Наконец появился обутый в кожаные итальянские туфли с кисточками Нед Брэмлок и, встряхивая великолепной каштановой шевелюрой и старательно морща лоб, дабы изобразить озабоченность, заговорил в микрофон: «Мы попытались связаться с судьей Седжвиком, отдавшим полицейским приказ снять с Джоунса ножные кандалы и наручники, однако пока он отказывается как-либо прокомментировать случившееся…» Затем показали интервью с юристом, членом какой-то ассоциации, заявившим, что действия судьи были совершенно правильными, так как обследование предполагаемого убийцы на предмет невменяемости в присутствии посторонних лиц являлось бы нарушением его гражданских прав. После этого показали какого-то судью, который без обиняков назвал коллегу Седжвика идиотом, начисто лишившимся здравого смысла.
Сэвич выключил телевизор и потянулся.
– Ну что, пойдем потренируемся? – предложил он.
– Пойдем, – сказала Лейси, вставая. – В двух кварталах отсюда, на Юнион-стрит, есть зал «Уорлд джим». Он открывается в шесть, а сейчас уже почти полвосьмого.
После тренировки Лейси была так измотана, что даже злость ее как-то притупилась. По крайней мере теперь она снова могла нормально дышать. Выйдя из зала, они с Сэвичем зашагали, держась за руки, к дому родителей Лейси.
– Похоже, день будет хороший, – сказал Сэвич.
– В Сан-Франциско почти всегда хорошая погода, – ответила Лейси. – Даже когда со стороны Золотых Ворот наплывает туман, все равно вид такой красивый, что прямо дух захватывает. Пожалуй, от тумана он делается даже еще прекраснее.
– Его поймают, Лейси. У него нет денег, нет транспорта. Его повсюду разыскивают. Его фото то и дело показывают по телевизору. Кто-нибудь обязательно обратит на него внимание и вызовет полицию, так что ты не волнуйся.
Лейси в этот момент думала о судье Седжвике и о том, что бы она с ним сделала, будь на то ее воля. Свернув за угол, они с Диллоном застыли от неожиданности: перед домом родителей Лейси припарковались фургоны трех местных телекомпаний, а вокруг них расхаживает взад-вперед добрая дюжина людей с камерами и микрофонами. До них донесся крик Изабеллы:
– Убирайтесь, убирайтесь отсюда, проклятые стервятники! Вон!
– Пожалуйста, мэм, скажите агенту Шерлок, что мы здесь. Нам нужно с ней поговорить. Это не займет много времени, – попросил кто-то из телевизионщиков.
– Общественность имеет право располагать полной информацией обо всем происходящем, – подхватил другой.
– Эй, а вы знали ее сестру, Белинду Мэдиган? Это правда, что Лейси поступила на службу в ФБР только для того, чтобы изловить Марлина Джоунса?
– Это правда, что она заманила Джоунса в ловушку?
У Изабеллы был такой вид, словно она готова самолично передушить всех журналистов. Она вскинула обе руки вверх, и, к немалому изумлению Лейси, шум моментально стих. После этого Изабелла сказала, отчеканивая каждое слово в наступившей тишине:
– Пойдите и поговорите с этим придурком-судьей, который приказал полицейским снять с Марлина Джоунса наручники. Может, он посидит в камере вместо Джоунса, пока того снова не поймают.
– Неплохо сказано, – заметил Сэвич.
– Ты говорил с ней об этом деле?
– Да, хотя вообще-то не собирался. Наверное, я просто был очень расстроен. Вполне возможно, что я отпустил пару теплых слов в адрес судьи и даже сказал, что его неплохо было бы засадить за такие дела в тюрьму.
Лсйси позвонила родителям из телефона-автомата в полутора кварталах от их дома.
– Резиденция Шерлоков, – прозвучал в трубке голос Изабеллы.
– Изабелла, это я, Лейси. Слава Богу, мы вовремя заметили этих типов. Ты здорово поговорила с репортерами. Папа дома?
– Да, Лейси. Сейчас я его позову. Я очень рада, что тебя здесь пет. Похоже, они собираются разбить перед домом лагерь. Как они пронюхали, что ты в Сан-Франциско?
Внезапно Лейси вспомнила о Ханне Пэйсли. Ханна люто ненавидела ее и была способна пойти на что угодно, лишь бы ей досадить.
– Мы это выясним, Изабелла. А теперь позови папу.
Через двадцать минут Дэнни Элбрайт, один из сотрудников судьи Шерлока, заехал за Лейси и Диллоном на машине. Их вещи уже были погружены в его багажник.
– Изабелла вынесла чемоданы через черный ход, – пояснил он. – Судья Шерлок позвонил в авиакомпанию и забронировал для вас билеты на самолет, который вылетает в десять утра. Вас это устраивает?
– Еще бы, – сказал Сэвич потягиваясь, откинул голову на подголовник сиденья и прикрыл глаза. – Ну и денек. А ведь сейчас только девять утра. Надеюсь, репортеры не догадаются позвонить в аэропорт.
– Насчет меня можете быть спокойны, Лейси, – заметил Дэнни Элбрайт, взглянув на нее в зеркало заднего обозрения. – Мне хорошо известно, что, если я хотя бы заикнусь, ваш отец даст мне пинка под зад. Так что я буду молчать как рыба. И потом, мне хочется, чтобы вы поймали этого ублюдка. А как вам понравилось выступление Изабеллы? Готов биться об заклад, его покажут во всех новостях.
– Спасибо вам, Дэнни, – сказала Лейси. – Вполне возможно, что, пока мы тут разговариваем, Марлина Джоунса уже поймали.
– Давайте это выясним, – предложил Дэнни и, включив приемник, принялся вертеть ручку настройки.
К тому моменту, когда самолет, в котором сидели Лейси и Диллон, оторвался от взлетной полосы в международном аэропорту Сан-Франциско, Марлин Джоунс все еще находился на свободе. После его побега прошло пять часов и двадцать минут. В салоне первого класса оказалось два свободных места, и судье Шерлоку удалось весьма своевременно их зарезервировать. К счастью, в аэропорту никто не узнал ни Диллона Сэвича, ни Лейси Шерлок.
– Ты будешь все время находиться рядом со мной, – сказал Сэвич, беря с подноса стюардессы стакан с апельсиновым соком. – Лучше не рисковать.
– Ладно, – согласилась Лейси.
– Я знаю, что тебе страшно. Не бойся.
– Вообще-то я не столько напугана, сколько взбешена. Кроме того, в его положении только сумасшедший может поставить себе цель расквитаться со мной, а ты прекрасно знаешь, что он никакой не сумасшедший.
– Чего я в самом деле не в силах понять, так это почему судья, который, по идее, должен быть человеком весьма здравомыслящим, пошел на поводу у психиатров и выполнил их смехотворные требования. Я бы с удовольствием выстроил их всех в ряд и расстрелял. Никогда не понимал абстрактного гуманизма. Да, конечно, человек не является преступником до тех пор, пока вина его не доказана, но с какой стати ставить гражданские права обвиняемого выше гражданских прав тех, кто, возможно, пострадал от его действий? Нет, Лейси, судья Седжвик, конечно же, допустил грубейший просчет, и глупо его оправдывать и защищать. Тем более что, как выясняется, один из врачей, возможно, не выживет, у второго тяжелое сотрясение мозга, а у санитара сломана челюсть и опухоль над левым ухом величиной с хоккейную шайбу. Можно быть уверенным, что после этого никому и нигде даже в голову не придет снимать наручники с заключенных или арестованных. А если один из врачей умрет, то Марлину никогда уже не выйти из-за решетки.
– Ну и дела, – задумчиво протянула Лейси. – Почему люди начинают думать головой только после того, как случаются какие-то неприятности? Каким же это болваном надо быть, чтобы приказать снять с убийцы наручники?
Сэвич взял Лейси за руку:
– Я думаю, судья Седжвик скоро полетит со своего поста, вот увидишь. Меня сейчас больше
