им голову Маркуса.
Несколько человек уже ждали их внизу. Ни один из них и словом не обмолвился об инциденте в бассейне.
Доминик представил Рафаэлле Фрэнка Лэйси, назвав его своим лейтенантом. Прозвучало так, как будто бы тот служил в полицейском подразделении. Это был изможденный мужчина с редеющими волосами и улыбкой, которая казалась вымученной. Можно было подумать, что до этого ему доводилось улыбаться в лучшем случае лет двадцать тому назад. У него были грустные глаза. Фрэнк ничего не сказал Рафаэлле, просто кивнул, когда Доминик представил его. Он был похож на чьего-то отца, слишком загруженного работой.
— Ты, конечно же, уже знакома с Меркелом, моя дорогая.
— Да. Привет, Меркел.
— А это Линк. Он следит за состоянием дел в резиденции. Линк — мой мажордом, если можно так выразиться.
— Добрый вечер, Линк.
Рафаэлла задалась вопросом, имя это или фамилия. У Л инка было худощавое лицо и внимательный взгляд.
— Я решил пригласить этих джентльменов отужинать с нами, поскольку они являются частью моей жизни, и ты, возможно, захочешь поговорить с ними в дальнейшем. Линк, ты это увидишь, знаток всяких исторических убийств и убийц. В настоящее время он расследует… Расскажи сам, Линк.
Мужчина оказался крайне стеснительным. Медленно, с запинками, он произнес:
— Хелен Джегадо, мэм. Она была поварихой и любила травить своих хозяев. Ей нравилось наблюдать, как они мучаются. В конце концов она стала поварихой в монастыре, но за короткий срок умерло так много сестер, что вызвали полицию. Обнаружилось, что Хелен отправила на тот свет более шестидесяти человек.
— И все эти люди нанимали ее, не спрашивая рекомендаций, — добавил Меркел.
— Боже мой! — воскликнула Рафаэлла. — Как интересно. Я хотела бы в будущем услышать еще какие-нибудь истории, пожалуйста, Линк.
Тот согласно кивнул, и Доминик проговорил:
— Пока Линк рассказал тебе одну из наименее кровавых и душераздирающих. А Меркел, наш добрый приятель, не увлекается убийствами. Он любит модные вещи. Если понадобится совет — он поможет тебе, заглянув в свой «Джи Кью».
«Да, Эл, — думала про себя Рафаэлла, — ты абсолютно прав. Никто не является тем, кем кажется со стороны, разве что Маркус — его я считала необыкновенным с самого начала. Ведь у него, подлеца, наверное, есть тут, в резиденции, целый шкаф с одеждой». Маркус выглядел безупречно в белоснежных брюках и белой рубашке с открытым воротом. Загорелое лицо, черные волосы и голубые глаза делали его похожим на бандита, но этот бандит занимался любовью намного лучше тех мужчин, которых встречала Рафаэлла за всю свою жизнь. Ей хотелось целовать его без конца.
Рафаэлла никогда не могла предположить, что позволит какому-то мужчине играть с ней в такие игры. То, что делал с ней Маркус, было для нее совершенно незнакомо. И должно было показаться ей отвратительным. Маркус забавлялся, доставляя удовольствие и себе, и ей, и Рафаэлла — она не могла не признать этого — испытала самое большое наслаждение в своей жизни. Ну почему у него нет хотя бы одной складки жира на животе или уродливого подбородка?
Минут через пять Маркус подошел к Рафаэлле и протянул ей еще один ромовый пунш.
— На этот раз он не такой сладкий.
Рафаэлла отпила глоток: рому было столько, что она чуть не поперхнулась.
— Когда у тебя должны начаться месячные?
— Ах, ты неожиданно разволновался, что можешь стать папочкой?
— Я так увлекся своим смелым планом в бассейне, что забыл надеть презерватив. Ты пьешь таблетки, не так ли? По-моему, я видел их сегодня утром на полочке в ванной?
