время?
— Да, разумеется. Она просто много пьет, как, впрочем, и твоя мать. Но давай вернемся к Сидни. Зачем ей все это нужно?
— Она сказала отцу, что ей нужны деньги.
— Ну хорошо, а почему это тебя так беспокоит?
Линдсей собралась с духом, неожиданно ощутив ноющую боль в нижней части живота.
— Люди быстро вычислят ее, узнают ее прошлое, а она, в свою очередь, непременно расскажет всем обо мне. Все начнется с самого начала. Именно поэтому я в свое время взяла себе псевдоним Иден. Сейчас я просто Иден. У меня даже нет удостоверения личности, в котором упоминалось бы мое настоящее имя. Никто в Нью-Йорке не знает, что я Линдсей Фокс. Благодаря этому я чувствовала себя в полной безопасности и в течение последнего года ни о чем не думала.
Гэйтс Фокс погрузилась в свои мысли, пристально наблюдая за внучкой.
А Линдсей продолжала говорить, не в силах сдерживать в себе накопившуюся горечь:
— Она сделает это так, что все сразу же подумают, будто это я соблазнила князя и что именно я во всем виновата. А после этого за мной закрепится репутация отъявленной проститутки, склонной к различного рода извращениям.
— Нет, моя дорогая. Думаю, что она никому не скажет ни слова.
— Бабушка, слышала бы ты, что она говорила вчера вечером! Я просто не знаю, что мне теперь делать! Я, конечно, попыталась уговорить ее. Я умоляла ее чуть ли не на коленях, но…
— Как ты можешь быть такой глупой? — сочувственно прервала ее бабушка. — Ни в коем случае не надо умолять Сидни. Это бесполезно. Это же проявление слабости, а она всегда презирала слабых людей. Очень странно, что ты не знала этого раньше. Если откровенно, то меня удивляет, что ты продолжаешь считаться с ней. Ведь между вами разница в целых девять лет. С ней, моя дорогая, можно говорить только языком разума. Разума и, естественно, материального интереса. Другого языка она просто не понимает. Сидни всегда имела дело с серьезными препятствиями и успешно преодолевала их. Любая другая женщина просто не вынесла бы подобной нагрузки. Это удел сильных личностей, и она, безусловно, относится к их числу. Ей удается практически все, за что она берется. Она намечает себе определенную цель и неуклонно движется к ее реализации. Кроме того, она получает огромное удовольствие от самой возможности подразнить тебя. Тем более что ты для нее — прекрасный объект для насмешек, как, впрочем, и твоя мать, когда она жила в этом доме. А все из-за того, что ты слишком чувствительна и эмоциональна в отличие от нее. Ты дорожишь мнением других людей, а ей на это наплевать.
— Но если вспомнить ту ночь в Париже, то она решилась на отчаянный шаг и причинила себе не меньше неприятностей, чем мне или Алессандро. Разве не так, бабушка? Я до сих пор не могу понять, почему она это сделала.
— Да, здесь ты, безусловно, права. Во всей этой истории ты выглядела как Лолита. Сидни настолько умна, что это иногда даже пугает меня. Если она все-таки разболтает все подробности той ужасной ночи, то, естественно, ты в ее изложении будешь выглядеть обезумевшей маленькой шлюхой, а она — храброй женой, решительно наказавшей своего супруга за измену. И при этом все будут восхищаться ее поступком и восторгаться ее смелостью.
— Я должна во что бы то ни стало остановить ее. Я не могу… не могу снова пережить весь этот ужас.
— Ты уже справилась с этим. Разве не для этого ты окончила факультет психологии? Знаешь, в жизни есть вещи, которые никогда и нигде не спрячешь от посторонних глаз.
— Я убью ее.
— Это не самый лучший выход из положения, моя дорогая. Нет, Линдсей, я сама займусь этим делом. Я знаю, как нужно вести себя с Сидни. А ты еще слишком неопытна для этого. Во всяком случае, сейчас. Да, предоставь это мне. Я найду на нее управу.
Вечером того же дня Сидни появилась в спальне своей сестры. Она была по-прежнему прекрасной и безукоризненно сдержанной, но ее глаза блестели от гнева и раздражения.
— Ты выиграла на этот раз.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты заставила бабушку сделать за себя всю грязную работу. Да, я никому не стану рассказывать о тебе и о твоем прошлом. Обещаю. Для непосвященных ты останешься просто Иден со своей миленькой улыбкой. Разумеется, средства массовой информации немедленно узнают, кто я такая, и будут задавать массу вопросов об Алессандро, о событиях в Париже и вообще обо всем. Но я не стану выдавать тебя, дорогая моя сестричка. Я просто-напросто отодвину тебя на второй план. Оглянуться не успеешь, как окажешься в тени. Можешь не сомневаться в этом, Линдсей. Дай мне каких-нибудь шесть месяцев, и ты с удивлением увидишь, что стала бывшей моделью.
Линдсей не слушала ее, напряженно размышляя над тем, каким образом бабушке удалось усмирить свою старшую внучку. Не иначе как материальный интерес, под которым нужно понимать прежде всего ее деньги.
Глава 10
Был конец октября, и листья на деревьях стали желтеть и опадать. Именно в это время года Центральный парк в Нью-Йорке был наиболее красивым. Линдсей медленно прогуливалась по парку, направляясь с Ист-Сайда на Вест-Сайд, где она условилась встретиться с Гэйл Верт в одном из мексиканских ресторанчиков на Семьдесят первой улице.
Воздух был уже довольно прохладным, и она ускорила шаг, разметая во все стороны плотный слой пожелтевших листьев.
Неподалеку от нее громко закричали дети, споря из-за какого-то игрушечного грузовика. Линдсей огляделась вокруг и увидела, что рядом с ними стояли две мамаши, увлеченно болтая на только их интересующую тему. Они не обращали на крик детей никакого внимания, и Линдсей улыбнулась, удивляясь такой беспечности. Хорошие детишки, подумала она и загрустила. Да и было отчего, — ей уже двадцать шесть лет, а впереди никаких перспектив, только страх перед мужчинами. Видимо, она никогда не выйдет замуж и не будет иметь вот таких замечательных малюток.
В ту же секунду она одернула себя, сердито отшвырнув ногой целую кипу листьев на тротуаре. Сколько можно об этом думать! И вести себя как дура набитая! Ведь жизнь прекрасна. Есть замечательная работа, неплохие перспективы, никаких проблем, достаточное количество денег. Что еще надо для счастливой жизни? Да и на работе все нормально. Все это время она прекрасно справляется со своими нелегкими обязанностями, а самое главное — за последние пару лет у нее не было никаких серьезных столкновений с сестрой, если, конечно, не обращать внимания на отдельные мелочи.
Сидни, которая получила известность под именем Княгиня, сейчас пользовалась огромной популярностью и всеобщей любовью зрителей, читателей и прессы. Ее фотографии то и дело мелькали на обложках дорогих журналов, ее часто показывали по телевизору, а уж об ее участии во всех великосветских тусовках Нью-Йорка и говорить не приходится. К счастью, около нее никогда не было самого князя. «Он в Милане и занимается семейным бизнесом, — спокойно отвечала Сидни, когда ее спрашивали о муже. — Я отправлюсь к нему, как только позволят обстоятельства. Вы же знаете, что я нарасхват и у меня нет ни единой свободной минуты. Но при первой же возможности я непременно поеду навестить мужа и дочь. Может быть, даже на следующей неделе». Несмотря на все эти слова, Линдсей была уверена, что Сидни не собирается в Италию и вряд ли навещает дочь. Правда, это ее мало интересовало, так как она практически не общалась с сестрой.
При этом Линдсей не могла не признать, что несколько раз испытывала легкое чувство зависти к сумасшедшему успеху Сидни. Однажды она купила какой-то журнал и увидела там на обложке свою сестру во всем ее великолепии. Каждый дюйм ее совершенного тела был насыщен невыразимым очарованием, которое нисколько не поблекло с возрастом. Ведь ей уже было тридцать пять лет, но это совершенно не отразилось на ее внешнем виде. Оставалось лишь удивляться тому, что эта женщина стала моделью в тридцать лет и быстро обошла своих более юных соперниц. Казалось, что никакая сила не могла остановить Сидни, когда она упрямо продвигалась к своей цели. Почти все произошло так, как она и предполагала несколько лет назад. Правда, Линдсей была рада, что ее сестра ошиблась в главном — Сидни так и не удалось оттеснить сестру, отодвинуть ее на задний план и превратить в бывшую модель. Линдсей
