— Мы не хотим вас мучить.
— Мы уважаем ваше страдание.
— Нам просто нужно узнать, что случилось с Сыном Волны.
Черный Лучник успокоился и встретился взглядом с Шестэном. Скриптор смотрел на него с неясным страхом. Он всегда мечтал открыть для себя Миропоток, однако за всю свою жизнь так и не побывал дальше Лиденьеля. Он не мог скрыть свое восхищение человеком, чье лицо носило следы испытаний и битв. Он мало что знал о Чане, кроме того, что тот был наемником. И хотя это слово и ассоциировалось с убийствами и разграблением, Шестэн завидовал свободе этого странника.
Чан сокрушенно улыбнулся скриптору и вздохнул.
— Он ушел… с молнией.
— Пилигримы! — воскликнул один из Каладров.
— Кто позволил ему…
Прежде чем Шестэн успел перевести, Чан поднял руки, прося отцов настоятелей монастыря замолчать.
— Подождите. Прежде чем я вам все расскажу, вы должны мне сообщить, почему вы так хотите узнать, куда делся Януэль.
— Мы ждали его.
— Долго.
— С самого начала.
— Такова была воля Волн.
— Мы должны были научить его управлять Желчью.
— Ритуал…
— Возрождение Фениксов…
— Река Пепла…
— Капитан Фалькен должен был защитить его от бывших наставников.
— Жаль, — помрачнев, сказал Чан. — Харонцы убили его.
— Помилуйте!
— Это невозможно…
— Я был там, — признался Чан.
Он рассказал им о Тараске, об атаке харонцев, о храме Пилигримов, о властителях Харонии, убивших друг друга, об Арнхеме…
При упоминании об Арнхеме лица отцов настоятелей застыли. Арнхем. Утопившей в крови Энемт.
— Арнхем остался цел, — заключил Чан. — Шенда решила последовать за Януэлем в Харонию. А я… я помог ей.
Он шмыгнул носом и постарался придать своему лицу холодное, отчужденное выражение.
— Вот, теперь вы все знаете.
Наступило молчание. Каладры зафыркали. Шестэн в спешке заканчивал записывать рассказ Чана. Когда его перо застыло, выведя последнее слово, отцы заговорили.
— Так, значит, Януэль в Харонии…
— Молния скрыла его.
— Хорошо, что мы узнали об этом.
— Это нас утешает.
— Утешает? — повторил Чан, подняв брови. — Его дело дрянь, да!
— Лучше знать, что он в Харонии, чем убедиться что он мертв.
— Но он
— Он — Волна.
— Он — Желчь.
— Хранитель пылает в его сердце.
— У него меч Сапфира.
— Сможет ли он?
— Он не учился у нас.
— Мы еще никогда не были так близки к победе.
— И к катастрофе.
— В Харонии ничто не помешает Желчи завладеть им.
— Нужно доверять ему.
— Он доказал, чего стоит.
— Нужно прийти ему на помощь.
— На меня не рассчитывайте! — вскричал Чан. Он встал, скривившись от боли, и, пошатываясь, медленно покинул зал.
Ему казалось, что призрак Шенды следует за ним по пятам.
ГЛАВА 8
Они погрузились в ночь, под их ногами хрустел песок, залитый лунным светом. Коум и Эзра шагали рядом с Единорогом. Фениксиец постарался сделать так, чтобы другие братья не последовали за ним. Он не хотел внушать им ложных надежд, не зная точно, что именно задумал ликорниец.
Час спустя люди и Хранитель добрались до местности, поросшей тонкой травой, — то было начало зеленого оазиса, о чем неожиданно возвестил шум ручейка, текущего между камней.
— Я заметил этот оазис сегодня утром, когда искал финики, — объяснил Эзра. — Я не осмелился приблизиться… Ты знаешь, что для нашего народа эти места священны. Чужеземцы этого не понимают. Они приходят сюда, к источнику, из которого можно напиться. На самом деле жизнь здесь продолжается только благодаря жертве, которую согласились принести Единороги Истоков. Это места мира, культа и памяти.
Коум, кивнув, присел на берегу ручейка длиной всего в два локтя, однако его вода обдавала лицо фениксийца непередаваемой свежестью.
— Позднее, днем, мне пришла в голову мысль, — продолжал ликорниец. — Оазисы не похожи друг на друга. Я думаю, этот — из наиболее ценных.
— Почему?
Вместо ответа Эзра указал на Единорога. Когда он приближался к источнику, его внешность менялась: близость воды оживляла краски Хранителя, из его рога вырывались сиреневые лучи, словно на него опустилась звезда, а его копыта на влажных камнях издавали хрустальный звон.
— В этом месте сконцентрировалась Волна, — прошептал муэдзин. — Она появляется из этого источника и показывается лишь тем, кто способен ее увидеть. Тем не менее никто не знает, что она тайно питает всю пустыню.
Коуму представился гигантский пергамент, покрытый песком, испещренный голубоватыми мерцающими бороздами.
— Хранители чувствуют ручьи Волны…
— Конечно: они из нее происходят, они в ней родились, — добазил Эзра со сверкающими глазами. — Понимаешь? Связующая их нить никогда полностью не прерывалась. Я это знаю со времен моего посвящения. В пещерах мы соединялись с ощущениями Хранителя и ощупью искали его душу. Некоторым из нас удавалось таким образом высвободить самые древние эмоции из неосязаемой оболочки — сознания Хранителя. Что до меня, мне удалось уловить ощущения, связанные с его рождением.
— Я… я вам не верю, — возразил Коум, украдкой поглядывая на Единорога, словно ища подтверждения своих слов. — Никто не может заглядывать так далеко во времени.
— Тебе неизвестны пещеры, о которых я говорю, — ответил Эзра. — Это не просто каменные дыры. Это чрево пустыни, самые потаенные уголки Миропотока. До них никогда не добираются чужеземцы. Пещеры наполнены далекими и иногда ужасными тайнами…
Коум удивленно поднял брови. Однако муэдзину явно не хотелось долее распространяться о своих