Вторую половину дня мы провели на Елисейских полях, а к вечеру вернулись в Клиши. Вот тут я и достал письмо, которое Кэролайн написала Полю Ренару. К, счастью, она указала и адрес «Голубой ноты». В десять вечера мы подъехали к клубу. Швейцар сердечно приветствовал нас на английском и пообещал запарковать наш джип. Я дал ему тысячу франков и сказал, что не обижу при отъезде. Тысяча франков звучит солидно, но в пересчете она не тянула и на два американских доллара.
В зале я отдал письмо Кэролайн метрдотелю и попросил отнести его патрону. Мы же с Бадди прошли в бар и заказали два пива. Через десять минут к нам подбежал Поль. Я поздоровался с ним за руку и сказал ему, что Бадди — кузен Лероя.
Поль усадил нас за столик у сцены, рядом с центральным проходом. Мы ограничились пивом, а Поль заказал виски с содовой. Он живо интересовался, как идут дела у Кэролайн. Было видно, что он питает к ней самые теплые чувства. Мы узнали, что Лерой дал Полю четверть суммы, которую он уплатил за «Страсти Монмартра» и «Голубую ноту». Я рассказал, как удачно складывается у Кэролайн карьера художника- декоратора, и Поль искренне за нее порадовался. Рассказал я и об успехах Лероя, о том, что его ночной клуб — самый популярный в Детройте.
Поль покачал головой, вздохнул.
— Лерой — счастливчик. Ему повезло, что он может организовать мини-казино в своем клубе. Во Франции такое невозможно. Без лицензии открыть казино нельзя, а это под силу только очень богатым французам. Но я не жалуюсь, — добавил Поль. — Казино у меня нет, зато и нет нужды иметь дело с полицией.
Потом я выяснил, что полиция не докучала ему по той причине, что в число завсегдатаев клуба входили несколько высокопоставленных чиновников. Поль также не упомянул о том, что они, как и он, придерживались однополой любви.
Поль же познакомил нас с простыми правилами поведения в клубе. Девушки, выступавшие в шоу, с удовольствием раскручивали клиентов на шампанское, но сексуальных услуг не оказывали. Если кому-то хотелось чего-нибудь большего, чем легкий флирт с очаровательной артисткой, клиента отправляли на такси, за его счет, разумеется, в «Страсти Монмартра», где девушки никому ни в чем не отказывали.
— «Голубая нота» — это «Мулен Руж» в миниатюре. Здесь работают стриптизерши высшего класса, которые не просто раздеваются, а разыгрывают маленькие сценки. Между стриптиз-номерами у нас выступают клоуны, жонглеры, акробаты. И я не беру денег за вход, как это делается в «Мулен Руж», «Лидо», «Фоли-Бержер». Сев за столик, достаточно взять бутылку шампанского, чтобы насладиться нашим шоу. Если человек хочет постоять у стойки бара — пожалуйста. Два напитка, и никаких проблем. Каждый вечер у нас два представления. В одиннадцать и в час ночи. Потом танцы до пяти утра.
— Готов поспорить, Лерой был бы в восторге от вашего клуба, — заметил Бадди.
— Oui[30]. Он похож на клуб Лероя в Детройте?
Бадди хотел уже ответить, но я опередил его.
— В определенной степени. Вы оба предоставляете вашим посетителям больше услуг, чем они ожидают получить.
Поль улыбнулся.
— Я хочу, чтобы вы посмотрели первое шоу. Тогда мне хватит времени, чтобы заказать вам на обед антрекоты с жареной картошкой.
Я ответил улыбкой.
— Ужасно хочется есть. Премного вам благодарен. Бадди рассмеялся.
— Я тоже голоден, но мне хотелось бы познакомиться с симпатичной девушкой. Поль кивнул.
— После обеда и шоу мой личный шофер отвезет вас на Монмартр, где вы познакомитесь с одной из моих красавиц. Сегодня вы мой гость. Все за счет заведения. — Поль посмотрел на меня. — А вы? Составите компанию Бадди?
— Мне тут очень нравится, — ответил я. — После обеда побуду здесь, а потом вернусь в казарму.
ГЛАВА 2
За день до Рождества я получил подарок. От Толстой Риты и ее брата Эдди. Прямоугольную, длинную, в два фута, картонную коробку, обклеенную бумажной лентой. Мы с Бадди долго смотрели на коробку, гадая, что в ней лежит.
Неожиданно Бадди рассмеялся.
— Я думаю, Толстая Рита поймала твоего дядю Гарри, отрезала ему член и сделала из него чучело.
— Ты рехнулся, Бадди, — засмеялся и я. — Посмотри на штемпель. Посылка отправлена из Калифорнии.
— Тогда что же это? — вопросил Бадди. К тому времени к нам подошли и другие солдаты. Догадки посыпались как из рога изобилия. Но лишь один солдат, работавший в кулинарии в Бруклине, нашел правильный ответ.
— Это салями. Я уверен.
— Может, вскроешь коробку? — спросил меня Бадди.
— Даже не знаю. Не лучше ли подождать до Рождества?
— Как скажешь, — пожал плечами Бадди. — Подарок-то твой.
— Давай я вскрою коробку, — предложил бруклинец Сэмми. — Если это салями, мы все съедим по кусочку. — Он наклонился к коробке и принюхался. — Запах чувствуется даже через картон.
— Хорошо, — кивнул я. — Ты, похоже, в этом дока. Открывай.
Сэмми повернулся к Бадди.
— Одолжи мне свой нож.
Получив нож, Сэмми в несколько секунд расправился с коробкой и, достав палку кошерного салями, поднял ее над головой.
— Настоящее кошерное салями! — объявил он.
Бадди всмотрелся в салями.
— Может, это все-таки член твоего дяди Гарри? Очень уж морщинистая палка. — Тут Бадди расхохотался. — Отличный подарок. Запах стоит на всю казарму.
Сэмми повернулся к нему. — Если вы добудете две дюжины яиц и полфунта масла, я сварганю вам омлет, какого вы никогда не пробовали.
Бадди кивнул.
— Яйца и масло я достану, но тебе придется добавить пару луковиц. И французские батоны тоже за тобой.
— Будет исполнено, — вытянулся в струнку Сэмми. — Плита в казарме есть. Так что отобедаем завтра на славу.
Я переводил взгляд с одного на другого.
— Что это вы задумали? Между прочим, это мой рождественский подарок.
Сэмми рассмеялся и сунул салями под мышку.
— Его тебе прислали на Хануку[31], а не на Рождество. — Он отрезал кусочек салями и протянул мне. — Попробуй. Вкус божественный. Во Франции такого днем с огнем не найти.
Я с трудом разжевал салями. Твердая, как камень. Я кивнул Сэмми.
— Готовь омлет. В чистом виде это есть невозможно.
«Голубая нота» стала моим вторым домом. С Полем мы быстро сдружились. В уик-энд, получая увольнительную, я обязательно шел в кино и, внимательно вслушиваясь в диалоги актеров, понемногу начал понимать французский.
После кино я отправлялся в ресторан и пытался заказать обед на французском. Мне все больше нравились французские вина. К февралю я стал завсегдатаем «Голубой ноты» и уже мог разговаривать с девушками на ломаном французском.
Как-то в «Голубой ноте» появился Бадди. В два часа ночи он возник около моего столика, который в клубе уже называли «американским». На Бадди просто лица не было. Он сел и вскинул на меня глаза.
— Ты один?
Я молча посмотрел на него. Бадди не хуже меня видел, что за столиком никого нет.
— Да.
