Вот и стал старьевщиком, поначалу возил обычную тачку. Но заработал очень много денег. Теперь мой отец продолжает его дело.
— Разделывает суда, — уточнила Кимберли. — Мой отец выяснял, кто такой Эрих Лир.
Джек кивнул.
— Разделывает суда. Это означает, что он продает железный лом не килограммами, а тысячами тонн. Когда мой дед выходил на пенсию, этические соображения окончательно разошлись с бизнесом. Среди прочего мой отец активный противник профсоюзов. Как и Генри Форд, он нанимает бандитов.
— Я… черт побери, Джек, ты отвлекаешь меня. Как я могу говорить о чем-то серьезном, если твой «молодец» стоит, словно корабельная мачта.
Джек улыбнулся, когда Кимберли потянулась к его пенису, сжала рукой, наклонилась и коротко, любовно чмокнула.
— Ты должен пообещать, что тебя хватит на два раза. — Ее глаза хитро блеснули. — Первый раз ты кончишь до того, как войдешь в меня.
— Преждевременная эякуляция.
— Договорились? На второй раз ничего преждевременного не будет. Или на третий. Будешь дожидаться, пока я кончу.
Он засмеялся:
— Заметано. Я постараюсь.
Они перестали пользоваться презервативами, решив, что хотят ребенка. А буквально несколько дней тому назад доктор Кимберли сказал ей, что она беременна. И хотя Кимберли отличалась миниатюрностью, а прибор Джека имел внушительные размеры, они знали, как вставить одно в другое. Главное, Джеку не следовало спешить, чтобы «мама» успела растянуться и приспособиться к «папе». Вот и теперь он осторожно вошел в ее «дырочку» и медленно двинулся глубже, следя за выражением лица Кимберли. Когда она кивнула, Джек задвигался активнее, и вскоре их животы соприкоснулись, а Кимберли закинула ноги ему за спину.
Все произошло так, как она и предсказывала. Джек кончил быстро, выстрелив, словно из пушки. Часть спермы вылилась и теперь блестела на ногах Кимберли.
— Налью нам еще по стаканчику, прежде чем мы начнем снова, — пробормотал он.
Едва он разлил виски, в дверь постучали. Джек подошел к двери.
— Кто?
— Grossvater[2].
Кимберли услышала. Она бросила Джеку синий халат, а сама, спрыгнув с кровати, накинула оранжевый шелковый халатик.
Джек открыл дверь.
— Willkommen, Herr Professor[3], — так он обращался к дедуле давних пор, зная, что старику это нравится.
Йоханн Лерер оглядел номер и улыбнулся, скорее глазами, чем ртом.
— Боюсь, я мешаю… мешаю…
Кимберли поплотнее обтянула себя халатиком, тем самым открывая, что под ним ничего нет.
— Раз уж так вышло… — продолжил Йоханн Лерер. — Вам еще представится случай. Много случаев. Когда вам не помешают даже мысли.
— Виски, герр профессор?
— Если только чуть-чуть.
Пока Джек наливал виски, Кимберли скользнула в ванную и вернулась оттуда в толстом махровом халате. Йоханн Лерер не стал прикидываться, будто этого не заметил. Его улыбка стала шире.
Джек не переставал удивляться, вернее, печалиться, видя, как быстро сдает старик. Каждый год брюки его подтягивались все выше, и теперь подтяжки подтащили их к самым подмышкам. В отель Йоханн Лерер пришел в том же светло-сером в черную полоску костюме, в котором сидел за обеденным столом. Раньше он никогда не обнажал голову. Теперь же, сняв шляпу, блеснул лысиной, не прикрытой ермолкой. Глаза его слезились, губы дрожали.
По настоянию Кимберли Йоханн Лерер опустился в кресло.
— Я помешал вам не без причины. Мой старший внук женился на очаровательной гойке. Я навел справки о твоей семье, Кимберли. Ты знаешь, что один из твоих американских предков был бродячим торговцем? Колесил по стране в фургоне, продавая горшки и сковороды, альманахи и библии, шляпы и башмаки? Со временем твои предки стали промышленниками, изготавливали оружие. Со стороны матери в твоем роду есть профессор из Йеля. Джек говорил тебе, что я тоже был профессором?
Кимберли кивнула:
— Да. Говорил.
— Мою историю он слышал много раз, пока она ему не наскучила. Может, Джек вытерпит еще один рассказ. Когда я приехал в Америку, то сначала собирал старье. Герр профессор Лерер с тачкой! Потом собирал металлолом, но у меня уже была повозка, запряженная лошадью. Утиль! Но знаете ли… Когда утиля мало, это утиль. Когда много — это вторсырье! «Лерер солвейдж компани»[4]! Когда ты режешь корпуса кораблей на куски, то становишься раздельщиком судов. Но это одно и то же. Мы по-прежнему занимаемся утилем. Но некоторые из нас хотят заниматься чем-то другим. Кинофильмы! Вот у брата Джека есть киностудия. Когда-то я надеялся, что мой младший внук станет рабби или учителем. Но… — Старик покачал головой.
— Дедушка…
— Да, да, да. Кимберли… Шикса… Женившись на тебе, мой внук поступил правильно. Но едва ли из этого выйдет толк, если он не сможет уйти от моего сына. Эрих — хороший человек. Но он считает себя вправе принимать за Джека все решения. Распланировать для него жизнь. Ему без разницы, чем занимается Роберт. А вот к Джеку он неравнодушен. Он хочет, чтобы Джек стал старьевщиком. Тебе это не нравится, не так ли, шикса? Конечно, с чего бы? Девушка из бостонского высшего света не хочет, чтобы ее муж был старьевщиком.
— Я не презираю ваш бизнес, герр профессор, — ответила Кимберли. По-немецки она говорила правильно. Но запас слов оказался маловат. — Ich bin in Boston geboren. Das ist richtig. Aber…[5].
— Нам не за что извиняться друг перед другом, Кимберли. Ты мне нравишься.
— Danke schon[6], герр профессор.
— Вот что я решил сегодня вечером. Мой сын Эрих хочет заставить вас смириться с мыслью, что вы должны стать такими, какими он вас себе представляет. Он не мешает Роберту снимать фильмы, даже оказывает ему материальную поддержку. Но Роберт — младший сын. А ты, Джек, — старший. Эрих ожидает, что ты…
— Напрасно, дедушка.
— …ты станешь его преемником, сначала поработаешь под его началом, а со временем заменишь его.
— В необозримом будущем, — буркнул Джек.
Старик печально покачал головой.
— Ты должен его пережить.
— Я не собираюсь жить под его каблуком.
— Не собираешься, — кивнул Йоханн Лерер. — Поэтому я предлагаю тебе свободу выбора, Джек. Надеюсь, ты не ошибешься. — Йоханн Лерер достал конверт из внутреннего кармана пиджака и протянул Джеку. — Добавь то, что в этом конверте, к оставленному тебе бабушкой. Деньги положи в банк до того, как твой отец узнает об этом. Он может заявить, что я выжил из ума.
Джек взглянул на лежащий в конверте чек.
— Дедушка!
Йоханн Лерер поднялся, подошел к Кимберли и обнял ее.
— Заботься о нем, Кимберли. Мужчине нужна хорошая жена. Я вижу, что ты хорошая жена, симпатичная маленькая шикса.
Старик двинулся к двери. Джек поцеловал ему руку, прежде чем Йоханн Лерер вышел в коридор и
