В этот момент в комнату вбежал Мак.
– Клэй… девочка моя… – Обняв дочь, он крепко прижал ее к себе и не отпускал до тех пор, пока она не перестала плакать. – Я знаю, что тебя гнетет; сегодняшний день ты вряд ли можешь назвать радостным…
– Еще не поздно передумать, па.
– Но я не хочу что-то менять, милая. – Мак протянул Клэй носовой платок. – Мы с тобой долго были вдвоем, и между нами все останется по-прежнему. Санни тебя любит; она станет тебе хорошей матерью…
– Этого не будет никогда! – отрезала Клэй.
– Ладно, но я прошу тебя только об одном – позволь ей подружиться с тобой. Обещаешь?
Клэй понимала, что у нее нет выхода.
– Хорошо, папа. – Она вздохнула. – Я постараюсь.
– Вот и славно, милая. – Мак поцеловал ее в лоб. – Фитцджеральды всегда были покладистыми людьми.
– Моя покладистость должна распространяться также на Одри и Бью?
Мак улыбнулся:
– Не закрывай своего сердца, и я уверен – они понравятся тебе.
– По-моему, только ненормальный может добровольно пойти в десант. Мне кажется, Бью нравилось воевать во Вьетнаме.
– Видишь ли, милая, даже в наш век не перевелись молодые люди, которые готовы отдать жизнь за родину.
– Возможно, ты прав, и все же я сомневаюсь, что мы с Бью поладим.
– Просто ты недолюбливаешь парней. Зато я не сомневаюсь, что у вас с Одри найдется немало общего – ведь она лишь на год старше тебя.
– Еще чего! Одри – тупоголовая блондинка из тех, за которыми вечно ухлестывают мальчишки.
Мак прижал руки к груди.
– Прошу тебя об одном – смотреть на вещи без предубеждения. Надеюсь, это не противоречит твоим понятиям о справедливости?
– Нет.
– Значит, согласна?
– Да.
– Отлично. А теперь мы вместе спустимся вниз. Скоро начнут подъезжать гости.
– Папа…
– Что, милая?
– Я так люблю тебя!
– Я тоже люблю тебя, Клэй. – Мак положил руку на плечо дочери и повел ее к двери. – Кстати, мне очень нравится твоя новая прическа. Такая забавная, симпатичная. С короткими волосами легче переносить жару…
Свадебную церемонию решили устроить в гостиной, сияющие новобрачные, держась за руки, стояли в окружении членов семьи и самых близких друзей. Столы для приема были накрыты под открытым небом, и три сотни гостей бродили по саду, беседуя друг с другом, танцуя под музыку оркестра Питера Дачина и наслаждаясь шампанским и «свадебным пуншем», убойным виргинским коктейлем из рома, виски, вина и сахара, смешанных с апельсиновым соком.
Вопреки надеждам Клэй этот день оказался на редкость погожим для конца июня: солнечным, чуть ветреным и не слишком влажным. Пит Хьюджес и его помощники потрудились на славу, приводя поместье в порядок: живые изгороди были безупречно подстрижены, Розовая тропинка никогда еще не выглядела столь ухоженной, а цветы в оранжереях и открытом грунте словно дожидались нынешнего утра, чтобы раскрыть бутоны. Белые лилии живописно отражались в пруду, а за тисовой оградой, установленной специально по такому случаю, спрятался старомодный Сад уединения. Фонтан, с незапамятных времен стоявший без дела, изящными каскадами извергал сверкающие на солнце водяные струи. Мак Фитцджеральд не пожалел средств, чтобы новая хозяйка Уиллоуз чувствовала себя как дома.
– Если я выпью еще хоть чуть-чуть этой отравы, я за себя не отвечаю, – хихикнула Робин Рэндольф. – Клэй, не попросить ли нам Джорджа принести еще?
Клэй протянула молодому человеку свой бокал:
– Джордж, пусть нам нальют пунша. И прихвати на обратном пути тарелку с бутербродами, а то я проголодалась.
– Хочу еще креветок, – заявила Робин. – Пожалуй, мы отправимся все вместе и поможем Джорджу тащить еду. А ну, Клэй, шевели задницей!
– Ладно, ладно. Но если креветки уже кончились, я этого вам никогда не прощу. И вообще я бы с радостью осталась здесь навсегда. – Клэй поднялась и заковыляла вслед за Робин.
– Вот ты где, Клэй! А я тебя искала… – На дорожку, спотыкаясь, вышла Одри Йейтс в лавандовом платье от Халстона, в которое ее обрядила мать. Светлые шелковистые волосы Одри, схваченные на висках двумя веточками дикой орхидеи, спускались до лопаток. Тут же откуда-то появился Шульер Кларк, приятель Одри; он держал в руке бутылку шампанского.
