бесстрастным. Сэвича это немало удивило. Неужели эта женщина никогда и никак не проявляла своих эмоций – ни гнева, ни радости? Неужели ничто не могло заставить ее сбросить маску равнодушия?
– Мне показалось, ты хотела, чтобы я приехала.
– Поначалу так и было. Потом я решила, что тебе нечего тут делать. Здесь творится что-то не то, явно не то. Но раз уж ты приехала, то, полагаю, захочешь остаться.
– Всего на несколько дней, мама. Ты не будешь возражать, если Диллон тоже погостит у нас?
– Он слишком красив, – отрезала миссис Шерлок. – Однако и в этом случае, как я понимаю, выбора у меня нет. Наверху по меньшей мере четыре пустые спальни. Он может разместиться в одной из них. Надеюсь, что ты не спишь с ним, Лейси. На свете столько всяких болезней, и все их разносят мужчины. Разве тебе об этом не известно? Теперь это наконец-то доказано, но я и раньше это точно знала. Именно поэтому я перестала спать с твоим отцом. Не хочу, чтобы он заразил меня какой-нибудь гадостью.
– Чашечку чая, мэм?
Миссис Шерлок приняла из рук Сэвича чашку из китайского фарфора и присела на краешек обтянутого дорогой коричневой кожей стула.
– Ненавижу эту комнату, – сказала она, обводя взглядом кабинет мужа и отхлебывая из чашки. – И всегда ненавидела. А вот гостиную я люблю. Я сама ее отделывала. Лейси вам рассказывала об этом, мистер Сэвич?
Было заметно, что Сэвич лихорадочно обдумывает ответ, Лейси же выглядела просто усталой. Очевидно, такие разговоры были ей не в диковинку. Диллону пришло в голову, что миссис Шерлок вела себя примерно так же, как одна его родственница, тетушка Мими, – та тоже, поминутно твердя всем и каждому о своей «хрупкости и незащищенности», считала возможным говорить что ей вздумается – лишь бы быть в центре всеобщего внимания. Сэвич не сомневался, что миссис Шерлок в самом деле страдает каким-то психическим заболеванием, но невольно задавался вопросом, что в ее поведении в самом деле обусловлено болезнью, а что является плодом ее распущенности и не имеет к заболеванию никакого отношения.
– Я забыла рассказать ему об этом, мама, – ответила Лейси. – Но что касается этой комнаты, она не так уж плоха. Здесь так много книг.
– Терпеть не могу беспорядок, – заявила миссис Шерлок. – Беспорядок – признак хаотичности мышления. Твой отец собирается продать свой «БМВ». Кажется, вместо него он хочет купить «мерседес» – не знаю, правда, какой модели. Если это окажется большая машина, мне придется быть очень осторожной, когда он садится за руль. Ты знаешь, когда стоишь на подъездной аллее, из-за кустов совсем ничего не видно, и машина появляется совершенно неожиданно, как в тот раз, когда твой отец чуть не сбил меня.
– А когда это случилось, мама? Недавно?
– О нет, это было прошлой весной. – Миссис Шерлок сделала паузу, отхлебнула из чашки еще глоток чая и едва заметно нахмурилась, глядя на расстеленный у ее ног замечательный тебризский ковер. Впрочем, даже теперь на ее высоком аристократическом лбу не появилось ни одной морщинки. Она взмахнула изнеженной, лилейной ручкой. – Или прошлым летом. Сейчас уже трудно вспомнить. Но если уж я что-то запомню, то это навсегда.
– Да, мама, я знаю.
– Возможно, ваш муж купит какой-нибудь небольшой «мерседес», – вставил Сэвич.
– Да, или «порше», – откликнулась мать Лейси, задумчиво глядя на Диллона.
– Я как раз езжу на «порше», – подхватил Сэвич. – Это очень хорошая машина. У меня «Порше- 911», и я никогда никого не пытался ею сбить. Так можно повредить автомобиль. И потом, меня бы нашли и у меня были бы неприятности. Нет, «порше» в самом деле хорошая машина.
В этот момент в дверях появился пожилой человек весьма импозантной наружности, и Сэвич поднялся ему навстречу. У отца Лейси были зеленые, с мягким блеском глаза и породистая голова, украшенная серебристой седой шевелюрой. Ростом он был выше Сэвича, а своей сухопарой фигурой напоминал ушедшего на покой легкоатлета. Взгляд мистера Шерлока, устремленный на супругу, в равной степени выражал раздражение и ироничную веселость.
– Судья Шерлок, – представился он. – Привет, Лейси. Лейси встала и медленно пошла отцу навстречу, вытянув вперед обе руки.
– Здравствуй, пап. Мы только что приехали. Ты не возражаешь, если мы погостим у вас какое-то время?
– Конечно, нет. У нас достаточно просторно. Будет очень хорошо, если в нашем домашнем хоре зазвучат новые голоса. Дорогая, – обратился судья Шерлок к супруге, которая пристально смотрела на него широко открытыми глазами, и приблизился к ней, – как у тебя прошел сегодняшний день?
– Я хочу знать, спит ли она с ним, Корман, но она мне не говорит. Он чересчур красив, а ты знаешь, как я к этому отношусь. Ты вспомни, что натворил Дуглас, – потому только, что он мужчина и ему не хватает здравого смысла. Не успели похоронить Белинду, как он взял и женился на этой шлюхе.
– Белинда погибла семь лет назад, Эвелин. Дугласу пора было снова жениться, – сказал судья Шерлок, искоса взглянув на Сэвича, словно бы говоря: «Увы, она не в своем уме». Сэвич, в свою очередь, взглядом показал, что все понимает.
– Неплохо сказано, – бросила Эвелин Шерлок, отворачивая от мужа свое прекрасное, но совершенно бесстрастное лицо. – Но ему не следовало вступать в брак с этой женщиной. Не можешь ли ты, Корман, добиться того, чтобы Дуглас развелся с ней?
– Нет, я не занимаюсь подобными вещами, и ты прекрасно это знаешь. Или ты забыла?
– Если я запомнила что-то, я никогда этого не забываю. Я уже говорила об этом Лейси и мистеру Сэвичу незадолго до твоего прихода. Скажи, ты купишь «порше», чтобы я могла чувствовать себя в безопасности?
– Может быть, Эвелин, может быть. Мистер Сэвич говорил о заднеприводном «Порше-911». Мне нравится эта машина. Лейси, можно мне выпить чашечку чая? Мистер Сэвич, я очень рад, что наконец имею возможность познакомиться с вами. Как я понимаю, вы являетесь руководителем моей дочери в ФБР.
– Да, сэр. Я возглавляю недавно созданное подразделение по розыску и задержанию особо опасных преступников.
– Я нахожу, что ваш подход к розыску преступников очень интересен. В самом деле, почему бы не использовать высокую технологию, чтобы попытаться предугадать действия того или иного психопата? А чем вызван ваш приезд вместе с моей дочерью в Сан-Франциско?
– Мы работаем над делом Марлина Джоунса.
– Но почему вы занимаетесь этим здесь? Ведь Марлин Джоунс находится в Бостоне.
– Это верно, но мы должны кое-что проверить. Именно для этого мы здесь.
– Понимаю, – сказал судья Корман Шерлок и уселся в массивное кресло розового дерева за такого же розового дерева стол, загроможденный книгами и журналами. Там и тут по поверхности стола была разбросана по меньшей мере дюжина ручек. На стоящем рядом со столом архивном ящике – разумеется, тоже розового дерева – были установлены телефон и факс. Сэвич сразу понял, что эта комната была для судьи Шерлока его рабочим кабинетом, где он проводил немало времени, занимаясь делами, а отнюдь не местом для отдохновения.
– Я слышал в новостях, что Марлин Джоунс ударил своего собственного адвоката, да так, что тот потерял сознание. Об этом говорили по всем каналам, да и у нас в здании суда это событие обсуждалось довольно живо. Ты ведь была при этом, верно, Лейси?
– Да, все это произошло на глазах у нас обоих, – кивнула Лейси. – Мне кажется, все присутствовавшие обрадовались случившемуся, так как от души надеялись, что одним юристом станет меньше. – При этих словах на губах Лейси появилась улыбка. – Прости меня, папа, но я никогда не считала тебя юристом, поскольку сейчас ты судья, а раньше был прокурором. Говоря о юристах, я имею в виду адвокатов. Что же касается тебя, то ты избавляешь общество от преступников, сажая их за решетку, а не защищаешь их.
– Что ж, ты, пожалуй, права. Большой Джон Баллок заработал себе довольно своеобразную, но в известном смысле весьма неплохую репутацию. Вполне возможно, что этот твой Марлин вообще не понесет
