Мы друзья Ханта и приехали ему помочь.
Доктор Лу восторженно осмотрела новое пианино Эммы, только что вынутое из коробки, и даже тронула клавиши:
– Ты умеешь играть «Сияй, сияй, звездочка»?
– Когда-то умела, доктор Лу. Давно.
– Почему бы тебе не сыграть тему с вариациями, Эмма? – рассмеялся Рамзи.
Эмма ответила легкой улыбкой и сосредоточенно уставилась на пианино, такое блестящее, что в крышке, как в зеркале, отражалось ее лицо. Плотно сжав губы, она положила палец на клавишу «фа», но, не нажав ее, отдернула руку и горестно пожаловалась врачу:
– Простите, я не могу сейчас играть. Так нехорошо: мое старое пианино недавно погибло.
Рамзи едва не заплакал. О дьявол! До чего же 'он раскис!
Он подхватил Эмму, оставив пианино на маленьком столике, и посмотрел в глаза девочки:
– Ты права, солнышко. Мы все грустим о старом пианино. Но в следующий раз обязательно поиграй доктору Лу.
Элинор, уже узнавшая от Молли о случившемся, даже не упомянула о смерти Луи.
– Твой дедушка прислал художника, Эмма, – обратилась она к девочке. – Пожалуйста, опиши человека, который тебя увел из дома. Того, кого ты видела в окне.
Может, попробуешь?
– Попытаюсь, – робко обронила Эмма, очевидно, обеспокоенная такой просьбой.
Медсестра пригласила в кабинет пожилого лысеющего мужчину. Раймонд Блок двадцать семь лет служил в полиции и считался лучшим художником.
– Не тревожьтесь, – первым делом заявил он. – Я всю жизнь работал с детьми. – Он уселся возле Эммы и открыл блокнот. – Ты готова?
– Нет, погодите минуту, мистер Блок. Мне нужно почесать ногу, – попросила доктор Лу.
В продолжение разговора она не отходила от Эммы.
Сорок пять минут мистер Блок делал наброски, снова и снова энергично стирал и черкал. Наконец девочка облегченно вздохнула:
– Это он.
Мистер Блок повернул рисунок так, чтобы взрослые могли увидеть результат.
– О Господи! – охнула Молли. – Ты уверена, Эмма, что именно он тебя похитил?
– Это он, мама, он, а потом вернулся и улыбался мне в окно?
Рамзи ошарашенно помотал головой, не зная, плакать или смеяться.
– Да, Молли, он ничуть не напоминает простого работягу, каких, должно быть, немало в Денвере. Бьюсь об заклад, этот парень невероятно похож на одного человека, который занимает довольно престижный пост в нашей благословенной стране.
С листа бумаги на них смотрел президент Клинтон.
Точная копия, если не считать черных неровных зубов.
Глава 19
Два часа спустя Рамзи и Молли сидели напротив Диллона Савича и Шерлок в маленькой гостиной. Майлз подал им кофе и ореховые хлебцы, которые он испек утром. Эмма как-то говорила ему, что ей нравятся хлебцы с грецкими орехами. Сейчас Майлз и Гюнтер словно тени стояли за дверью.
– Представляете, – рассказывал Рамзи, – потрясающее сходство с Клинтоном.
Шерлок, которая как раз поднесла к губам чашку густого кофе, поперхнулась. Савич принялся усердно колотить ее по спине.
– И нечего смеяться, Шерлок. Вполне возможно, это не простое совпадение и мерзавец носил маску. Но неужели был в ней постоянно? Это, наверное, ужасно неудобно.
– Верно, – кивнула Молли, поднося Шерлок стакан с водой, – а значит, похитители, кто бы они ни были, не хотели смерти Эммы и боялись, что она сможет позже опознать этого человека.
– Все равно чушь какая-то получается, – пробормотал Рамзи, выковыривая из ломтика хлебца большой кусок ореха. – В таком случае зачем затеяно это покушение? У меня в голове все смешалось.
Шерлок отхлебнула кофе и содрогнулась:
– Никогда не пила ничего вкуснее, но, думаю, это и станет причиной моей смерти.
– Тебе вообще нельзя пить кофе. Беременным женщинам это вредно.
– У тебя язык как помело! – прошипела Шерлок. – Обязательно кричать об этом на весь мир?
Она хотела добавить еще что-то, но неожиданно побледнела, схватилась за живот и выскочила из комнаты.
Майлз едва успел распахнуть дверь.
– Вниз по коридору и налево! – прокричал он вслед.
Савич покачал головой:
– Совсем забыл. С Шерлок это редко бывает. Но стоит упомянуть при ней о беременности, как беднягу начинает выворачивать.
Рамзи ухмыльнулся:
– Поздравляю, старина, рад за тебя.
– Присоединяюсь, – вставила Молли.
– Сейчас она придет в себя, а я постараюсь не болтать зря. Жаль малышку. Она так не любит выказывать слабость.
– Да, но почему-то вышла за тебя. Значит, не боится показаться слабой.
– Только не ляпни это при ней, – засмеялся Савич, – а не то поберегись!
– Вы оба люди занятые и, по всему видно, даром времени не теряете, – перебила Молли. – Почему же ни с того ни с сего взяли неделю отпуска и бросились нам на помощь?
Савич, мгновенно став серьезным, чуть подался вперед, облокотился на стол и оперся подбородком о стиснутые руки.
– Я довольно давно знаю Рамзи. Мы случайно встретились, но обнаружили, что у нас много общего. Говоря по чести, я глубоко уважаю Рамзи и восхищаюсь им. И мне очень не нравится вся эта история. Что же касается Шерлок.., поверьте, она не зря получила свою должность. Она далеко не глупа и умеет докапываться до истины и, несмотря на свое состояние, слышать не хотела о том, чтобы остаться дома. Кстати, мы оба были бы вам весьма признательны, если бы вы вообще не произносили слово «беременна».
– А если это сделает кто-то другой?
– Понятия не имею.
– Скажи, пожалуйста, – поинтересовался Рамзи, – она обращает свой гнев на каждого или только на виновника будущего торжества?
– Не знаю. По-моему, она готова убить меня, а до остальных ей нет дела. Может, вы как бы мимоходом все-таки оброните это слово и проведем маленький эксперимент?
– Ни за что! – вознегодовала Молли. – Чтобы я так поступила с другой женщиной? Но все равно спасибо, что нашли время приехать.
– Не стоит благодарности. Ну и вляпались же вы в передрягу! В жизни не видел ничего подобного! Как бы там ни было, либо этот сучонок носит маску Клинтона, либо хорошо гримируется. Скорее второе: вряд ли Эмма не распознала бы маску.
– Пожалуй, – кивнула Молли. – Недаром Эмма все твердит про гнилые зубы. Она даже художнику не забыла сказать об этом. Моя дочь очень проницательна.
– Я не ее мать, – вмешался Рамзи, – но это чистая правда. Ум Эммы куда острее, чем бритва Молли.
– Я же запретила вам ею пользоваться, – фыркнула Молли – Повезло, что не перерезал себе горло.
