первую мировую войну. Это был пистолет тысяча девятьсот восьмого года выпуска с четырехдюймовым дулом, германским орлом и серийным номером, выбитыми на резной рукоятке. Знаки полустерлись, но были еще различимы. Анжела думала подарить пистолет Военному музею Британской империи, но теперь не жалела о том, что так и не сделала этого.
Она неторопливо заправила в обойму восемь патронов, затем сунула пистолет в сумочку и тихо вышла из комнаты.
Этого лица Ребекка никогда не видела прежде. Симпатичный молодой человек лет тридцати или чуть больше, с темными блестящими волосами, ровным загаром и ослепительно белыми зубами. Ребекка внимательно разглядывала фотографию. Слай Капра был изображен на ней разговаривающим с худой блондинкой в платье, украшенном бисером из горного хрусталя. Слай был одет гораздо лучше Джерри: строгий смокинг с белой гвоздикой в петлице.
Снимок выскользнул из руки Ребекки и упал на диван рядом с ней. Она погрузилась в тягостное молчание. Затем сверилась с часами. Почти два часа. К четырем должна была подойти Дженни, а у нее еще было столько дел!
— Утром я возвращаюсь в Нью-Йорк, — объявила она Дженни, как только та вернулась из школы. — Я очень благодарна вам за то, что приютили меня, но мне пора домой. В нашем деле появилась еще одна загадка, и мне нужно ее разгадать.
Дженни пристально взглянула на нее:
— Вы в состоянии лететь сейчас? Утром вы так неважно себя чувствовали…
— Мне уже гораздо лучше. Пара часов сна сотворили со мной чудо. Я прогулялась и, между прочим, сделала несколько отличных снимков юных принцев у Кенсингтонского дворца. Так что самочувствие и особенно настроение просто превосходные. Кстати, вот взгляните. Стирлинг прислал сегодня.
Она передала Дженни фотографию.
— Так вот, значит, как выглядит этот Джерри Рибис… — проговорила Дженни.
— В том-то все и дело, что тут изображен не Джерри! Этот снимок я сделала при естественном освещении и, честно говоря, даже не помню, при каких обстоятельствах. Но Майк Уилсон опознал в этом человеке Слая Капру. Я думаю, что он один из тех людей, кто повинен в гибели Мариссы.
— Боже мой! — выдохнула Дженни и принялась разглядывать фотографию с напряженным вниманием. — Но вы знаете… он совсем не похож на преступника. Впрочем, простите, я, собственно, и не представляю себе, как выглядят преступники. — Она виновато улыбнулась. — Кстати… я встречалась с женщиной, с которой он разговаривает. Два года назад на одном благотворительном вечере мы с папой сидели с ней за одним столиком.
— Кто она?
Дженни пожала плечами:
— Увы, я не помню ее имени. Папа должен сказать. Но тогда, пару лет назад, она была вместе со своим мужем.
— Вот с этим? — быстро спросила Ребекка, ткнув пальцем в Слая Капру.
— Нет, тот был другой…
Ребекка поставила локти на колени.
— Занятно! — проговорила она. — Интересно, это она привела Слая Капру на вечер к вашему отцу или кто-то другой? Может, у него было свое приглашение? Впрочем, главное другое…
— Что именно?
— А то, что к убийству Мариссы было причастно несколько человек. Что мы имеем? Официант, который распахнул окно… — Ребекка стала загибать пальцы. — Джерри Рибис, а теперь еще и Слай Капра, который ввел Мариссу в нью-йоркское общество, преследуя корыстные цели. Наконец, не исключено, что тут каким-то образом замешана и эта блондинка.
— Боже мой, — пробормотала Дженни, — какие вы страшные вещи говорите! Скажите, что вы собираетесь сейчас предпринять?
— Я поспрашиваю вашего отца насчет этой женщины, а по возвращении в Нью-Йорк найду способ проведать ее.
— Почему бы вам не вылететь завтра утром вместе с папой? Во-первых, вдвоем в полете как-то веселее, а во-вторых, у вас будет возможность спокойно поговорить с ним обо всем.
— Прекрасная мысль!
Будучи не в силах справиться с охватившим ее возбуждением, Ребекка поднялась и стала беспокойно расхаживать взад-вперед по уютной комнате. На ней были черные брюки и черно-белый свитер, которые только подчеркивали бледность ее лица.
— Вам действительно лучше? — участливо спросила Дженни.
— Действительно, спасибо.
— Стирлинг будет рад вас видеть…
— Ничего подобного. Но я и не поставлю его в известность о своем приезде. Сделай я это, и он пришел бы в неописуемую ярость. Зачем его расстраивать понапрасну? Я не исключаю, что за ним там тоже установлена слежка. Поэтому я вернусь тихо и первым делом проведу собственное расследование.
— Где вы планируете остановиться?
— Я живу в Нью-Йорке, — с улыбкой ответила Ребекка.
— Но мне кажется, вам сейчас не стоит возвращаться к себе домой, Ребекка. Я серьезно говорю. Лучше поживите пока у папы. У него есть гостевая комната, которую я занимаю каждый раз, когда оказываюсь в Нью-Йорке. Я знаю, папа с радостью примет вас у себя. Здание хорошо охраняется. Там постоянно живут Скотт и Мария, так что рядом с вами все время кто-то будет.
— О, Дженни, это так любезно с вашей стороны! Но мне не хочется навязываться вашему отцу…
— Чепуха! — тут же возразила девушка. — Я сейчас же ему позвоню и попрошу его взять на вас билет на завтрашний рейс. И еще я скажу ему, что вы погостите какое-то время у него. Он будет только рад, поверьте!
— Вы уверены? — спросила Ребекка.
— Уверена, — ответила девушка. — Вам слишком опасно возвращаться к себе.
— Да уж… Убийство Майка Уилсона несколько изменило диспозицию. Теперь я точно знаю, что эти люди довольно легко переходят от угроз к делу.
— Я жалею лишь о том, что не могу сейчас поехать в Нью-Йорк вместе с вами.
— Но вы же прилетите на Пасху?
Лицо Дженни тут же осветилось улыбкой.
— Да, конечно! Знаете, я вообще решила уйти из школы после этого семестра. Я много размышляла над этим, но теперь жду не дождусь, когда это произойдет! Даже не представляю, чем буду заниматься, но это все равно будет интереснее моей нынешней работы.
— Я все же проведу с вами сеанс фотосъемки, когда вы приедете в Нью-Йорк. Прошу простить, что у меня не нашлось для этого времени здесь. Но я сдержу свое слово. Мы с вами сходим в Центральный парк и поснимаем там, согласны?
— Это было бы неплохо. Так даже лучше. К тому времени я сброшу несколько фунтов веса.
— Между прочим, у вас хороший макияж.
Дженни вспыхнула от удовольствия и робко взглянула на себя в зеркало над камином.
— Одна из моих подруг сказала, что я кладу слишком много «штукатурки», поэтому сегодня я решила исправиться.
Ребекка склонила голову чуть набок и окинула Дженни оценивающим взглядом, словно фотомодель.
— М-м, знаете… У вас хороший цвет лица, так что вам действительно не требуется много пудры. И еще у вас очень правильные черты, если уж на то пошло.
Дженни простодушно взглянула на нее:
— Правда? Мама часто говаривала мне, что я банальна, а папа… он… — Девушка не договорила, опустив глаза.
— Родители бывают очень пристрастны к своим отпрыскам, — весело проговорила Ребекка. — Когда
