— Нормально. Тружусь у Джона до седьмого пота, а в остальном все более или менее спокойно.
— С Шепом отношения не наладились?
— Нет. Боюсь, мы порвали окончательно. Чем ты сейчас занимаешься? Пишешь новую пьесу?
Алекс невесело рассмеялся:
— Не поверишь, но… я поступил на работу в рекламное агентство.
— Ты, должно быть, шутишь?
— Все не так уж плохо. Я могу позволить себе новые Носки, сорочки и двухразовое питание…
— Неужели ты… сидишь в конторе с девяти до пяти?
Невероятно! Ну и как?
— Пока не знаю. Я только начал, так что на твой вопрос отвечу месяцев через шесть.
— Надеюсь, ты не бросил писать?
— Не знаю, что и сказать, Джуно. — Алекс вздохнул. — Мне нужно сменить род занятий.
— Понимаю.
— Не беспокойся обо мне. В агентстве меня любят.
Писатель-неудачник здесь котируется почти как член королевской семьи.
Джуно рассмеялась, но ее огорчило, что Алекс так говорит о себе.
— Ты не остановишься в Нью-Йорке на обратном пути? Я очень скучаю по тебе, Джуно. Вот бы посидеть вместе и поговорить!
— Я бы с радостью, Алекс, но не могу. Меня едва отпустили на Рождество У нас через две недели премьера.
— Все ясно. Вскоре еще позвоню. Я люблю тебя, Джуно. Береги себя.
— Я тоже люблю тебя, Алекс. Веселого Рождества!
Узнав о проблемах Алекса, Джуно поняла, что ей очень повезло, ибо она занималась любимым делом и еще получала за это деньги. В ту зиму у Джона Флетчера готовили оформление к трем серьезным премьерам. Он и Джуно нередко засиживались далеко за полночь. Урсула шутила, что заподозрила бы Джуно и своего мужа в интрижке, если бы не знала так хорошо эту девушку.
Однако Джуно выкраивала время и для развлечений.
Получив от родителей лакомства и специи, она устраивала по воскресеньям пиршества и потчевала приятелей экзотическими яствами. Мужчина в ее жизни так и не появился, но благодаря множеству знакомых Джуно не чувствовала одиночества. Несколько пасмурных, дождливых дней в марте и начале апреля она скоротала с женатым швейцарским кинопродюсером, но продолжать отношения ни один из них не хотел, поэтому все закончилось с первыми лучами весеннего солнца.
Снова получив приглашение поработать в Окгемптоне, девушка, прежде чем принять его, выяснила, не будет ли там Яна Кэмбурна.
В мае в Лондон приехали на неделю Холлис и Мэри Джонсон. Они ходили в театры, музеи и на концерты, а потом Джуно взяла отпуск и отправилась с ними в долину Луары навестить Лидию.
На Холлиса и Мэри замок Мурдуа произвел огромное впечатление, но еще больше их поразило то, как ловко справляется со всем Лидия. Между тем все трое заметили, что она не радуется жизни, и это казалось странным в молодой обеспеченной женщине.
Однажды вечером подруги допоздна засиделись вдвоем. Джуно спросила Лидию, что ее беспокоит, но та заверила ее, что вполне счастлива.
— Конечно, наша сексуальная жизнь снова несколько замерла… но этого и следовало ожидать после рождения ребенка…
— Лидия, но Индии уж больше года!
— Да… Ну что ж, надеюсь, в конце концов все наладится. А как твои дела?
— Не о чем рассказывать.
Лидия усмехнулась:
— Увы, сексуальной революции мы не совершили. А ведь как славно проводили время в Йеле и в Париже!
— Интересно, что у Алекса. — Джуно взглянула на часы. — Сколько сейчас в Нью-Йорке?
— Семь или восемь. За столько лет я так и не усвоила этого. Давай позвоним ему.
Лидия набрала номер.
— Привет, Лидия, — ответил женский голос. — Это Тори. Алекс вышел купить шампанское… Мы решили отпраздновать… угадай, что?.. Нашу помолвку!
— О!.. Это замечательно, Тори! — Скорчив гримасу, Лидия многозначительно взглянула на Джуно и беззвучно произнесла одними губами: «Он женится». Та раскрыла рот от удивления. — Вы уже назначили дату?
— Да. Семнадцатое августа. В доме моих родителей в Уэстчестере. Надеюсь видеть тебя и Стефана.
— Да-да, конечно. Передай Алексу привет и поздравления.
Повесив трубку, Лидия покачала головой:
— Неужели Алекс женится? Да еще на ней!
— Когда ты с ней познакомилась?
— В Нью-Йорке, в марте. Надо отдать ей должное, она настоящая красавица и довольно мила. К тому же богата. Ее отец — владелец «Гембл технолоджи». Но она показалась мне какой-то пресной, совсем без огонька.
Джуно рассмеялась:
— Не то что мы, а?
— Я и в самом деле не могу понять, что он в ней нашел.
— Пути Господни неисповедимы. Знала бы ты, с кем иногда связывалась я!
— Но ведь ты не выходила за них замуж. — Лидия закурила сигарету. — Впрочем, не мне говорить об этом.
Джуно, находившаяся в Окгемптоне, не была на бракосочетании Алекса и радовалась тому, что у нее есть благовидный предлог избежать поездки. Вернувшись той осенью в Лондон, она сразу же занялась подготовкой декораций к пьесе о леди Грегори, одной из основательниц ирландского национального театра.
В день премьеры супруги Флетчеры и Джуно в новом платье сидели в зрительном зале. Во время антракта девушка прошлась по фойе, с интересом прислушиваясь к тому, что говорят зрители, и обмениваясь приветствиями со знакомыми. Она и Шеп Уайз увидели друг друга одновременно.
— Джуно! — радостно воскликнул он. — Как я рад! — Он представил свою спутницу, миловидную брюнетку:
— Констанс Эгнью. — Все трое побеседовали о пьесе и декорациях. Перед началом второго акта Констанс, извинившись, отлучилась.
— Ну, как ты живешь? — спросил Шеп.
— С головой в работе. — Джуно помолчала. — Я скучала по тебе, Шеп.
— Что же не позвонила?
— Боялась, что ты не захочешь со мной разговаривать. К тому же Алекс сказал мне, что ты с кем-то встречаешься.
— Это все в прошлом. А что у тебя?
Она пожала плечами.
— У меня никого нет.
— Можно тебе позвонить?
— Буду рада. Я живу там же. — Джуно рассмеялась. — Благодаря голливудизации Саймона Перье.
Они снова сошлись. Все стало как прежде. Их связывали общие интересы, чувство юмора и секс. Ссоры возникали очень редко.
На Рождество они поехали к родителям Шепа, где их ждал веселый традиционно английский рождественский обед с жареным гусем, фаршированным каштанами, и сливовым пудингом. Под вечер прибыли друзья Уайзов, и все общество пело хором рождественские гимны и разыгрывало шарады.
Шеп подарил Джуно прелестную модель викторианского театра, изготовленную из картона, цветной
